Душевные истории

Проверь внимательность! Попробуй найти 10 отличий между этими картинками! Сколько получилось найти?🐰 Пиши в комментариях 👇

Частенько это были брюки, юбки и рубашки не по размеру. А если уж родители покупали ей что-то новое, то непременно практичных, унылых расцветок. – Коричневый свитер прослужит дольше, – говорила мать, отказываясь покупать яркие, светлые вещи, которые выбирала дочь. Перед шестнадцатилетнем Вероники двоюродная сестра матери Галина сказала, что поведет племянницу в магазин. Она заявила, что девочке на зиму нужна дубленка. – Купим ту, которую захочешь, – пообещала тетка и подмигнула племяннице. С нетерпением дождалась Вероника того часа, когда Галина повезла ее в торговый центр. Увидев светло-бежевую дубленку, девочка поняла, что это ее мечта. Тетка не сказала ни единого слова. Она улыбнулась племяннице, затем кивнула продавщице. – Берем, – сказала Галина, – снимите, пожалуйста, бирки. Девочка поедет прямо в дубленке. – Хорошо, – с улыбкой ответила продавец, – давайте, я упакую вашу старую курточку. Галина категорически помотала головой. Нет, старая куртка им не нужна. – Милая девушка, у вас есть контейнер для мусора? – спросила она. – Там ей и место. Счастливая Вероника вернулась домой в чудесной обновке. Ах, до чего прелестной была дубленка – легкая, воздушная, мягкая, теплая. И цвет какой славный – кремово-бежевые с белыми манжетами и воротником. Вот только сияющую от счастья девочку встретила встревоженная мать. Одного взгляда на дочкину обновку хватило, чтобы понять – вещь очень дорогая. И их семье она не по карману. – Наташ, моей племяннице исполняется шестнадцать лет, – стала объяснять Галина, – она заслуживает хорошего подарка. Я могу себе позволить порадовать Веронику. Однако мать была расстроена выбором подарка. Если уж сестра готова была потратиться на племянницу, могла б уж не потакать девчонке. Взяла бы хороший черный или темно-серый пуховик, который прослужил бы несколько лет. А с этой светлой дубленкой они на одной только химчистке разорятся! Подарок тети на шестнадцатилетние стал самой дорогой вещью, которая была у Вероники за все ее детство и юность. Именно он символизировал то, к чему стремилась девушка с юных лет. Надевая это легкое, мягкое чудо, она представляла, что однажды будет носить только стильные удобные вещи. И шампунь у нее будет хороший, а не тот, дешевый, от которого голова чешется. А больше всего мечтала Вероника, что летом будет на море отдыхать. И больше никогда в жизни не будет ездить на дачу. Как же ненавидела она бесконечные грядки, которые ей следовало пропалывать и поливать в то время, как ее сверстники купались в море и веселились в лагере. – Надо работать, чтобы зимой картошечку кушать, – наставлял дочку отец, – мы не богатеи, чтобы на рынке втридорога покупать. Любила Вероника своих родителей, но как же ненавидела бедность, которой они будто бы гордились. Мать с гордостью сообщала, что десятилетиями носит одну и ту же одежду. Отец же с презрением отзывался о тех, что ездит на собственном автомобиле. То ли дело он, все на трамвае, да на автобусе. Подумаешь, два часа потолкаться в общественном транспорте на больных ногах! Мечтам Вероники суждено было сбыться. Да иначе и быть не могло, ведь все свои усилия она прикладывала к тому, чтобы поступить на бюджетное отделение в институт. Она изучала иностранные языки, и уже со второго курса успешно подрабатывала переводчицей. Девушка была горда тем, что может покупать хорошие вещи, освобождая родителей от расходов. Вот только они никогда не радовались за нее. – Зачем тебе такие дорогие туфли? – ахнула мать, когда Вероника с гордостью продемонстрировала ей ярко-красные босоножки на высоком каблуке. – Захотелось, – призналась дочь, – я так давно о них мечтала, несколько месяцев копила. Мать посмотрела на дочь и вздохнула. Ох, не нравились ей эти мечты. Видя реакцию родителей, Вероника все реже делилась с ними своими радостями. Когда у нее появилась возможность съездить на море, отец сказал, что глупо тратить деньги на бесполезный отдых. – У тебя целый месяц отпуска – поезжай на дачу, там работы всегда хватает, – сказал он. – Папа, ну это же не отдых! – воскликнула Вероника, чуть не плача. Ах, ну почему же родители вообще не стремятся жить лучше? – Лучший отдых – это смена деятельности, – заявил отец, – потому не майся дурью, давай-ка огородом займись. А то со своей учебе совсем на дачу не ездишь. А если деньги появились лишние, так лучше машину навозу купи! Расплакалась тогда Вероника и сказала, что будет жить отныне по-своему. И на дачу больше не станет ездить. Жалко отцу стало дочку, не хотел он ее расстраивать. Даже сказал, что проводит ее на вокзал. Вот только новое огорчение принесла ему дочь. – Ты купе взяла? – возмутился отец и покачал головой. – Да, дочка, старались мы с матерью тебя правильно воспитывать, да вроде где-то ошиблись. *** Поняла однажды Вероника, что больше не может жить с родителями. И вопреки их возражениям, девушка сняла крохотную студию и зажила собственной жизнью. Дела у нее шли неплохо – она делала переводы на заказ. Клиентов было немало. На четвертом курсе Вероника познакомилась с будущим мужем. У Артема были обеспеченные родители, но молодой человек не желал жить на деньги отца. Поэтому рано стал задумываться о собственном бизнесе. Поженившись, Вероника и Артем много раз обсуждали, какое именно дело они могли бы открыть. Они просчитывали возможные риски и выгоды, продумывали перспективы. И вскоре молодые люди создали туристическую компанию. Со стартовым капиталом родители Артема все-таки помогли, но Вероника и Артем трудились, не покладая рук. Усилия не прошли даром – бизнес развивался, и вскоре ребята встали на ноги. Теперь Вероника жила так, как мечтала всю жизнь. Ей больше не приходилось покупать самые дешевые продукты, чтобы изощряться на кухне. Молодые супруги часто ужинали в ресторане или заказывали еду на дом. Девушка больше не экономила на одежде и обуви. А когда ей потребовался стоматолог, она просто обратилась в платную клинику. Хороший ремонт в квартире, отдых на престижных курортах – все это стало реальностью. Одно печалило Веронику – родители категорически не желали принимать помощь дочери. Ей приходилось прибегать к изощренным