Мастерская вдохновения: Рукоделие для души

Когда Вера вошла в квартиру бывшего мужа, чтобы забрать последние вещи, свекровь уже ждала её на кухне. Лидия Петровна сидела за столом, попивая чай из своей любимой чашки с розочками, и вид у неё был такой, словно она готовилась к важному разговору. — Проходи, проходи, Верочка. Нам надо кое-что обсудить, — подозрительно ласково произнесла женщина. Вера насторожилась. За все годы совместной жизни с Андреем его мать никогда не называла её ласково. Всегда было строгое «Вера» или вообще обращение без имени. А тут вдруг «Верочка». — Я только за документами зашла. Андрей сказал, что оставил их в комоде, — ответила Вера, стараясь поскорее закончить визит. — Подожди-подожди. Присядь на минуточку. Видишь ли, у меня к тебе разговор. Вера неохотно присела на край стула. Развод оформили месяц назад, и она надеялась, что больше не придётся общаться ни с бывшим мужем, ни с его матерью. Но видимо, судьба решила иначе. — Ты же знаешь, что я тебе всегда желала только добра, — начала Лидия Петровна, и

Тамара Петровна вытирала пыль с массивного дубового стола директора уже который день подряд. Анна Михайловна Краснова уехала в командировку на неделю, и в кабинете царила непривычная тишина. Обычно здесь не смолкал телефон, сновали посетители, а сама директор то и дело вызывала кого-то из сотрудников. Протирая очередную полку книжного шкафа, уборщица случайно задела папку с документами. Листы разлетелись по полу веером. Тамара Петровна вздохнула и принялась их собирать. Справки, договоры, служебные записки – обычная канцелярская рутина. И вдруг её рука замерла над одним из документов. Свидетельство о рождении. Но не простое, а её собственное. То самое, которое она потеряла много лет назад при переезде. Тамара Петровна несколько раз протерла глаза, думая, что ей мерещится. Нет, не мерещится. Вот её имя, фамилия, дата рождения. Только в графе "родители" значилось не то, что она помнила всю жизнь. Мать: Краснова Анна Михайловна. Сердце забилось так сильно, что Тамара Петровна опустилась

— Аня, иди сюда! — раздался из кухни голос мужа. Она вздохнула и направилась туда, где Дмитрий сидел с мрачным лицом за столом, уставившись в телефон. — Что случилось? — спросила она, присаживаясь напротив. — Звонила мама. Врачи говорят, операцию нужно делать срочно, иначе... — Дима провёл ладонью по лицу. — А денег у нас нет. Совсем нет. Анна молча кивнула. Она знала о болезни свекрови, знала, что семейный бюджет трещит по швам после того, как Дима потерял работу в прошлом году. Новое место приносило в два раза меньше, а расходы никто не отменял. — Сколько нужно? — тихо спросила она. — Четыреста тысяч. Где их взять? Банки отказывают, друзья сами еле концы с концами сводят. Дима встал, прошёлся по кухне, остановился у окна. — Аня, у тебя же украшения есть. Золото сейчас дорого стоит. Сердце Анны екнуло. Она поняла, к чему он ведёт, но не хотела верить. — Что ты имеешь в виду? — Серьги твои, цепочка, кольцо мамино... Продай их и оплати маме операцию! Слова ударили, словно пощёчина. Анн

Телефон лежал на кухонном столе экраном вверх, и я случайно задела его локтем, протирая столешницу. Экран вспыхнул, показав последнее открытое приложение с фотографиями. Я уже собиралась отложить его в сторону, но взгляд зацепился за снимок. Незнакомая комната. Бежевые обои с мелким рисунком, которые я никогда не видела. Диван с зелёными подушками. А на спинке этого дивана висела куртка Виктора, та самая, коричневая, в которой он уходил на работу сегодня утром. Я замерла, держа в руках влажную тряпку, и почувствовала, как холодеет внутри. Пролистала дальше. Ещё одно фото — тот же диван, но теперь видна часть кухни. Современная, светлая, с глянцевыми фасадами. На столе стоит кружка, точно такая же, как у нас дома, только мы купили её в единственном экземпляре на распродаже. Значит, он специально искал вторую? Зачем? Я опустилась на стул, продолжая смотреть в экран. Ещё фото. Окно с видом на какие-то новостройки. Балкон с велосипедом Виктора, который, как я думала, хранится у его друга

Сначала я списывала это на возраст. Мужчинам после сорока пяти свойственны такие странности, решила я. Может, правда бессонница мучает. Врач говорил, что стресс на работе может влиять на сон. Вова в последнее время часто жаловался на нового начальника, который всех довел своими придирками. Но когда ночные поездки стали регулярными, я насторожилась. Каждую неделю, иногда и чаще, муж среди ночи исчезал на два-три часа. Утром возвращался усталый, но почему-то спокойный. Даже веселый бывал. — Вов, а может, тебе к врачу сходить? — осторожно предложила я за завтраком. — Бессонница это серьезно. — Да нет, Светик, все нормально. Просто воздухом подышу, и сон приходит. Не волнуйся ты так. Он чмокнул меня в щеку и поспешил на работу. А я осталась с тревожными мыслями. Что-то здесь было не так. За двадцать лет брака я изучила мужа как свои пять пальцев. Вова не из тех, кто катается по ночному городу просто так. Он домосед, любит свой диван и телевизор. Подруги в один голос твердили одно. — Света

