Мы умираем от тактильного голода.

Медленно, тихо, но — неотвратимо.
Из детей, чью кожу не согревали ласковые руки, чьи слёзы не вытирали большие пальцы, чьи страхи не растворялись в объятиях, — вырастают взрослые с пустотой внутри. И эта пустота кричит. Кричит злобой, отгораживается цинизмом, кусается агрессией. Они, как голодные волки, смотрят на других — и в их взгляде смешаны отчаяние, жажда и ужасная, запретная тоска по прикосновению.
Мы живём в мире, опутанном невидимыми табличками: «Не прикасайся к нелюбимому», «Не обнимай едва знакомого», «Не желай чужого». Мы носим эти ярлыки, как каменные плиты на груди, и постепенно сами превращаемся в камень.
А в минуты самой чёрной тоски, когда разум безмолвствует, наше тело, наша душа ищет одного — другого человека. Не советов. Не слов. А — кожи. Дыхания на своей шее. Трепета чужого сердца под ладонью. Глупого, простого, животного тепла.
В этом нет слабости. В этом — сама суть жизни. Это инстинктивное стремление чувствовать, что ты не один в холодной вселенной.
Лишённые этого, мы пытаемся заполнить пустоту суррогатами. Одни — циниками — уходят в книги и фильмы, чтобы с насмешкой убедиться в «смехотворности» человеческой близости. Другие — романтики — ищут в них же подтверждение, что такая близость вообще возможна. И те, и другие строят крепости из иллюзий, провозглашая свою самодостаточность, шепча мантры о силе одиночества.
А тем временем мы медленно угасаем. Сидя рядом с теми, кто мог бы нас спасти, уткнувшись в экраны, уши, забитые музыкой, — лишь бы не слышать тикающих часов своего тактильного голода.
Хватит. Сорвите с себя эти ярлыки. Прекратите это молчаливое умирание.
Прикасайтесь. Обнимайте родителей. Берите за руку друга. Целуйте в щёку коллегу, которому хотите выразить поддержку. Чувствуйте пульс жизни не только в себе, но и в другом. Это не просто «приятно». Это — необходимо. Как воздух. Как вода.
Прикасайтесь друг к другу. Пока вы ещё живы и можете чувствовать.
(С)