способам, чтобы хоть как-то облегчить их жизнь. Чтобы отправить родителей в санаторий, дочь подговорила начальника с папиной работы. Вручив ему хороший коньяк и конфеты, Вероника попросила «наградить» отца путевкой. К ее великой радости, родители не стали отказываться от такой удачи. Замечательный получился отдых, еще и с лечением. Вот только через несколько дней после возвращения, случилась беда. Отец по пути на работу попал под автомобиль. К несчастью, спасти его не удалось. Безутешная Вероника просто разрывалась на части. Ей и самой было больно и горько, но гораздо тяжелее было ее матери. Ведь родители бок о бок прожили долгую счастливую жизнь. Пусть и не такую, к которой стремилась их дочь. Вот только утешить свою мать Вероника не могла никак. – Мне кажется, твоей матери следует пожить какое-то время с нами, – заявил Артем, видя, как переживает его жена. – Может быть, ты и прав, – согласилась Вероника, – но у мамы непростой характер. Готов ли ты к такому соседству? Артем кивнул. Ради спокойствия любимой супруги он был готов на все. Вот только теща совсем неуютно чувствовала себя в доме зятя. Со смесью брезгливости и презрения смотрела она на красивые потолки и огромные светлые окна. Не прикасалась она и к пище. – Наталья Алексеевна, вам нужно хорошо питаться, – сказал однажды Артем, – попробуйте икру, мне привезли ее с Дальнего Востока. Но глядя на аппетитную красную икру, Наталья лишь боязливо поежилась. Не стала она пробовать ни восхитительные пирожные, которыми угощал ее зять, ни рыбу, ни фрукты. Но однажды Вероника застала ночью мать, грызущую кусок хлеба. Через несколько дней Наталья заторопилась домой. Плохой ей было в доме молодых. И чем больше старались зять с дочерью, тем сильнее раздражало это безутешную вдову. Дочь часто навещала мать, привозя ей подарки. Холодильник Натальи ломился от деликатесов, а шкафы были полны хорошей одежды. Однако она никогда не одевала те вещи, что покупала ей Вероника. А однажды дочь пришла в ужас, увидев, что мать грызет заплесневелый сухарь, при том, что дома было полно еды. – Я живу как привыкла, – отвечала женщина, – не хочу вызывать зависть окружающих. У лучше бедненько, да честно. Как мы с твоим отцом жили. Устав бороться с нищенскими замашками матери, Вероника оставила ее в покое. В течение нескольких дней не приходила она в родительский дом. Она ограничивалась телефонными звонками. Наталья бесцветным голосом сообщала, что с ней все в порядке, и дочь убедила себя в том, что этого достаточно. Как-то утром Вероника предвкушала предстоящую поездку в горы. Настроение у нее было замечательное. Но вдруг раздался телефонный звонок. Это была Галина, двоюродная сестра матери. – Тетя Галя, как же я рада Вас слышать! – воскликнула Вероника. Однако тетка совсем не разделяла радости племянницы. Она строго, даже грубо отчитала Веронику за жестокое обращение с матерью. – Она в лохмотьях побирается у магазинов! – возмутилась Галина. – Как тебе только кусок в горло лезет, когда твоя мать живет в нищете и голодает! Пыталась Вероника оправдываться, да тетка не давала ей и слова сказать. Обвиняла в равнодушии и жестокости. Думала девушка, что преувеличивает тетя Галя. Мать, конечно, чересчур подчеркивает свою бедность. И все же вряд ли она дошла бы до такого позора. Решила Вероника все же навестить свою мать. Да только пока поднималась в родительскую квартиру, соседку встретила. И она тоже напустилась на девушку. – Приехала на шикарной машине, посмотрите на нее! – возмутилась баба Люся. – Мать с отцом ее вырастили, во всем себе отказывали, а она вон какая выросла! Бесполезно было что-то доказывать сердитой соседке. Продолжила Вероника подниматься в материнскую квартиру, а вслед ей доносились крики бабы Люси. Дверь девушке открыла старая худая женщина, лишь отдаленно напоминающая ее мать. Она обняла дочь и сказала, что напоит ее чаем. В ужасе смотрела Вероника, как мать выжимает чайный пакетик, который уже заваривался много раз. А к чаю Наталья подала дочери черствые пряники. – Мама, ну так ведь жить нельзя, – со слезами произнесла Вероника, не прикасаясь к «угощению». – Брезгуешь, значит, простой пище, – горько усмехнулась мать и откусила кусок старого пряника. – Мамочка, прошу тебя, – взмолилась дочь, – давай все поменяем! Сделаем тебе хороший ремонт, я отведу тебя к замечательному стоматологу. И к парикмахеру. Ты у меня красавица будешь! Однако Наталья качала головой. Она все твердила, что хочет жить по-простому, по-честному. Рассказала Вероника о том, что друзья и родственники стыдят ее за то, что мать живет в нищете. Но это не тронуло женщину. – Вот и хорошо, – кивнула она, – значит, зависти меньше будет. Долго смотрела Вероника на мать. Она больше ничего не говорила. Молчала даже тогда, когда Наталья достала из коробочки старые лекарства еще тех времен, когда Вероника училась в институте. Не проронила ни слова, когда мать достала куриные лапки из холодильника и поставила варить бульон. – Живи, как знаешь, мама, – прошептала девушка и направилась к выходу, – я сделала все могла. Наталья неодобрительно посмотрела на изящные сапожки, которые дочь торопливо застегивала в прихожей. С легким презрением хмыкнула, когда Вероника заказывала такси. Ни слова не проронила, когда дочь вышла из квартиры, прикрыв за собой дверь. *** Чтобы примириться с своей совестью Вероника ежемесячно переводила матери сумму, которая равнялась ее пенсии. Что делала Наталья с этими деньгами, она не спрашивала. Раз в неделю дочь звонила матери лишь для того, чтобы услышать, что она жива. Но однажды мать не ответила. Вероника сразу же поехала к ней домой и потребовала взломать дверь. Экспертиза показала, что Наталья умерла утром. На похоронах были родственники и знакомые матери. Ни один из них не произнес и слова сочувствия плачущей дочери. В глазах людей, которые пришли проститься с Натальей, было презрение к Веронике. С негодованием смотрели они на ее дорогое траурное одеяние и шептались между собой. Веронику обнимал ее муж. Она плакала по своей ушедшей матери. Плакала и по отцу. Грустила она оттого, что родители так и не поняли, что жизнь может быть приятной, сытой, счастливой. А тихое негодование присутствующих девушку не трогало. Она знала, что сделала все, что смогла. Автор: Ирина Ас.

