Рассеянный хореограф

Галя вышла из автобуса у действующей церкви. Прямо, как нарочно. Церковь стояла на высоком берегу, отовсюду были видны ее купола, сверкающие позолотой.  Галина покосилась на ружье, потом на крест, и пошла пешком через площадь по нужному адресу. Ей казалось, что дома, где жила Люба, были не столь и далеко. Но она немного просчиталась – идти пришлось довольно долго.  Начало И вот, наконец, жёлтые трехэтажки по улице Грибоедова. Галя как-то быстро нашла дом, подъезд, медленно и настороженно начала подниматься по ступеням. Ага, вот она – квартира пятнадцать.  Галя быстро спустилась, нашла себе закуток меж задних стен сараев. Они почти скрыли ее, и она, как опытный снайпер, очень спокойно и довольно умело достала и развернула от тряпиц ружье, зарядила патроны. Если б кто-то видел ее сейчас со стороны, то решил бы, что перед ним заправский стрелок-профессионал. Наука, полученная в детстве, остаётся с нами на долгие годы. Она положила ружье обратно в сумку, чуть прикрыв высунутый ствол, и на

– Всё равно убью! – Совсем с ума сошла ты, Галька! Из-за поганого кобеля – в тюрьму? А о детях подумала?  – Да я только о них и думаю, – вздохнула Галина, – Да, Оль, – вспомнила, – Ленка температурила, пусть ещё горло полощет содой. А у Саши живот болел на днях, смотри, чтоб первое ел, вари тут. Молоком пои. Только напоминай им вечером, а то сами-то они..., – встал у Гали ком поперек горла, говорить больше не могла. Нет, о детях лучше и не думать. – Значит так, в погребе варенье есть, капусты я наквасила недавно, купила у Тетки Наташи, протыкай. Я перестирала всё, перегладила. Ленка знает где. А потом.... Потом и мама Нюра подключится, да и отец ... Хозяин, он их содержать должен, а я-то чего? ... А потом приведёт кого ... Странно, но эту незнакомку, которую Федор когда-нибудь приведет, она заранее прощала и даже жалела. Нелегко ей будет с двумя детьми и хозяйством. А нынешнюю любовницу мужа, знакомую, ненавидела до желания – убить. Даже не за себя, не за попранное бабье счастье, а во

– Ну, чего тебе пожелать в новом году, дочка? Конечно, здоровья. А ещё пусть новый год пошлет тебе жениха хорошего! – Ой, мам, каждый год желаешь..., – отмахнулась Алька.  Они так и не переоделись к Новому году. Решили –какой смысл? Всё равно вдвоем. Наготовили! Вот так всегда: готовишь-готовишь, а потом сел за стол и думаешь – для кого? А ответ прост – для себя. Свечи мерно горели на столе, нити-гирлянды переливались на ёлке, за окнами уже слышались взрывы коротких салютов, подарки в фольге в хвойных иглах ждали полночи. Мама ела с осторожностью, Алька налегала. Фигурой своей она никогда не была довольна, но Новый год же... Да и салатики удались: "Мечта", "Тамерлан", "Цезарь". Их шестнадцатиэтажный человейник отмечал Новый год. Часть окон сверкала тихими переливающимися гирляндами, мелькали за ними человеческие тени, часть мерцала приглушенным светом голубого экрана. Были и темные окна. Может просто –хозяева ушли в гости, а может – нет желания проводить эту ночь как-то по-особенному

Митя оказался очень хозяйственным и расторопным. Рослый, крепкий, чернобровый. Он не похож был на Воюшиных – в их роду даже мужчины были несколько утонченными, а Митя был другим: надёжный, смелый, немного ворчливый, прижимистый, и очень ловкий во всех делах. Даже в дороге с ним было спокойнее. Он и билеты брал, и потом вез их, как будто в этих местах бывал не раз. Он мог найти машину, выяснить дорогу, договориться с людьми. Начало Предыдущая часть 8 Их довезли почти до места, но все же до села пришлось идти. Дорога влажная, на ботинки налипала грязь. Полина притихла, смотрела по сторонам. – Чего ты, Поль? – Мне кажется, нас по этой дороге везли до войны. Я вспоминаю. – Вероятно, так и есть. Она одна тут на шоссе, – подтвердил Митя. Их обогнал автобус, остановился, открылись двери. Они были благодарны. – Докудова? – До Першино. – А чё пешком-то? Ездим мы с рынка Ивановского. – Не знали. На попутке мы. Вера огляделась. Наверное, народ ехал с рынка – в основном женщины с сумками, алю

Часть 8 Слепую девочку Варю привезли с операции. Полина переживала. Варюша к ним в интернат попала на прошлой неделе, не успела привыкнуть, и вдруг – аппендицит.  Полина не говорила, Варя ее не видела, общаться было трудно, они ещё не привыкли друг к другу, поэтому рядом с Полей была Леночка – девочка с сухой ручкой. Начало Предыдущая часть 7 Варю разрешили покормить. Но она случайно опрокинула на Полину кисель. Халат ее был расстегнут и кисель попал на светлое платье, на грудь, стек на подол. – Ооо ... Поля на пальцах объяснила – отправила Лену за тряпкой. А сама принялась кормить Варю. Сейчас уж покормит и пойдет искать во что тут можно переодеться. Но Лена быстро вернулась: – Тёть Поль, тут к Вам ... Следом за ней в палату влетела женщина – халат поверх синей кофточки еле держится. Лицо ее было знакомо Полине. Кажется она из головного их учреждения. Их интернат для дефективных детей после войны расположили при больнице. Но по документам прикрепили к Исетскому детскому дому. Распола

