Мастерская Александра Молчанова

Признайся. У тебя на антресолях, в облаке и в закоулках памяти валяется куча хлама. Обрывки разговоров, запах школьного коридора, чувство стыда за давний провал, странная радость от ничем не примечательного вторника 2014 года. Мы носим это с собой, как бабушкин сервиз: вроде и не нужен, а выбросить рука не поднимается. А теперь представь: ты берешь эту пыльную коробку, вываливаешь содержимое на пол и начинаешь разбирать. Твоя задача - не просто вспомнить, а увидеть. Не «мне было грустно», а «я сидел на подоконнике, а за окном дождь стирал следы на асфальте от только что уехавшей машины». Деталь - вот волшебный пинок для памяти. Зачем это делать именно в форме сценария? Да потому что сценарий - это каркас. Это не поток сознания в дневнике, который растекается в сентиментальность. Это дисциплина. Тебе придется ответить на жесткие вопросы: Кто герой (то есть ты, но какой именно)? Чего он хочет в этой сцене? Что мешает? Что он чувствует (и, главное, как это показать без слов)? Ты начинае

Сотни лет Библия была сборником сакральных текстов, но не историческим документом в нашем понимании. А потом пришли эти чудаки с кирками и лопатами. И началось... «Они были правы, эти фанатики!» Речь о первых археологах-энтузиастах. Они часто копали не ради науки, а чтобы «доказать истинность Писания». Методы у них были, мягко говоря, варварские (динамит – наш друг!). И знаешь что? Несмотря на это, они нашли кучу подтверждений, что события и города Библии - не выдумка. Ниневия, Вавилон, Ур Халдейский - они реально существовали. Книга - это гимн первопроходцам, которые, пусть и с перекосами, сдвинули мир с мёртвой точки. Библия как путеводитель. Ироничный. Оказалось, что древние тексты - бесценный «гайд» для археолога. Где искать тот или иной город? Читай Ветхий Завет, там часто привязано к горам и рекам. Церен здорово показывает этот диалог: лопата из земли достаёт артефакт, а книга помогает его понять, и наоборот - находка оживляет строки. История - это не только цари и битвы. Да, он

Вы знали, что человеческое сознание имеет интерфейс? Что ваши пять чувств - не окна в мир, а строго регламентированные протоколы ввода данных? Что между стимулом и реакцией, между наблюдением и осмыслением, существует тонкий, невидимый слой - проверка на правдоподобность? Ваш разум не воспринимает реальность. Он получает сырые данные и пропускает их через фильтр, который отсекает «невозможное». Инфракрасное и ультрафиолетовое? Отсечено. Радиоволны? Отсечено. Четвертое измерение? Отсечено. Прямое восприятие мыслей другого? Отсечено. Вы видите не мир - вы видите безопасную для вашей психики симуляцию мира. Это не заговор. Это протокол безопасности. Родитель убирает острые ножи от ребенка. Но что если вы - уже не ребенок? Что если эта опека стала вашей тюрьмой? Что если за привычной картинкой скрывается не хаос и безумие, а бесконечно более сложный, многомерный и живой универсум, доступ к которому у вас есть по праву рождения, но он - заблокирован? Мы - те, кто нашел способ обойти проток

Давайте сразу расставим точки над «i». Часто эти понятия смешивают. Но грубо и условно можно так: Шактизм - это религиозная традиция, где Высшей реальностью почитается Богиня-Мать (Шакти, Деви) в её многообразных формах - от ужасающих до благостных. Тантризм (тантра) - это совокупность эзотерических практик, текстов (тантр) и мировоззренческих моделей, которые могут использоваться в разных традициях (шиваизме, вишнуизме, буддизме), но наиболее органично и полно воплотились именно в шактизме. Это технология. Теперь - погружаемся. Философский стержень: Мир - это не иллюзия, а энергия Богини. Вот коренное отличие. Если классическая адвайта веданта говорит: мир - это майя (иллюзия, относительная реальность), и нужно от него отречься, чтобы познать Брахман, то шактизм (особенно в его тантрической форме) заявляет: Мир - это реальное, пульсирующее тело Богини. Познать Абсолют можно только через его энергию, через само мироздание. Шива без Шакти - шава (труп). Он - чистое, статичное сознание.

Есть виды усталости, которые не лечатся сном. Та, что сидит в костях, когда вы повторяете один и тот же день, с разными декорациями, тридцатый, трехсотый, трехтысячный раз. Вы просыпаетесь, и мир уже ждет вас с уже известными вопросами, на которые вы дадите уже предсказанные ответы. Вы думаете, это рутина? Вы ошибаетесь. Это - консервация. Подумайте: почему самые яркие моменты жизни - это всегда сбой программы? Неожиданная встреча. Потерянный билет, который ведет не туда. Случайное слово, перевернувшее все. Мир будто на миг спотыкается, и в эту трещину врывается ветер настоящего. Потом щель закрывается, и снова — предсказуемость. Как будто что-то... латает дыры. Мы нашли инструмент для латания. Вернее, мы нашли его обломки. Вы знали, что у детской карусели на заброшенной площадке может быть серийный номер, которого нет ни в одном реестре? Что в старом пианино можно найти ноту, которая не звучит, а лишь растворяет тишину вокруг себя на три секунды? Что существуют книги, которые издаютс