— Выходи замуж за моего брата, а то выселю из квартиры! — повторила она медленно, будто объясняла непонятливому ребёнку. — Валентина Петровна, вы что, с ума сошли? — Лариса опустилась на стул, ноги подкосились. — Андрей всего месяц как похоронен, а вы уже... Да как вы можете такое говорить? — А как я могу иначе? — свекровь села напротив, голос стал жёстче. — Квартира записана на меня, это моя собственность. Андрей жил здесь как сын, а ты как жена. Теперь сына нет, значит, и жены быть не должно. Лариса почувствовала, как внутри всё холодеет. После похорон мужа она думала только о том, как дальше жить, как поднимать восьмилетнюю Машеньку одной. О квартире она вообще не думала. Это был их дом, где они прожили десять лет, где родилась и выросла дочка. — Валентина Петровна, но ведь мы семья. Маша ваша внучка. — Внучка останется внучкой. Но жить будет у настоящего отца. — Какого отца? — Лариса не понимала. — Андрей был её отцом. — Был приёмным. А настоящий — мой младший брат Владимир. Он вс

Поднялась по лестнице, позвонила в дверь. Галина открыла не сразу, лицо у неё было какое-то растерянное. — Привет, Галь. Можно соли одолжить? Совсем немножко, завтра верну. — Да, конечно, проходи, — заторопилась Галина, но почему-то загородила собой проход в комнату. — Я сейчас принесу. — Да я сама возьму, не беспокойся, — попыталась пройти к кухне, но Галина не отходила. — Не надо, я сама. Ты посиди тут в прихожей. Странно. Обычно Галина всегда приглашала на кухню, чай предлагала. А тут стоит как часовой. Да и голоса какие-то доносятся из комнаты. Мужской голос слышен отчётливо. — У тебя гости? — спросила я. — Извини, что беспокою. — Да нет, это... — Галина замялась. — Лена приехала из института, подругу привела. Лена — это её дочь. Красавица, двадцать лет, на втором курсе учится. Умница, но немного легкомысленная. Впрочем, в её годы все такие. Из комнаты донёсся смех. Знакомый смех. Очень знакомый. Сердце ёкнуло. — Галь, а можно воды попить? — попросила я. — Что-то жарко стало. — Ко

— Что вы сказали? — тихо переспросила Марина, хотя прекрасно расслышала каждое слово. — То, что сказала. Максим похож на тебя, а не на моего Алешу. Волосы рыжие, глаза зеленые. У нас в роду таких никогда не было. И характер у него твой — упрямый, своенравный. Явно не наша кровь. Марина поставила чашку на стол дрожащими руками. Четыре года. Четыре года она терпела колкости свекрови, ее недовольные взгляды, постоянные замечания. Но такого еще не было. — Вера Николаевна, как вы можете говорить такие вещи? Максим ваш внук, сын Алексея. Мы женаты уже пять лет, я никогда... — Никогда? — усмехнулась свекровь. — А помнишь, как познакомилась с моим сыном? На корпоративе у твоей подружки. Там полно мужиков было. Кто знает, с кем ты до этого водилась? Марина почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Она вспомнила тот вечер. Действительно, корпоратив в рекламном агентстве, где работала ее институтская подруга Света. Алексей пришел туда со знакомыми, они познакомились у барной стойки. Он показ

Но что-то заставило её остановиться. Почерк. Женский, округлый, знакомый... Где она его видела? Наташа повертела конверт в руках, и тут её взгляд упал на обратный адрес. Светлана Морозова. Имя ни о чём не говорило, но странное беспокойство закралось в душу. Сергей был в командировке уже третий день. Звонил редко, ссылался на занятость. А тут письмо, да ещё от незнакомой женщины. Наташа поставила конверт на место и отошла, но мысли не давали покоя. Она вернулась, снова взяла письмо. Конверт был заклеен неаккуратно, краешек отходил. Можно было бы подклеить... Или просто чуть-чуть подцепить и посмотреть. Ведь жена имеет право знать, кто пишет её мужу, правда? Рука дрожала, когда Наташа осторожно отклеила угол конверта. Потом ещё немного. И ещё. Сердце колотилось так, словно она совершала преступление. В конце концов, она аккуратно извлекла письмо и развернула. «Дорогой мой Серёжа! Скучаю невыносимо. Уже неделю ты не приезжал. Понимаю, что дома сложно, но мне так тяжело без тебя. Машенька

– Вот красота-то какая! – восхитилась Светлана, золовка Марины, заходя в спальню. – А почему не надеваешь? На улице же холодище. – Да куда мне в ней? – вздохнула Марина. – На работу в архив не пойдёшь, а в театр мы с Сергеем уже давно не ездим. Всё больше дома сидим. Светлана внимательно осмотрела шубу, провела рукой по меху. – Слушай, Мариночка, а давай ты Алёнке её подаришь? Моей дочке, то есть. Она же молодая, ей такая красота нужнее. У неё впереди вся жизнь, замуж выходить, люди встречать. Марина почувствовала, как что-то сжалось в груди. – Зачем же дарить? Алёна и так хорошо одевается. – Ну что ты! – замахала руками Светлана. – Где ей взять на такую шубу? Ты же знаешь, зарплаты у молодёжи копеечные. А тебе она всё равно не нужна, сама же говоришь. Марина молча застегнула молнию на чехле для шубы. В горле стоял комок. Эту шубу ей подарил Сергей на пятидесятилетие. Копил полгода, денег занимал. Говорил тогда: «Ты у меня самая красивая, должна и одеваться соответственно». – Подумаю,