книжный енот

Пока Муми-семейство приключается на маяке в части «Папа и море», долина продолжает жить. Снусмумрик решает неожиданно вернуться к муми-троллю, хотя сперва кажется, что их дружба повзрослела и истончилась: Снусмумрик забыл оставить другу ежегодное традиционное письмо, а сам Муми-тролль о нем даже не вспомнил, когда семья затеяла переезд. Хемуль, живущий по соседству, решает нанести муми-семейству визит, так как ему вспомнилось, как здорово он проводил у них время. Маленькому хомсе, который живет под лодкой, захотелось материнского тепла, а кто может подарить больше тепла, чем муми-мама? Старик Староум (в другом переводе Онкельскрут) забыл свое имя и даже своих внуков, обиделся на всю семью и решил пойти в долину — туда, где ему когда-то было хорошо. Мюмла приходит в долину, чтобы навестить свою сестру Малышку Мю и остальное муми-семейство. Филифьонка чуть не погибает во время мытья окон и практически сбегает из дома туда, где ее точно поддержат — к муми-маме. Хемуль проснулся, вспомнил

«Доктор Паскаль» - не просто заключительный роман двадцатитомной эпопеи Ругон-Маккаров, но и подведение итогов. Паскаль раскладывает на столе обширное семейное древо, указывает на имена и перечисляет даты, детей, пороки... Получается одновременно и взгляд назад «в предыдущих сериях» и собранный наконец-то в одну картину паззл на тысячи кусочков. Кто же такой Доктор Паскаль? Паскаль Ругон, настолько не похожий на своих родственников, что никто никогда не зовет его Ругоном: сын Пьера и Фелисите, родной брат Эжена (политика), Саккара (чиновника и дельца), Сидонии (маклерши) и Марты. Ему чужды интриги и стремление к обогащению семьи, он живет в тишине и покое, воспитывает племянницу Клотильду и мечтает создать универсальное лекарство от всех болезней. А еще он пишет этакую летопись своей семьи, пристально отслеживая судьбы. Именно доктор Паскаль объединяет все листочки на этом древе, анализирует пороки и болезни каждого, чтобы составить целый трактат о наследственности. Надо ли говорить,

И снова Жан Маккар, и снова он скорее наблюдатель, маленький винтик огромной машины, чем главный герой. Потому что, подобно земле в предыдущей книге, в этой книге главенствует Война. Разрушительная и нелепая, беспощадная к своим и чужим, перемалывающая всех на своем пути война. Жан — опытный солдат, капрал, всегда старающийся найти для своих людей ночлег и еду. Но при этом Жан — простой деревенский мужик, необразованный, грубоватый. И Жан очень раздражает рядового Мориса, образованного, но бестолкового сына чиновника. Жан и Морис практически с разных планет, но именно их отношения, прошедшие путь от взаимной неприязни до братства, дают яркий и необходимый фон роману. И все же они лишь маленькие песчинки на масштабе Франко-прусской войны, этой изнуряющей человеческой мясорубки, на заднем плане которой болезненный и бесполезный Наполеон III тащит свою свиту по полям сражений. Теперь это только тень императора, неопределенная, смутная тень, нечто бесполезное, безыменное, мешающее; Париж

Эта часть всегда навевала на меня грусть. Причем эту особую грусть оторванности и кризиса понимания себя, которую до конца даже в тридцать лет бывает сложно понять, что уж говорить о детстве. «Папа и море» ощущается, как проживание потери и перехода в новую жизнь одновременно. Они всё время были чем-то заняты. Тихо, увлечённо, непрерывно возились они с мелкими делами, которым нет конца. Их отдельный, собственный мир был чётко очерчен, в него нечего было добавить. Как карта, на которой не осталось белых пятен: всё уже открыто и заселено. И они говорили друг другу: — В августе папа всегда заводит речь о пожарах. Муми-папа загрустил в долине. Он не ощущает себя важным и нужным, его теснят знакомые стены. И Муми-мама, всегда его поддерживающая, поддерживает его и в этот раз — они решают всей семьей переехать на далекий остров с маяком, чтобы начать новую жизнь. Для Муми-папы это возможность начать с нуля, удовлетворить свою тягу к приключениям, для Муми-тролля и малышки Мю переезд — это ч

Вот она, предпоследняя Дверь перед Темной башней: предсказанный пророчеством ребенок уже готов появиться на свет, роза продолжает петь, а Стивен Кинг слишком много пьет. Сюжет этой части расколот надвое, и даже время и уровни Башни не одинаковы. Так, Джейк, Ыш и отец Каллагэн отправляются на поиски Сюзанны, а цель Роланда и Эдди — заключить сделку с книготорговцем и купить у него пустырь с розой. Со стороны — этакие классические квесты с усложнениями в духе набегающих на героев вооруженных злодеев. Но наблюдать за расколом рассудка Сюзанны сложно и больно. Она не принадлежит себе, ее тело свелось к функции рождения. Ее рассудок похож на центр управления, в котором все начинает разваливаться перед катастрофой. Отдельная драма в том, что ребенок — это демонический ребенок пророчества, и, как и положено подобным детям, он смертоносен для своего отца. И Сюзанна разрывается между желанием вернуть себе тело и подсознательным порывом этого ребенка все-таки защитить, несмотря ни на что. А Рол

