Народный суд

Этого негодяя опера искали более полугода. С апреля по сентябрь месяц им было совершено шесть преступлений. Все преступления совершались в Портовском районе Города. О том, что все преступления совершались одним и тем же лицом, свидетельствовало многое. Особой фантазии у преступника не было. Обычно он стоял у подъезда многоэтажки (в те времена подъезды еще не запирались) и, когда девочка-подросток одна подходила к лифту, то он заходил за ней. Всего один раз потерпевшей была молодая женщина. Развратные действия в отношении несовершеннолетних негодяй совершал в лифте или на лестничной площадке девятого этажа. Женщину же он избил в лифте и, подавив сопротивление, затащил на технический этаж под крышей, где так же, не пытаясь насиловать, совершил развратные действия.
В прокуратуре Города шеф Короткова немало выслушал упреков в свой адрес прежде, чем негодяя вычислили и задержали. Под стражу прокурор его не взял. Негодяй, несмотря на свой внушительный рост и вес под 85 кг оказался семнадцатилетним. Тяжких последствий по делу не было, все потерпевшие живы и здоровы, негодяй ранее не судим, из приличной семьи — мама какой-то босс в крупной торговой конторе, снабжающей пароходство. Правда, в центральной части города в семьях с малыми детьми страшный кипиш, да и пресса продолжает запугивать обывателей. При этом, если раньше журналисты-криминалисты писали, что милиция бездействует, то теперь, как по команде, начали писать, что правоохранители задержали невиновного и намерены им прикрыть свою некомпетентность.
Доказательства по делу были не то чтобы слабоваты, а скорее сложны для анализа: одна девочка запомнила расцветку рубашки, которую следователь изъял при обыске в жилье обвиняемого, другая опознала его по фигуре, третья — по голосу и т. д. Взрослая женщина — потерпевшая, хоть и дала самое точное описание преступника при первоначальном допросе, после его задержания вдруг перестала его узнавать. Стала говорить, что ее сильно ударили по голове, она плохо помнит и опознать преступника уверенно не может. Понятно было, что с ней «поработал» адвокат и родители обвиняемого.
Гласность и перестройка уже внесли новое явление в суды — оправдательные приговоры. Недавно Коротков по делу о грабеже сам отказался от обвинения в суде. За подобное раньше начальники бы четвертовали , а сейчас они с шефом только долго отписывались, изведя на объяснения чуть не пачку бумаги. Правда, и опера, который сфальсифицировал доказательства, готовы были бить в четыре руки, но ограничились тем, что вышвырнули его из органов.
Когда дело о негодяе-развратнике направляли в суд, шеф пригласил Короткова, и они вдвоем несколько часов обсуждали все доказательства по делу, которые изобличали обвиняемого, а также возможные ходы защиты.
Накануне судебного заседания по этому делу в кабинет к Короткову заглянул Сагдиев — опер из райотдела:
— Разрешите?
— Заходи, гостем будешь! — Сагдиева Коротков уважал. Пахарь, каких мало. Среднего роста, с интеллигентным фейсом, Сагдиев совсем не был похож на работника милиции. Лишь внимательно присмотревшись, под рубашкой можно было угадать мощную мускулатуру спортсмена. Буквально недавно этот опер взял бандюгана, размахивающего боевой гранатой, чуть не размазав его по асфальту на оживленной улице, где было полно народу. Именно Сагдиев вычислил и задержал и развратника.
— Новость знаете? — Сагдиев присел к приставному столику. — Дело моего «крестника» будет рассматривать судья Хорев.
Новость была плохая. Коротков про себя подумал, что сам виноват, нужно было напомнить шефу, чтоб переговорил с председателем суда. Для этого дела Хорев явно не подходил. Несколько месяцев назад помпрокурора уже пытался задокументировать получение взятки Хоревым, но не получилось, уж больно ушлый этот тип.
— Но это не все, — продолжил огорчать Сагдиев, — из нескольких источников есть оперативная информация, что Хорев уже получил крупную сумму денег за оправдательный приговор по делу развратника.
— Хреново! Ладно. Повоюем! — Коротков засобирался к шефу за помощью.
Сагдиев поднялся и пошел к двери:
— Мы на вас надеемся. Весь отдел полгода работал, чтоб негодяя вычислить.