Олеся ест вишню и задумчиво смотрит на сестру. Олесе сорок пять, с мужем разошлась восемь лет назад, ну как разошлась, её любимый Игорёк, свет её жизни, самый любимый и единственный мужчина на свете, тот с которым планировалось состариться вместе и умереть в один день... Её Игорёчек, с которым они со студенчества вместе, ходили за ручку всю жизнь, уси - пусечка, короче, её единственный и неповторимый муж, отец её детей, оказался...самцом собаки, предателем, иудушкой и тому подобное. Сын с Игорёчком не хотел общаться, сейчас, по прошествии лет, вроде начал оттаивать. Три года назад, когда Лёшке исполнилось пятнадцать, даже на день рождения ходил с отцом в кафе, но посидел недолго, пришёл, глаза блестят. -Что такое, Лёш, - спросила сына. -Ничего, - буркнул и ушёл в комнату, - потом уже когда Олеся тихонечко поскреблась в дверь, разрешил войти и признался, что очень обижен на отца. - Мам, пока сидели с ним, эта его...раз десять позвонила, он даже психанул, рявкнул на неё что-то... -Да и пусть, сынуль...пусть, значит не доверяет, раз названивает. -Я больше не хочу с ним встречаться. -Это твоё дело, Лёш, я не могу запретить или наоборот неволить. -Он...***, - Лёша назвал некрасивым словом отца. -А вот это ты зря, сын...не надо так, ладно? Не опускайся на дно, каким бы он ни был для меня, для вас с Лилей он был и остаётся отцом, вашим папкой. Это с папой ты учился ездить на велосипеде, с папой ходил в горы, с папой чинил дедов "Москвич", папа учил тебя плавать и сдавать сдачи, не перечёркивай то хорошее, что у вас было. Ты можешь с ним не общаться, это твоё право, но говорить так не надо, хорошо? -Мама, он же перечеркнул...он предатель. -Он предатель, гад ползучий и так далее, по отношению ко мне, а не к вам, Лёш...Давай будем честными, отец никогда не забывал про вас, он вас любит так же, как и прежде... Ты знаешь, нормальный человек, может разлюбить жену или мужа, но детей никогда, дети это частичка нас, наше продолжение... -Ага, конечно, а зачем он ещё ребёнка завёл? Если так любит нас? Олесе было неприятно и даже больно, но пришлось объяснять сыну, иначе вырастит озлобленным зачем? Ведь, как отец, Игорь и правда очень хороший. Лёшка просто с характером, а Лиля, та нет, любит отца, общается с ним, даже в гости ходит, Олеся не против, да обидно было по началу, но пересилила себя. -Лёш, ну это же логично, когда люди любят друг друга, они заводят детей. -Угу, вы вон...тоже любили друг друга... Олеся попыталась свернуть этот разговор тогда, потрепала сына по голове, а сама потом немного поплакала, совсем чуть- чуть, личной жизни у неё не было, так и жила пять лет одна, ну как одна с детьми. Конечно, были мужчины, но...все они сравнивались с Игорем, планка была высоко поднята, она это понимала, но ничего поделать с собой не могла. К тому же дети, Лиля в подростковом возрасте была, потом Лёшка подрос, да ну их... А потом...потом Олеся вдруг осознала, как же ей хорошо живётся. Она перестала страшиться одиночества, перестала стесняться того, что одна, дети выросли, вон уже и Лёшке восемнадцать, Лиля с мальчиком живут вместе, ну как с мальчиком, молодой мужчина, ответственный, чем-то похож на Игорька... Недаром говорят, что девочки подсознательно выбирают себе мужей, похожих на отцов. Не самый плохой вариант, думает Олеся, а жить и боятся, что вдруг он поступит так же, ну это бред... Так и дочери сказала, живи и ничего не бойся никто ни от чего не застрахован, живи и ни о чём плохом не думай... Вот о чём сейчас думала Олеся, задумчиво глядя в даль и кидая себе в рот ягоды спелой, вкусной вишни... -Значит, говоришь, не пристало мне, тётке в возрасте, одной щеголять? Надо найти мужика какого-нибудь, чтобы щи ему варить, да портки стирать, да? А ежели чего не так, то он мне по роже, а я ему в ответ сковородкой, красотаааа. - Олеся встала и сладко потянулась. - Я помню, как бабуля рассказывала, - продолжила она, глядя на сестру, - когда деда не стало, она молодая была ещё, так вот...подружки её, все от неё отказались, знаешь почему? Боялись что мужика она уведёт. Не звали никуда. -Ну так, а я о чём? -Ха-ха-ха, шутишь? Да плевать я хотела, ясно? Мне пятый десяток, скоро уже, не успеешь оглянуться и всё, старость накроет, радикулит там, что ещё...А я и не жила, Ирка, я не жила. Я же с младых ногтей, с Игорёчком, он-то старше...Погулявший уже, глупую студенточку приметил и воспитал под себя... Я же ничего не знала про жизнь, Иринка...вот такими глазищами на всё смотрела, ещё думаю, чего это тёть Люда головой качает...а она знала, тёть Люда -то, что меня ждёт...что каждую ждёт из нас... -Ну не даром мама всегда говорит, что ты вылитая тётка Люда. -Угу, оттого и говорит, что тёть Люда жила так, как хотела, а мама нет... Ты знаешь, что отец гулял от неё всю жизнь, знаешь? Знаешь, конечно, мы уже большие были, помнишь, как мама бегала Нонке Кривошеевой окна била...