Так смутно мне от этой книги, да туманно, ощущение, будто под разное настроение я додумываю ей разные исходы. Впрочем, не первый раз Стругацкие предлагают своим читателям самим поучаствовать в создании истории, дописать ее мысленно, покрутить в нужную сторону. Идею дали, декорации поставили, моральную дилемму объявили. Стук киношной хлопушки, начинаем показ. С «Обитаемого острова» прошло двадцать пять лет. Максим Каммерер уже взрослый и спокойный работник КОМКОНа-2 (комиссии по контролю) с Рудольфом Сикорски в начальниках. И он получает задание с высочайшим грифом «секретно»: найти и взять под наблюдение прогрессора Льва Абалкина, который недавно бежал с Сарракша на Землю. Максим не совсем понимает, откуда вокруг Льва такая секретность, но добросовестно его ищет, хотя со стороны его поиски кажутся апатичными и даже слегка нелепыми: он ходит от первого учителя до первой любви Абалкина, представляется журналистом и выпытывает подробности. Сикорски, тем временем, постоянно его торопит, б

Многие знают этот сборник как «Сказки долины Муми-троллей» или под названием «Дитя-невидимка». Я в детстве читала именно второй вариант, но в этот раз решила познакомиться с новым переводом Марии Людковской. Этот сборник будто бы особенно душевный и тонкий, о тех эмоциях, которым даже и названия толком нет. Но я то и дело чувствовала, что это «про меня», что я понимаю, просто не всегда знаю, как это понимание выразить. Истории здесь совсем коротенькие, на один зуб, но объем не делает их менее чудесными. «Весенняя песня» - рассказ про Снусмумрика, который сочиняет новую песню, радуясь своему одиночеству и самодостаточности. И вот песня почти созрела, он почти готов и... его отвлекает восторженный маленький зверек-фанат. В детстве меня забавлял Снусмумрик своим молчанием и отшельничеством, а сейчас я его понимаю. Он не боится быть эгоистом, но при этом и чувствует ответственность перед другими. Даже перед безымянным прежде маленьким зверьком. А финал этого рассказа заставил меня подума

Сложно быть ребенком 90-х и не слышать про Бритни Спирс. Мне кажется, она была повсюду, несмотря на то, что к моменту, когда я стала самостоятельно выбирать и включать себе музыку, первому альбому Бритни было уже лет десять. Я даже помню обсуждения вокруг ее выступлений с альбомом Circus, а еще помню, что на них она казалась мне уставшей. И после ее автобиографии многое стало понятным. И от этого еще более грустным. Я много лет не интересовалась ее жизнью, думая, что ее история мало чем отличается от историй других поп-див, пока в соцсетях не появился тег #FreeBritney. И это движение вскрыло такой пласт ее жизни, что теперь, когда я вижу, как Бритни на видео танцует (даже с ножами!), я просто улыбаюсь и листаю ленту дальше. Серьезно, Бритни, просто танцуй и делай, что хочешь. Ты заслужила. Ее мемуары сбивчивы, наивны и похожи на дневник подростка. Но при этом такие хрупкие и грустные, что ее даже сейчас хочется защитить. К тому же у меня сложилось впечатление, что Бритни так и осталас

Далеко ли мы продвинулись по тропе луча? Нет, ведь иногда кажется, что на каждый шаг вперед Роланд и его Ка-тет делают три назад. Но путь к Башне — это не про расстояния, это про что-то иное. Может, про готовность сразиться со злом? Может, про выборы, которые совершаются на этом пути? Про одержимость целью и жертвы? Подкатывала тошнота. Чувство ненужности. Ощущение, что он может выигрывать такие вот битвы целую вечность, теряя палец здесь, глаз – там, может, что-то еще, но после каждой битвы расстояние до Темной Башни чуть увеличивается, вместо того, чтобы сокращаться. В любом случае, придется сделать остановку в Калье — фермерском местечке, которое страдает от набегов разбойников в волчьих масках. Раз в поколение Волки забирают одного из близнецов (а в Калье рождаются практически только близнецы). Дети возвращаются спустя время, но возвращаются угасшими, иными. Они растут быстрее и превращаются в глупых гигантов. И скоро Волки опять придут в Калью за очередным урожаем детей. Но в это

И вот ноябрь уже позади, и многое в этом месяце успелось, а многое и нет. Я зарывалась в списки дел, много читала, немало вязала, ходила по очень разным концертам (как оказалось, если за одну неделю сходить на «Второй Ка» и на «Mumford&Sons», можно получить не только сорванное горло, но и очень контрастные впечатления), встречалась с друзьями, училась, радовалась и огорчалась. А еще очень медленно осознавала, что совсем скоро я буду подводить не только итоги месяца, но целого года. Как он так быстро пролетел? Ладно, оставлю свою рефлексию для ночных посиделок с чаем на кухне, а сейчас же о прочитанном в ноябре: Так здорово перечитывать один из любимых циклов, вновь встречаться с героями и слушать истории Роланда у костра! В этот раз я твердо намерена дойти до финала, как бы больно это не было бы. В последнее время я стала очень часто перечитывать книги. Видимо, хочется знакомого, понятного, уютного. А муми-тролли помогали мне спастись от хандры. Джаббарова умеет разобрать меня на мелки