С помощью шефа и председателя суда удалось подобрать хороший состав народных заседателей. Всю неделю с Хоревым будут работать правильные народные заседатели: отставной подполковник из армейских — вдумчивый и въедливый старик и заведующая по воспитательной работе из соседней школы — дама, к которой на кривой козе не подъедешь. Вообще-то институт народных заседателей — это жалкое подобие суда присяжных, который был в свое время в Российской империи. Обычно народные заседатели набирались из рабочих или мелких совслужащих, которые не то что возразить судье не могли, но и собственные мысли с трудом могли облачить в словесную форму. Но демократические изменения в стране привели к определенному интересу к работе суда и со стороны образованных слоев населения. Коротков, к своему стыду, лишь недавно узнал фамилию Анатолия Федоровича Кони — великого русского юриста, который начинал свою юридическую карьеру товарищем прокурора города Харькова, а закончил — членом Сената в Санкт- Петербурге. Накануне слушания дела о развратнике Коротков как раз был под впечатлением трудов и речей Кони в российских судах присяжных. В годы «развитого социализма», когда Коротков учился в харьковской «юрке», никто из преподавателей и не вспоминал о Кони. Зато студенты тщательно конспектировали труды Маркса, Энгельса и Ленина, хотя последний был юристом, не выигравшим ни одного мало-мальски значимого дела.
В день суда над несовершеннолетним развратником Коротков написал свою обвинительную речь на 10 печатных листах. В целом это полагалось делать всегда, но на практике на это никогда не хватает времени. В процессе написания речи позвонил заместитель прокурора Города — старый мудрый Рафаилович. Он, как всегда, был в курсе всего на свете. И про взятку, и про судью, и о сложности дела, и о должности мамы-торговки подсудимого, ногой открывающей дверь во многие руководящие кабинеты Города.
— Справитесь? — голос у Деда (так за глаза молодые работники прокуратуры называли этого мудрого еврея) был встревоженный.
— Справлюсь! — Коротков знал, что Дед, когда дело сложное, а местный гособвинитель не тянул, обычно сам приезжал в район и поддерживал обвинение.
— На чем основана ваша уверенность? — не унимался Дед. Коротков доложил о проведенной подготовке и надежде на народных заседателей.
— Вы позволили себе намекнуть народным заседателям на непорядочность судьи?
«Излишняя интеллигентность, наверное, есть единственным недостатком Рафаиловича, — подумал Коротков, но в слух произнес: «Нет, конечно. Но в нашем портовском районе (Дед жил тоже в нем) редкая собака не знает о «порядочности» судьи Хорева, а народные заседатели — жители нашего района. Я обоих хорошо знаю, люди порядочные и с характером».
— Ну что же… — Дед еще сомневался, — удачи вам! Правда, случаев, когда бы народные заседатели написали приговор вместо судьи я пока не слышал. Хотя… Времена действительно наступают необычные.
С обвинительной речью в суде по делу развратника государственный обвинитель выступал около двух часов, изредка заглядывая в свои записи. Сам удивился, откуда у него взялось столько красноречия, и как последовательно вязались один к другому его доводы — низкий поклон и вечная память Анатолию Федоровичу Кони. Обращаясь к суду, Коротков в упор не видел искривленную и откровенно скучающую физиономию Хорева. Зато он видел умные и заинтересованные глаза учительницы и отставного военного. Их он и называл Высоким Судом. Им он подробно излагал обстоятельства дела, особенности совершения следственных действий, заключения судебных экспертиз. Коротков, тщательно выделял доказательства вины подсудимого по каждому эпизоду, анализируя их по отдельности каждое и все в целом, одновременно называл доводы, которые могут возникнуть у защиты и объяснял,
почему они несостоятельны. В процессе речи гособвинитель несколько раз подчеркнул, что каждый из судей, восседающих под государственными символами за судейским столом, имеет равные права, а профессиональный судья — лишь один из них.
Подводя итоги, просил суд вынести обвинительный приговор.
В конце рабочего дня, после оглашения приговора в точном соответствии с мерой наказания, предложенной прокурором, канцелярия суда была похожа на растревоженный улей. Народные заседатели вынудили судью написать обвинительный приговор! Профессиональный судья написал особое мнение , которое не совпало с мнением народных заседателей. Особое мнение согласно уголовно-процессуального законодательства не оглашалось, но все работники суда об этом знали.
Позвонил Рафаилович. Поздравил. Сказал, что приедет, чтобы прочитать приговор и особое мнение. Обещал, что лично поедет в область поддержать вынесенный приговор при обжаловании.
Вечером, когда уехал шеф, в кабинет Короткова ввалилась толпа оперов из уголовного розыска во главе с начальником. Последний, не спрашивая разрешения у хозяина кабинета, стал расставлять бутылки и нехитрую закусь. Коротков чувствовал себя именинником.
--------------------------------------------------------------------------------------------------
Народный суд — так в советский период нашей страны назывались суды первой инстанции.
Четвертование — средневековое наказание преступнику, которое заключалось в последовательном отсечении частей тела.
Товарищ прокурора — помощник прокурора в Российской империи.
Особое мнение - документ, который составляется судьей при коллегиальном рассмотрении дела, если этот судья не согласен с приговором. Особое мнение прилагается к приговору, но не оглашается в зале суда. В судебной практике встречается крайне редко.