Это потом, когда всё у него там работать перестало, он такой весь примерный стал, мама вздохнула свободно, в старости, Ирин. Это, она сейчас командует им, там прикрикивает даже, а он молчит, делает вид, что боится её, а когда - никогда и прикрикнет, мол, чего-то ты много на себя взяла. Игра у них такая... -Ну и что, - не сдаётся сестра, - почти пятьдесят лет вместе зато, мама семью сберегла. -Какую семью? Для кого сберегла? Так сберегла, что мы с тобой за первых кто по головке погладил да ласковое слово сказала, замуж побежали? Маме -то некогда было нас ласкать, да обнимать, она отца сторожила, чтобы к очередной Нонке не убежал. Нет уж, избавьте меня от такого счастья. Я свой долг выполнила, детей родила, на ноги поставила, с мужем пожила. Дайте уже и мне спокойно для себя пожить, осталось -то тут...а потом внуки пойдут, я же хорошей бабушкой собираюсь стать, буду тискать внучаток, любить, учить их всему, подарками задаривать...а пока...пока моё время, не смейте даже навязывать мне чувство вины, не за что мне виниться. -В том -то и дело, как ты одна потом на старости лет? -В смысле одна? А дети, а опять же внуки, глядишь, бог даст и до правнуков доживу... Я им доброй, спокойной и адекватной нужна, а не дёрганой...ой, а что это? Валерка твой с соседкой любезничает? Ирина подпрыгнула, чуть не уронив таз и не рассыпав вишню. - Успокойся, я пошутила, вот, что я имела в виду, когда говорила про спокойствие и мир в душЕ, понимаешь? А не дёрганье вот такое где он, с кем он... Есть пары, которые живут в гармонии, когда муж уважает жену и наоборот, не изменяют друг другу, не оскорбляют, не дерутся, а просто живут в любви понимании, много лет, это не про наших родителей, хоть ты заобижайся и...прости сестра, не про тебя. Так что...не вороши улей, а то такого наговорю, лучше знаешь что...ну её эту вишню давай на речку сбежим, как в детстве, купаться, а? Глаза у Иринки загорелись, а потом потухли. -Да ну...мама вишню вот, да и банки...дети, Валерка, - забормотала она... -Что дети? Они грудные? Витька вон на велосипеде гонзает по деревне, с друзьями, а Танюха в интернете сидит весь день. Тааань Татьяна, пойдём на речку? -Нееет, тёть Олеся, не хочу. -Ну и сиди, как клуша....идём, Ирка...Мааам, мы на речку. -И с кем? -С Иринкой с кем ещё -то. -А вишня? -Да что с твоей вишней станется? Искупаемся и доделаем придём. -А ребятишки как же? -Какие? -Ну Таня с Витей? -А им, что подгузники менять надо? Так ты поменяй ты же бабушка. -Какие подгузники? -Вот и я про тоже... -Валерка -то знает? -О, господи! Валеркаааа, Валеркааа. -Ну? -Можно Ирина на речку со мной сходит, искупается? -Идите, я - то вам при чём? -А ты к соседке в это время не сбежишь? -Чего? -А ну хорошо, тогда мы пошли, идём, - потянула за руку сестру Олеся. Лёжа на песочке, учит старшая сестра младшую. - Маму прекращай слушать, в клушу превратишься, точно Валерка по соседкам побежит. -Он не бегает. -Так это хорошо, что не бегает, пока...я же тоже...была примерной женой, хотя...может и не от этого ушёл Игорёха, может и правда полюбил другую, все же мы живые люди. Живёт же с ней, никуда не бегает, так что... - Страшно, Олеська... -Что страшно? -Ну я бы не смогла вот так как ты... -А и не надо живи своей жизнью у тебя такая у меня такая, у матери своя. Каждый живёт так, как его устраивает. Помолчали. -Олеська, а тебе вот ни капельки не обидно...вот живёт Игорёха в своё удовольствие, а ты... -А откуда мы знаем, в своё он удовольствие живёт или в чужое, - усмехнулась Олеся, переворачиваясь на спину, - жизнь, Иринка, она такая...многогранная. Когда он ушёл, я потерянная была не знала, как мне жить? Что делать? Раньше же всё Игорь за меня решал, а я так, питомец домашний была. А тут свалилось всё. Ну ты знаешь, я выкарабкалась. Начала в себя приходить, ну и как обычно, знаешь у нас, у женщин, осле развода, ка козарение вдруг, собой занялась стрижки- покраски, всякое там. А Лёшка он же ни в какую к отцу, ну знаешь же, это сейчас более - менее, так вот, он Лилю брал Игорёха, ну и привозил соответственно. Никогда не поднимался, а тут что-то Лёшке купил, велик новый, что ли и поднялся в квартиру. Я глаза его увидела он даже отшатнулся, восхищение понимаешь...Он не ожидал, думал, наверное, что я ныть буду, упрашивать, чтобы вернулся, оттого и неподнимался никогда, а тут, я такая... А тут ещё Лилька, на чай папу своего позвала, Лёшка в комнату ушёл, а мне пришлось сидеть... Потом он заходил, то с Лёшей поговорить, то кран увидел капает, починить, я с интересом наблюдала, а та...она нервничать начала, звонит ему, каждые пять минут. Не скрою, была у меня мысль слабинку дать...но не стала, за что себя хвалю по сих пор. Она мне позвонила мол, зачем мужа моего привечаешь... -А ты? -А я ей в ответ, ну ты же моего привечала... -Ииии что? -Да ничего, Ириш, отправила его...к жене. Велела губы не раскатывать...не про тебя, говорю ему, твоё вон дома лежит, в телефон плачет, ругается, чтобы не привечала тебя... Вот так-то, сестра. О, Валерка твой идёт. -Да иди ты. -Не правда, Валерка, мы здесь. Иринка соскочила ис мотрит испуганно на мужа. -Валер, что случилось? -Да ничего...вот, пивка и рыбки принёс. -С детьми, что-то? -Олеська, успокойся я захотел в кои-то веки с женой побыть, пива попить, поржать, позагорать а ты... -Так, всё...быстро успокоились. Я уже загорела, пошла домой, а вы тут...позагорайте, поворкуйте... -Ой, вишня же там, мама... -Иринка, - Олеся строго глянула на сестру и подмигнув зятю пошла домой, вишню перебирать... Автор: Мавридика д.