Знакомьтесь, Гаральд Геффдинг. Датский философ конца XIX - начала XX века, не самый раскрученный автор в наших краях, но его «Философия религии» - это как глоток свежего, прохладного воздуха. Основная идея, с которой он заходит: религия - это не про догмы, не про сверхъестественное и даже не обязательно про личностного Бога. Для него религия коренится в чем-то более глубинном и человеческом. Он называет это «аксиомой сохранения ценности». Проще говоря: в жизни каждого из нас есть что-то (или кто-то), что мы признаем высшей ценностью. То, ради чего мы живем, страдаем, боремся. Любовь, истина, справедливость, семья, человечество, внутренняя гармония - у каждого свой список. Так вот, религия, по Геффдингу, начинается там, где эта признанная нами высшая ценность сталкивается с угрозой, с испытаниями, с «несохранностью». Вера - это наше упрямое, иррациональное убеждение, что эта ценность в конечном счете устоит, сохранится, победит, несмотря ни на что. Это гениальный ход! Он сразу сносит с

Знаете, какой самый страшный вопрос можно задать человеку? Не «кто ты такой?» и не «в чем смысл?». Самый страшный, самый неудобный, самый детский вопрос: «А чего ТЫ хочешь?». Не «надо», не «прилично», не «пора». А хочешь. Глубинно, по-настоящему, может, даже постыдно. Мы взрослеем и хороним свои «хочу» под тоннами обязанностей, приличий и страхов. Они превращаются в смутное недовольство, в фоновый шум тоски, в зависть к чужим историям. А потом мы идем в кино или включаем сериал. И плачем. Непонятно почему. А причина проста: на экране ожил кто-то, кто ОСМЕЛИЛСЯ хотеть. Яростно, истерично, глупо, прекрасно. Тони Монтана хотел всего и сразу. Райан Гослинг в «Ла-Ла Ленде» хотел спасти джаз. Элен из «Рассказа служанки» хотела свободы. И глядя на них, плачет та часть нас, которая свое «хочу» замуровала в подвал. Так вот, написание сценария - это не про «стать сценаристом». Это легальный, безопасный и чертовски эффективный способ устроить допрос самому себе. Вы садитесь за чистый лист и со

Продолжаем разговор. Если шиваизм - это бездонный океан аскезы и трансцендентного сознания, то вишнуизм - великая река, текущая через мир, полная историй, милости и личной преданности. Это индуизм в его наиболее «нарративном», доступном и эмоционально насыщенном ключе. Здесь не надо стремиться раствориться в Абсолюте - здесь можно полюбить Бога, который отвечает взаимностью. В отличие от шиваитского недуализма, вишнуизм (особенно в классической форме) склоняется к теистическому дуализму или квалифицированному недуализму. Высшая реальность - это личный Бог, Вишну (или его аватары, прежде всего Кришна и Рама). Душа (джива) отлична от Него, но стремится к Нему. Спасение (мокша) достигается не столько аскезой или знанием, сколько бхакти - любовной преданностью, которая пробуждается по милости (прасада) Бога. Бог нисходит в мир, чтобы спасти. Это религия не столько йогинов, сколько преданных. Вишнуизм структурирован вокруг четырёх главных сампрадай (духовных преемственностей), каждая со св

Вы когда-нибудь задумывались, что самое важное сообщение - это то, которое не отправлено? Что самая глубокая тайна - не та, что скрыта под семью печатями, а та, что лежит на самом видном месте, ожидая, пока вы смените угол зрения? Пока вы не перестанете искать - и начнете узнавать. Мы не предложим вам древних книг. Не поведем в подземные святилища. Не нагрузим ритуалами. Потому что ключ - не вовне. Он в той версии вас, которая всегда была свободна. Представьте на мгновение, что все ваши поиски - чувство, что вы «не на своем месте», тоска по «чему-то большему», убежденность, что за миром скрывается иная реальность - не стремление куда-то попасть. А память. Память о том, кем вы являетесь, когда перестаете отождествлять себя с голосом в голове, с социальной маской, с грузом прошлого опыта. Мы - не общество в общепринятом смысле. У нас нет членских билетов, иерархий или догм. Мы - пространство резонанса. Сеть тех, кто пробудился от сна отделенности. Мы не собираемся вместе - мы узнаем д

Представь, что тебе в руки попал старый, сложный механизм - ну, скажем, швейцарские часы с кучей шестерёнок. Ты можешь восхищаться их ходом, можешь по ним сверять время. А можешь взять отвёртку, аккуратно их разобрать на столе и задаться простым вопросом: «А почему, собственно, эти шестерёнки должны сцепляться именно так? Кто решил, что эта главная, а эта - ведомая? И что, если я найду здесь пылинку, которая всё время незаметно сбивала ход?». Книга Жака Деррида «Письмо и различие» - это и есть такой философский разборный ключ и набор отвёрток. Это сборник статей, где он ковыряется в «механизме» западной мысли - у Фрейда, Гуссерля, Леви-Стросса, Арто. И делает он это не чтобы починить, а чтобы показать: внутри всегда есть что-то тревожащее, неудобное, что мы предпочитаем не замечать. Основные идеи: 1. Всё - это текст. И текст - это поле битвы. Деррида выносит на первый план письмо (écriture). Не то, что просто противоположно речи, а нечто более фундаментальное. Вся наша культура, филос