NordSkif & Co

У Джоди Кидд всегда была своя версия идеальной женской судьбы. Пока одни девочки мечтали о пони и принцах, Джоди получила и пони, и принцов, и еще пару суперкаров в нагрузку. Высокая, светловолосая, с фамильным шлейфом в виде лорда-магната в предках и конюшни в детстве, она выросла в той самой британской аристократии, где слова «поло» и «картинг» звучат как «музыка и труд» в обычной школе. Родилась она в конце сентября 1978 года в Суррее, детство провела в Сассексе, в семье бизнесмена и бывшего конкуриста Джонни Кидда и организаторши фестивалей Венди Ходж. Судьбу решил пляж на Барбадосе. Там пятнадцатилетнюю, еще совсем подростка, заметил фотограф, сделал пробные снимки и отвёл к модельному агенту. Мир кутюра получил новую звезду, а Джоди – билет в турне длиной во всю юность. Уже в шестнадцать она выходит на подиумы Chanel, Givenchy, Alexander McQueen и Moschino, снимается для обложек Vogue, Elle и Tatler, и параллельно пытается оставаться нормальным подростком, который любит лошадей и

Спорт на этих снимках выглядит как естественная часть повседневной жизни. Не парадные Олимпиады, а школьные и вузовские старты, дворовые площадки, техникумы и гарнизоны. Люди разных возрастов занимаются чем умеют и чем нравится: играют в шахматы, бегают по гаревой дорожке, бьют по мячу, стоят на лыжах в самодельных варежках. По датам видно, как через несколько десятилетий меняются фасоны формы и причёски, но не исчезает азарт и та самая вера, что «в здоровом теле…». Фотографии немного потрепались от времени: где-то видны сгибы, царапины, не всегда идеальная резкость, но именно этим они и дороги. Кажется, что открываешь старый коробочный альбом, из которого пахнет бумагой, пылью и школьным спортзалом. Трое подростков склонились над шахматной доской, словно над чем-то гораздо более серьёзным, чем простая партия. Девочка справа тянется фигурой вперёд, её рука застывает в воздухе, на лице – сосредоточенность и лёгкое упрямство. Напротив, мальчик с короткой стрижкой чуть подался к доске, в

У французской моды есть особый тип блондинок: чуть хищные скулы, честный прямой взгляд, лёгкий хрипотцой голос и такое ощущение, будто она только что спрыгнула со съёмочной площадки и пошла за багетом в ближайшую булочную. Эстель Лефебюр как раз из этой категории. В восьмидесятые и девяностые она одновременно продавала джинсы Guess, позировала для Sports Illustrated, играла саму себя в кино, снималась в клипе Джорджа Майкла и потом внезапно стала автором книг про здоровый образ жизни. Сегодня о ней говорят как о супермодели, актрисе хоррора, wellness-гуру и при этом бабушке, которая всё ещё легко выходит на обложки Elle. Нормандская девочка явно решила, что одну жизнь прожить скучно, и взяла сразу несколько. Будущая звезда подиумов родилась 11 мая 1965 года в Руане, в Нормандии. Детство Эстель прошло в маленьком городке, где дом семьи стоял буквально между школой и жандармерией, а напротив была ферма с коровами и свежим молоком. Утром она бегала туда с бидоном, по дороге собирала истор

Небольшая коллекция этих кадров складывается в цельную историю про советскую женскую гимнастику начала 70-х. Тут и Олимпиада в Мюнхене, и поездки в Лондон, и напряжённые международные старты, и редкие минуты отдыха, когда команда уже не просто «сборная СССР», а почти школьный класс, который много лет живёт вместе в дороге. На чёрно-белой плёнке застыли уверенность, лёгкая робость, рабочая сосредоточенность и тот особый спортивный романтизм эпохи, когда имя страны на тренировочном костюме значило не меньше, чем фамилия на протоколе. Фотографии сделаны в разные дни, городах и даже странах, но их объединяет одно настроение: девчонки ещё совсем юные, но уже умеют держаться на пьедестале, общаться с премьер-министрами и работать под светом прожекторов. Между официальными мероприятиями остаётся время на прогулки у стадионов, на бесконечные тренировки на брусьях и на тихие разговоры на бортике помоста. В этом и есть их особое обаяние — в сочетании большого спорта и очень простых, по-домашнему

Карьеру Джоанны Родес удобно объяснять одним кадром: на веранде стоит глобус, вокруг все переливается мягким светом, а рядом, как будто между Лондоном и Сиднеем, лениво поворачивается сама Джоанна в белом комбинезоне. Ни пафоса, ни драматизма, просто мир и длинные ноги в одной композиции. У нее вообще странное свойство: куда бы ни поставили, сразу получается либо реклама счастья, либо международный саммит по вопросам хорошей жизни. Формально досье сухое: американская модель, родилась в Нью-Йорке, рост около 180 сантиметров, блондинка с голубыми глазами, официально отмеченная в Fashion Model Directory как девушка, которая уверенно смотрит сверху на подиум и чуть сверху на большинство окружающих людей. Восьмидесятые и девяностые для моды были тем возрастом, когда мир только начинал привыкать к тому, что супермодели существуют не на обложках, а везде: от рекламы крема до билборда с джинсами у ближайшей развязки. Джоанна пришла как раз в эту эпоху. И не просто пришла, а встала в первую ше