Никита посмотрел на мать с возмущением. Нине не понравился его взгляд и она открыв рот, зашипела словно кошка: - Ш-ш-ш!! - и потрясла кулаком. - Вот так я ее встречу, пусть только попробует прийти в мой дом! Она уже и не знала, что предпринять, лишь бы не отдавать единственного сына ей, треклятой Римме Зинкиной. *** ...Зинкиных в деревне "Ключики" все знали. Это же глухонемая пара, Акрам Зинкин - с рождения глухонемой, и жену себе такую же из города привез. Жила пара дружно, мирно, никогда не ссорилась. А когда родилась Римма, самые наихудшие опасения Зинкиных, не подтвердились: девочка получилась горластой, с отличным слухом, и что самое главное - как подросла заговорила в срок, это ли не чудо для родителей? Росла Римма в гармонии и любви. Тянулась любознательная девочка ко всем подряд, а как выросла, похорошела, начала вызывать интерес у противоположного пола. Все местные парни заглядываются, предлагают гулять, вот только замуж не зовут. И приезжие молодые люди вроде бы подходят знакомиться, влюбляются почти сразу, но ни один в Загс не торопит. Все дело в том, что на этапе знакомства с родителями девушки, отсеиваются. Римма поняла это, когда привела уже третьего по счету ухажера домой. "Третьего" звали Кириллом, он был из соседнего села, приезжал в "Ключики" в гости к деду. Кирилл так очаровался Риммой, что пришел просить руки. А Римме уже стукнуло двадцать пять лет, сверстницы ее почти все замужем, вот и ей мечтается, стать суженной для Кирилла. Зинкины, предупрежденные Риммой, расстарались, ради знакомства, накрыли щедрый стол. И в самом доме витает благодушная атмосфера, встретили парня как родного, окружили теплотой, заботой. Да только как вошел гость в дом, так и впал в замешательство, сбитый с толку молчанием хозяев. - Ну и как с ними разговаривать? - шепнул Кирилл, наклонившись к Римме. - Что-то я не пойму. - У них - свой язык. Я тебя потом научу ему, если захочешь, - сообщила Римма. - А вообще, можешь написать вот тут. И протянула ему альбом с ручкой. Кирилл смотрел то на Римму, то на протянутый ему альбом, и лицо его все больше и больше выражало растерянность. - А как же мне их... со своими родителями знакомить? - пробормотал он. - Мои не поймут. И осекся на полуслове. Было видно, что настроение его покинуло. - Как с обычными людьми, Кирюш, - сообщила Римма. - Да ты не бойся, что так смотришь? Они у меня хоть и не разговаривают, зато знаешь какие добрые? Самые замечательные родители. - Почему ты мне сразу не рассказала о них? - побледнел вдруг "жених". Девушку очень задели его слова. - А что нужно было рассказать тебе? Что я из глухонемой семьи? Причем тут моя родословная, если... Если жить ты будешь не с ними, а со мной? Разговор зашел в тупик. - Я приеду. Завтра. Сначала поговорю с родителями. - Завтра? А во-сколько? - заволновалась Римма. - В это же время, - замялся Кирилл. Он чересчур смутился и старался не смотреть в глаза девушке, поскорей ушел. На следующий день был сильный дождь. Римма долго стояла на крыльце, надев дождевик и ожидая его приезда. Интуиция уже подсказывала ей, что он не вернется. Но все равно стояла, прямо под ливнем, до тех пор, пока к ней не вышла мать. Женщина тронула дочь за плечо и показала жестами, чтобы шла домой. "Простынешь под дождем. Не переживай ты так, вме равно он нам с отцом не понравился. Даже если приедет, не отдадим тебя!" Задели за живое слова матери. Оттолкнув ее, Римма убежала огородами. Слезы ее текли по щекам, смешиваясь с дождем, она забрела в чей-то двор, спряталась в сарае и плакала до самой ночи. Впервые девушка почувствовала себя ущербной. Ощущала настолько неполноценной, что не смогла остановиться от слез. Как же обидно! Как же хотелось плюнуть ей в лицо Кириллу за малодушие. Ведь такие слова говорил, обещал любить, носить на руках, а сам сбежал, оскорбив тем самым ее родителей. - Никогда больше не поверю ни одному из них! Мои мама с папой святые! Они не заслуживают пренебрежения, я не дам их никому в обиду! *** С тех пор заводить отношения с парнями Римма перестала. Более того, не ходила в клуб, чтобы не тратить времени на знакомства. В ее сознании сложилось стойкое убеждение в том, что молодые парни ищут себе беспроблемных спутниц для жизни: из хорошей семьи, с обычными родителями. А ее мама с папой, хоть и горячо любимы ею, не нравятся кандидатам в мужья. Что ж, значит не настолько и влюблены, раз их отпугивают нюансы. Но рядом крутился один из поклонников. Бывший одноклассник Никита Слинкин. Он всегда подходил, здороваясь. Когда пришел купальный сезон, вся деревенская молодежь сбежалась к речке. Там то Никита к Римме и подошел. - А ты чего в клуб перестала ходить, Римма? Девушка выбрала себе местечко для купания и расположилась тут. Придав голосу беззаботности, ответила: - Я просто выросла из такого ребячества. Зачем мне клуб? Ничего интересного в нем нет. - Согласен. Я и сам в него только ради тебя хожу, - вдруг признался парень. - Каждый раз надеюсь тебя в нем встретить... Раньше тебя всегда стадо ухажеров окружало, было не подойти, а теперь вовсе пропала. - Ну так натанцевалась я уже за свою жизнь, - заявила Римма, расстелив на горячем песке покрывало. Она скинула с себя легкий сарафан, оставшись в купальнике и легла загорать на солнце. - Вода теплая, - смущается паренек. - Пойдешь купаться? - Не хочу. Никита смотрит на прелести девушки, подставленные лучам солнца. Природа конечно одарила Римму красотой, слепила ее без изъянов. Смотрит он с минуту, затем набирается смелости и выдает: - Приходи сегодня вечером в клуб Римма. Я буду ждать тебя. - Мне не хочется, Никита. Тратить свое время на болтунов... У меня другая цель, найти порядочного человека и выйти замуж. - Так я женюсь. - Не женишься, - улыбнулась Римма. - Прежде нужно моей руки просить, у родителей. А они не услышат тебя, вот беда. - Ну это мы еще посмотрим, - заявил