Часть 7 Шел 1945 год. Год, сулящий Победу. Она заявляла о себе уверенным оптимизмом сводок Информбюро, ликующей радостной весной. Начало Предыдущая часть 6 Они вернулись в Ленинград. И там уже вместе со всеми работали над восстановлением города. О Победе Инна с Верой узнали в трамвае рано утром.  – Победа, товарищи! – зашёл пассажир, пожилой мужчина, снял кепку и тут же прижал к глазам. – Победа? А Костенька мой, сынок, позавчера помер, – тихий голос женщины. Обнимались и плакали горестно и счастливо. Даже странным показалось, что народ вокруг радуется так громко, когда вышли из "рыдающего" трамвая. Но вскоре ликование накрыло и их. В этот день их отпустили с работы – работать никто не мог.  Но жизнь в послевоенном Ленинграде ещё долго налаживалась. Летом 1945 года многие квартиры и комнаты в их и соседних домах пустовали – прежние хозяева погибли во время блокады.  В Ленинграде ввели карточки, за продуктами выстраивались длинные очереди, денег, которые платили в институте Инны, не хв

Часть 6 – Товарищ капитан, разрешите обратиться? Я слышал Вы запросы делаете. А мне можно?  – Проходи Воюшин, – капитан Ефремов сегодня расположен был к беседам с курсантами. У него радость – жена родила сына. Настроение было философским с грустинкой. Уж очень тревожным было нынче время. Начало истории Предыдущая часть 5 – Кстати, поздравляю Вас с рождением сына! – торжественно-парадным голосом рапортовал курсант. Ефремов Воюшиным был доволен. Детдомовец, из беспризорников, не всегда из таких получаются хорошие бойцы, но этот радовал. – Спасибо, Воюшин. Чего там у тебя?  – Можно запрос на родителей сделать. Вы вот Никитину помогли... – Запрос? Ну, попытка не пытка. Почему б не сделать? Сейчас эта контора нормально работает, – он взял в руки ручку, подвинул бумагу, – Та-ак. Отвечай – о чем знаешь. Имя, отчество, фамилия отца, год рождения... Матери... Адрес... Николай отвечал уверенно, капитан писал. – Мы из раскулаченных, – вдруг произнес курсант. – Что? – Ефремов поднял голову от бума

Часть 5 Траектория – путь движения точки в пространстве. Эта траектория не всегда прямолинейна, но она всегда – путь. Первое воссоединение Веры с семьёй произошло совсем не ее стараниями. Это была заслуга ее отца. Начало истории Предыдущая часть 4 Второй раз Михаил возвращался домой – и оба раза к опустевшей разворованная избе. Первый раз – после Гражданской, а второй –теперь, после ссылки. Ветер хлопал полуоторванной дверью, гулял по окнам, крытый двор разнесен на дрова.  Таким был не только его дом. Деревня как-то осела, как будто спрятала голову в плечи от страха и навалившихся бед. Не ревела во дворах скотина, даже собаки и те лаяли мало.  Михаил знал, что семью его сослали через год после него. Но поехать их искать он не мог, нужно было специальное разрешение.  Ему хотелось глянуть, что стало с домом, он надумал себе в дороге разного, и сейчас был совсем не удивлен. Скорее наоборот – был рад, что стены дома вообще уцелели.  В тот приезд, после гражданской, он был моложе, сильнее,

Полину искали четыре дня. Но как-то уже менее организованно. Почти всех вернули на работы. Настасья слегла. Верочка сидела возле нее, держала за руку – теперь мама лежала там, где раньше лежал умерший дядя Влад, и от этого Вере было не по себе. Настасья, худая, бледная и тихая, гладила руку Верочки. Начало Предыдущая часть Инна работала на полевых, Василина – в прачечной. – Вер, ты одна у меня и осталась. Вот ведь как..., – грудь Настасьи вздымалась, говорить было тяжело, – Ты отцу скажи, что не хотела я так. Спасала вас, вот и потеряла. Встретитесь все, так расскажи. Не хотела потерять-то. Не хотела я. Боялась, вот на чужих людей и оставила. Скажи им... , – она закрывала глаза, отдыхала, и чтоб не пугать дочку, добавляла, – А может и встану я. Переболею, да и встану. Вера эти слова запомнила, но осознала уж позже. А сейчас по-детски просто кивала. Казалось ей, что вот случится чудо – откроется дверь, зайдет отец вместе с Колей, Полиной, Сашей и Мариночкой, и все будет, как прежде. О

Вот уж не думала Аксинья, что Сашку придется с глаз прятать. А пришлось. На следующий день пришел к ней старый дед Осип Порфирьич – брат почившего Герасима. Выпил чаю, поговорили о том о сём. А уходя вдруг сказал: – И тебя с детьми скоро увезут, Аксинья Афанасьевна. Готовилась бы ты. Начало Предыдущая часть Аксинья вытаращила глаза. – Ты чего, Порфирьич, с какого ляду? Не объявляли меня в кулаки. Вдовая я. – Так ить кулачёнка приютила. Значит – сочувствуешь. Значит – пособляешь. – Дык ведь ребенок. Чё он понимает-то? Какой спрос с него? – С него никакого, – качал головой дед, – А с тебя по полной спросят. И не по-осмотрят, что Галька твоя с активистом ходит. Не посмотрят. Я чего и зашел-то: спрятала б ты его, Аксинья. А то ведь и беды не оберешьси... И вот тут Аксинья очень пожалела, что Сашку оставила. Чужого пожалела, а на своих беду накликает. С Сашкой возилась младшая – Жданка, тринадцати лет. Велела она ей Сашку на печке прятать. Строго настрого запретили ему с печи слезать бе