Летом неожиданно далёкого по ощущениям 2020 года я набрёл на заброшенный пионерлагерь «Спутник» недалеко от Самары. Место поразило монументальной скульптурной композицией советских космонавтов, но какой-то толковой информации о мозаичных колоссах найти не вышло. Впрочем, даже о самом лагере в сети информации было не так уж и много. И вот, спустя пять лет я наконец-то могу назвать автора — это Дронов Александр Иванович. А значит, появился повод проведать «Забытых космонавтов-великанов» и посмотреть актуальное состояние, которое, ожидаемо, год от года становится всё хуже. А значит, появился повод проведать «Забытых космонавтов-великанов» и посмотреть актуальное состояние, которое, ожидаемо, год от года становится всё хуже. Объект со сложной геометрией собирался на месте, на каркасе из металлической арматуры, что серьёзно осложняет его возможную реставрацию. В отличие от панно, которое в теории может быть демонтировано, отреставрировано в мастерской и смонтировано заново. Ход работ и резу

Надя Ауэрманн относится к тому редкому типу моделей, которые выглядят так, будто их придумал не модельный скаут, а кафедра промышленного дизайна. Очень длинные ноги, четкая геометрия лица, ледяной взгляд, в котором одновременно читаются сочувствие и легкое недоумение, почему вокруг все такие суетливые. Для блога это подарок, потому что про нее можно писать как про явление природы, а не только как про красивую девушку в платье. Начнем с кадра, где взрослая Надя растянулась на белоснежной постели в черном кожаном жакете. Белые подушки вокруг напоминают айсберги, которые решили неожиданно потеснить континент под названием "немецкая супермодель". Взгляд прямой, губы яркие, поза расслабленная, но не бесформенная. Человек лежит как будто на паузе между двумя большими делами, а не просто так. Важно не то, что вокруг кровать, а то, как спокойно она в ней существует. Ауэрманн вообще редко играет в классический глянец с улыбками и кокетством, ее стихия дистанция и уверенность. Фотографам это сил

Героиня из породы людей, у которых взгляд работает как архитектура. Джорджина Гренвил не строит позу из лишних кирпичиков, не усложняет кадр выпирающими эмоциями, не кричит цветом. Ей достаточно полуоборота головы, жеста, который похож на многоточие, и света, который будто знает на память все ее линии. В девяностые такой язык называли сдержанной роскошью. Сегодня он читается как мастер-класс по визуальной лаконичности. Дурбан подарил миру не только теплые океанские ветра. В южноафриканском пространстве, где солнце делает контраст глубже любого фильтра, выросла Джорджина. Подростковые конкурсы, где еще важнее дисциплина, чем сантиметры, вывели ее на большую дорожку подиума. Дальше пошел знакомый для девяностых сценарий: агентства, перелеты, бесконечные примерки, первые журнальные развороты. На фоне громких имен она не шумела, а просто делала кадр аккуратным, как отглаженная белая рубашка. Звездный щелчок случился в годы, когда Том Форд написал новый словарь для моды, а слово «Gucci» ста

Ни один модный журнал не застрахован от магии короткого взгляда, который вдруг превращает базовый лук в маленькую историю. Инес Састре из тех редких моделей, кто умеет рассказать сюжет одним наклоном головы. Ни сахара, ни показного драматизма, только живой темперамент и испанская ясность. Понадобится пляж, дорога в саванне или деревянный настил у моря, и кадр начинает дышать. Састре из тех моделей, которые в кадре не позируют, а живут. Ветер сдвигает пряди, пальцы случайно касаются лацкана, рука поправляет корону или ворот рубашки. Костюм можно оставить нейтральным, выражение лица сделает остальное. Такая манера работает как небольшое кино: зритель ощущает секунду до и секунду после щелчка затвора. Режиссёры и фотографы это ценят, редакторы тем более. Инес родилась в испанском Вальядолиде в конце семидесятых. Испания тогда стремительно перестраивалась, в воздухе смешивались традиция и новая свобода, и у поколения Инес это отразилось в характере. У неё с ранних лет была та самая прямота

Когда в модной фотографии устают от громких концепций и перегруза декорациями, приходит кто-то с правильной осанкой, спокойным взглядом и очень экономной мимикой. И весь кадр вдруг как будто выдыхает. Эльса Бените относится к таким людям. Лаконичность манер, минимум жестов, максимум результата. В её лучших съемках не происходит ничего громкого, однако глаз отвести сложно. Мексика дает характер, редакционные журналы учат дисциплине, а нулевые подбрасывают драматический свет, тушь и полосатый трикотаж уровня «снято на ветру, но красиво». Сцена «спорт и никотин» на тёплом бетоне кажется визиткой эпохи. Никакой романтизации сигареты, просто заметка о времени, где даже расслабленная поза превращается в композицию. Короткие спортивные шорты, резкие диагонали рук, зерно пленки. В такие моменты понимаешь, что в моде работает геометрия, а не только платья. У Эльсы удивительная способность ловить линию, а не позу. Плечи и колени создают треугольник, пальцы собирают взгляд, он же ведет к лицу и