Никита. Римма видит по его лицу, что не шутит парень. И так вдруг в груди замерло ее сердечко, в ожидании чего-то, еще неизведанного. "Ну-ну", - думает она про себя, мысленно. - "Болтать вы все горазды, а как доходит до дела, сбегаете." Но вечером вдруг стук в дверь, и входит в дом Никита. Кухня в доме Зинкиных начинается сразу же от входной двери, Римма мыла посуду. - Чего это ты пришел? Звал кто? - удивилась Римма. - Так за тобой пришел, хочу тебя пригласить в клуб. - Тогда цветы где? - заявила девушка. А мать уже выглядывает из комнаты, гость кивает ей головой и улыбается: - Добрый вечер тетя Лиля. Он выходит на секунду за дверь и возвращается обратно с цветами и коробкой конфет. - Я не знаю твой вкус, но продавщица мне сказала, что такие, нравятся всем девушкам. Бутоны белых роз очаровали Римму. А пахнут они так, что голову потеряла. Оказывается, никто ей цветов никогда и не дарил. Ну если ветки сирени только, с деревьев сорванные, но то не считается. Мать уже улыбается и кивает Римме, оттеснив ее от стола. И говорит жестами дочери, что сама посуду домоет. Римма решила не наряжаться. К чему? Если итог свидания ей известен. Она убрала волосы в простой пучок, поправила на себе кофточку и джинсы и вышла, чувствуя на себе восхищенный взгляд. Ну и кавалер, думает она. ...Раньше Римма не обращала внимания на одноклассника. Потому что Никита обычный, неприметный парень. Парочка вышла за ворота, там Римма чувствует на себе взгляды родителей, те наверняка подглядывают из окна. - Ты можешь не робеть и взять меня под руку, - сообщил парень. - Ладно уж, - улыбнулась Римма. - Цветы подарил, в клуб пригласил, а что дальше? Говори лучше, чего надо! - Ты со всеми своими поклонниками так разговариваешь? - удивился парень. - Теперь - да. Толку, на вас время тратить? Мне уже двадцать пять лет, замуж пора выходить, а не гулять по клубам. - Ну так и выходи за меня, - вдруг легко и просто предложил ей Никита. - Ты только не подумай, что я играюсь. Ты мне давно, со школы нравишься. *** Римма ждала Никиту на берегу, где сговорились встретиться. Впервые ей показалось, что у нее есть шанс выйти наконец, замуж. Кажется, в этот раз, все серьёзно, Никита хочет жениться и даже обещал ее матери своей представить. Более удачной партии ей не найти. Никита приятен ей, симпатичный, нежный, и характер у него легкий. Тем более, он ее с детства знает и о родителях ее наслышан конечно же. - Привет, - появляется он из ниоткуда и обнимает ее на плечи, неуловимым движением целует в ушко и протягивает цветок белой лилии. - Ну что? - улыбнулась ему Римма. - Ты говорил с матерью? Тут она увидела что Никита замялся. - Да. Но она... В-общем, я от матери ушел. Не буду врать тебе, она - против. У Риммы потемнело в глазах от услышанного. - Римм. Тебе так важно, чтобы она одобрила? Тебе ведь не с ней жить, со мной, - принялся оправдываться Никита. Он вынул из заднего кармана джинс свой паспорт, протянул ей. Затем взял ее вторую руку и Римма опомниться не успела, как надел на ее палец кольцо. Сомнений не было в том, что оно из золота. - Я не изменил своего отношения к тебе. Хочу, чтобы ты стала моей женой. Согласна? *** Не о такой свадьбе мечтала Римма, но это неважно уже. Молодожены вышли из отдела Загса, в сопровождении друзей. На Римме было простое платье до колен, Никита был вообще в той одежде, из которой из дома ушел. Поселились новобрачные у Зинкиных. Хоть Римма и волновалась о том, что молодой супруг не найдет подход к ее матери и отцу, напрасно. Никита вел себя с ними просто. Если не понимал обращения к нему тещи с тестем, сразу же брал альбом с ручкой и писал им, те отвечали также, на бумаге. Никакого непонимания в глазах мужа Римма не увидела. Жили-ладили. Никита работал в соседнем селе, с утра уезжал на работу автобусом, вечером возвращался. Мать его, Слинкина Нина, обходила их дом, саму Римму и своих сватов за полверсты, демонстративно отворачивая при встречах свой лик, и плевалась вслед. - Украла у меня сына, змея! Она жаловалась своему окружению на Римму, говорила, что сын бы не посмотрел на девушку из подобной семьи. "Эту Римму никто замуж не брал, вот и окрутила моего разиню знамо чем". Римма слышала ее слова, что люди по деревне болтали, переживала. Не раз муж ее успокаивал: - Не злись. Матери время нужно, чтобы свыкнуться. Да у нее характер такой. Ей никакая не угодит. Забудь и не думай. - Хочу, чтобы мать моя перестала вздыхать, - призналась Римма. - Она ведь мечтает о сватье. Надеется с ней дружить. Представляешь, каково ей, чувствовать пренебрежение к своей персоне? Словно она не человек. И папка молчит, а в душе страдает. ...Когда живот у Риммы стал расти, она объявилась у ворот дома Слинкиной. Нина выглянула в окно: стоит. Та, которая женила на себе ее сына Никитушку. Женщиной Нина была одинокой, со скверным характером. Вышла на крыльцо, посмотрела неласково: - Чего пришла? - Пришла к вам в гости. Мы ведь не чужие люди. Я замужем за вашим сыном, стало быть, вы свекровь мне. - И что? - возразила женщина. - Хочу чтобы вы не сердились на Никиту . Ведь что бы ни случилось, он все равно ваш сын. А скоро у вас внук появится. Нина с ненавистью посмотрела на растущий живот невестки, так и есть. Наплодить успели. Значит, не видать ей развода. Окрутили сыночка как есть, теперь бедному Никитке и не вырваться. - Я вам ничем не обязана, согласия на брак сыну не давала, - заявила Нина. - И животом своим не тряси, не приму. Думала, все будет по-твоему, как захочешь? Родишь глухонемого, сама его потом и воспитывай! Кто вас просил таких, плодиться?.. Все краски схлынули с лица Риммы. Затрясло так, что перед глазами потемнело. - Не переживай, не придем к тебе больше! - вдруг услышала она громкий, полный обиды голос Никиты, обращенный к Нине. Тот оказывается, неслышно подошел, и все слышал. - Как несправедлив мир, - проговорил он. - Лучше бы, это у тебя не было возможности говорить. Потому что слушать тебя, не хочется! Никита обнял жену и увел домой, он так бережно вёл жену, что Нина тут же пожалела о своей гордыне. "И чего я не смолчала, ведь могла бы прикинуться", - раздумывала она потом. - "А там бы жалила их исподтишка, глядишь и развалила бы всю их семейку изнутри. Жаль, не сдержалась, язык - враг мой." *** Нина Слинкина все ждала, когда сын наиграется в семью, одумается и вернется. Ведь не может он там жить вечно, в семейке глухих. Чем эта Римма его приворожила? Так постепенно и прошло пять лет, с тех пор как ушел сын. Вначале Нина ждала возвращения Никиты со дня на день, с минуты на минуту. А не дождавшись, плюнула. И когда внук родился, ничего в душе женщины не шевельнулось. И только когда мальчонка подрос, Нина увидела его рядом с глухонемой сватьей прямо в магазине, тут и полоснуло ее что-то по сердцу. А тут слухи у местных кумушек вовсю пошли: "Надо же какой сладкий у Риммы растет сын. Хорошенький, только молчит. На вопросы не отвечает, хотя уже должон болтать без умолку." - А как ему, бедняжке научиться то, разговаривать? - непременно вставляла в обсуждения свои пять копеек Нина. - Баба с дедом его должны учить, разговаривать, читать книжки, а они... Эх. Не повезло у таких родиться. Обидно Нине, что вот так все обернулось. Не пришлось, ей нянчить внука. "Римка, проклята приблуда, забрала у меня сына, теперь и внука лишила", - ворчит Нина. И не помнит уже о том, как приходила к ней невестка, в попытках наладить отношения. А Зинкины также живут, мирно, спокойно, дружно. Отец с матерью Риммы складывали в кубышку свои пенсии, туда же в общий котел шла зарплата Никиты. - Живем у вас всей семьей, стыдно, берите вот деньги на расходы, - оправдывался Никита. Но старшее поколение Зинкиных смотрели на молодое и деньги не трогали, рассудили, пусть копится. Копейка рубль бережет, авось набежит в кубышке приличная сумма, благодаря которой решится жилищный вопрос у молодой семьи. Так и вышло. Хватило на небольшой дом в райцентре. Хороший дом, и район лучше, как раз там у Никиты работа. Только молодые почему то не хотят покидать дом Зинкиных, не хотят расставаться с родителями, ишь как. А сын у Риммы и Никиты, маленький Матвей, заговорил, только позже положенного. Он просто подражал своему любимому деду и решил молчать. Еще как матерился потом, бегал... *** Ненависть подобна смерти, так же разъедает душу, опустошает, лишая рассудка. Бывает что родной человек покидает твою жизнь, потому что твоим сердцем, завладела ненависть. Автор: Алёна Русакова.

Римма Борисовна находилась на пенсии. Она всю жизнь проработала учителем начальной школы и очень многие люди в небольшом городке, где она жила, её хорошо знали. Ещё бы! Ведь она выучила не одно поколение детей. И в глаза, и за глаза, о ней всегда говорили только хорошее. Исключительно добрый, чуткий человек, прекрасный педагог и просто красивая женщина. У Риммы Борисовны две взрослые дочери. Старшая, Наталья, живёт отдельно в другом городе, замужем. Младшая, Елена вместе с мужем и маленьким сыном, живёт у Риммы Борисовны. Так вышло потому, что квартира, которую когда-то получили от государства Римма с мужем, была четырёхкомнатная. — Поженитесь, живите у нас, места всем хватит! — великодушно предложил молодым муж Риммы Борисовны, Глеб Николаевич, когда они ещё только обговаривали предстоящую свадьбу. — Спасибо, папочка, — улыбалась Лена и целовала отца. — Но мы всё же будем копить на своё жильё, — говорил тогда ещё жених Лены, Леонид. — Это вы, детки, как хотите, — отвечала Римма Борисовна. — Но не переживайте, нас вы не стесните. Так и вышло. Поселились все вместе в четырёхкомнатной квартире, через некоторое время родился внук Паша, и всё у них в семье было хорошо, пока не произошло непоправимое. Глеб Николаевич служил в полиции, и так вышло, что он погиб при исполнении… Проститься с отцом приезжала Наталья с мужем. — Ленк, мать совсем сама не своя от горя, ты уж смотри за ней, — сказала Наталья, едва переступив порог и взглянув на Римму Борисовну. — Ясное дело, ведь они с отцом так любили друг друга! Да и мы его любили, — ответила Лена, обняла сестру и промокнула глаза. — И я любил дедушку, — сказал маленький Паша и обнял мать. — Ничего, девочки, я держусь, — проговорила Римма Борисовна и снова заплакала. — Иди, Пашенька, ко мне, я тебя обниму… Кое-как несчастье пережили и всё, казалось, пошло по-прежнему. Римма Борисовна поработала ещё немного в школе и уволилась. — Не могу, ноги болят, колени. Надо обследоваться, наверное, и операцию назначат. Ну что же, пора заниматься своим здоровьем. — Конечно, мам, занимайся! — горячо поддержала Лена. — А ещё мел этот! Стала я от него кашлять, аллергия началась. Столько лет проработала и ничего, а сейчас всё полезло, — добавила мать и закашлялась. Лена и Леонид переглянулись и подумали об одном и том же. Всему виной стресс. Это от горестных переживаний у Риммы Борисовны всё «полезло». Ушла она с работы и стала ходить по врачам. С коленями всё оказалось не так уж плохо, и вполне поддавалось лечению. Только нужно было много ходить на уколы, процедуры и просто постоянно показываться специалистам, потому что нашлись и другие болячки. И всегда, сидя в коридоре в ожидании приёма очередного специалиста, Римме Борисовне было о чем поговорить. Она начинала рассказывать совершенно незнакомым людям, а иногда и знакомым, как ей плохо живётся. О том, что одна её дочь, которая путная и хорошая, живет далеко, и она редко с ней видится и ужасно скучает. Однако вторая дочь беспутная, живет под боком и вымотала все нервы. Ленивая, неряшливая, по дому делать ничего не хочет, хотя сидит дома и не работает. К слову сказать, правдой здесь было только то, что Лена сидела дома. А работала она удаленно на компьютере и зарабатывала приличные деньги. Можно было даже сказать так, что на ней всё держалось. И она вовсе не была неряхой. Дом, который держался на ней, сверкал чистотой. Лена умудрялась распределять своё время так, что ей было когда, и убираться, и готовить, и в магазин сбегать, и с сыном позаниматься, ведь он готовился пойти в школу. А ещё мать. С ней Лена очень много занималась, и даже научилась делать внутримышечные уколы, чтобы ей не приходилось ходить за этим в поликлинику. Нанимать и приглашать для этого домой медсестру Римма Борисовна наотрез отказалась, аргументируя тем, что не хочет видеть в доме посторонних людей. А ещё разные мази и процедуры, которые назначал врач. Лена тоже помогала и даже приобрела специальный магнитный прибор для лечения. Отыскала в интернете и заказала. Теперь она сама прикладывала его к больным коленям Риммы Борисовны. В общем заботилась она о ней, как могла и обижаться матери было не на что… Мужа Лены, Леонида, Римма Борисовна «записала» в сильно пьющих. По всего лишь одному эпизоду. Однажды на новый год они купили игристое и выпили под бой курантов по бокалу. Бокалы у них были не большие и в бутылке ещё немного осталось. Пить почему-то больше никто не захотел и Леонид «спас» остатки, вылив их в свой бокал. Римма Борисовна поджала губы и неодобрительно покачала головой. — Не выливать же добро! — сказал Леонид и выпил игристое. Всё. Больше он никогда ничего не пил. Только по праздникам, да и то если спиртное покупали к столу, а чаще — нет. Лена была приверженицей здорового образа жизни. Однако мама Лены рассказывала своим случайным знакомым совсем иное. И даже сетовала на то, что Леонид тянет из семьи деньги на выпивку. И наконец, малышу Паше тоже досталось. На него Римма наговаривала, что он растёт совершенно ленивым, безынициативным, и что из него вырастет, неизвестно. — А равнодушный какой! Стакан воды не подаст бабушке! Я старый больной человек, а меня окружают такие люди! — сетовала пожилая женщина. Собеседники Риммы Борисовны качали головами и неодобрительно ворчали. В самом деле, надо же, как не повезло этой милой женщине с родственниками! Что интересно, дома Римма Борисовна ничего такого не говорила. Просто с некоторых пор стала капризной, раздражительной и подозрительной. Леной помыкать стала, на зятя и внука ворчать. Паша тоже не был столь ужасен, как о нём говорила бабушка. Обычный любознательный шестилетний малыш. Спокойный, не капризный. И ещё он очень любил помогать маме по хозяйству. Так что ленивым его назвать уж точно было нельзя. С каких-то пор Римма Борисовна стала заявлять, что её притесняют. И хотят со свету сжить. Ради квартиры. Эти слова дословно передала Лене соседка, Инна Михайловна. — Леночка, мама-то твоя замучилась с вами совсем. Ну что же вы так изводите пожилого человека! Ай-ай-ай! Мало она вам добра сделала? — Инна Михайловна! — отшатнулась от соседки Лена. — Да что вы такое говорите?! Всё хорошо у нас. Маме я помогаю, лечу её, лекарства покупаю, уколы делаю. Зачем мне её изводить? — Ну не знаю… И муж у тебя… Раз пьёт, — понизила она голос до шёпота. — Значит, разводиться надо! Зелёный змий никого ещё до добра не доводил. Потом руку поднимать начнёт на тебя и ребёнка. Знаю я это не понаслышке. Намучилась, вон, со своим иродом. Лена смотрела на соседку с открытым ртом и не знала, что сказать. Мама… Милая мама, которая так любила поговорить со всеми о том, о сём, оказывается, вот что про них рассказывает! Это не укладывалось в голове. Инна Михайловна, ещё раз покачав головой, скрылась за своей дверью. А Лена направилась к себе домой. И спросила маму о том, что только что услышала от соседки. Та, было, принялась все отрицать, а потом как закричит: — А что? Разве не так? Вы, небось только и ждёте, чтобы со мной что-нибудь случилось! А квартира вам отойдёт! С Наташкой мы давно в расчёте, за свою долю она получила! Вот вам и привалит! Зачем вам на свою квартиру-то теперь копить? Вон она! Четырехкомнатная, готовенькая. Только от бабки избавиться! Но нет, дудки! Не на ту напали! — Мама! Что та такое говоришь? — со слезами спросила Лена. — Да мы тебе никогда за всё время слова плохого не сказали. Всегда все хорошо было! С чего ты взяла?! — Ни с чего. Я просто знаю. И потом, факты вещь упрямая, дочь. Поэтому я хочу квартиру нашу продать. А деньги поделить. Я уеду к Наташе, буду с ней жить. Там безопаснее… Наташа, которая, к слову, достаточно редко приезжала и так же редко звонила, с тех пор как узнала, что мать собирается к ней переехать, совсем оборвала все контакты. Она и так никогда особо не ладила с матерью, (в отличие от Лены) а тут и вовсе зашифровалась. Однако мать это не смутило. — Ничего, — говорила Римма Борисовна. — Уж не выгонит родную мать на улицу, не то, что вы. Лене было очень обидно слушать такие речи. Ведь их говорил не кто-нибудь, а родная мать! Что с ней случилось? — Похоже, квартиру нам и правда продавать придётся, — со вздохом сказал Леонид. — Не горюй, Ленк, прорвёмся. Купим себе небольшую квартирку и заживем счастливо! Мы же денежек поднакопили. Возьмём ипотеку. — Мама! Бабушка какая-то не такая стала, — вдруг сообщил Паша. — Я давно хотел сказать. Она на меня так странно смотрит. И молчит. Я её боюсь. — Я знаю, Паша. Наверное, это всё из-за тогдашнего стресса, когда дедушки не стало. Она так и не смогла восстановиться, — сказала Лена и заплакала. Сказано — сделано. Квартиру продали, деньги поделили. Лена и Леонид купили крошечную двушку. А Римма Борисовна поехала к Наталье. Однако житья ей там никакого не было. — Муж то у неё грозный, страсть какой. Кулаками на меня замахивается. Не то, что Лёня, тихий, покладистый, — плакала мать по телефону, когда через некоторое время позвонила Лене. — Ну да, — ответила Лена, а сама подумала, что, видать, мать и на новом месте начала глупости свои рассказывать, да там этот номер не прошёл. Всего два месяца пожила мать у сестры и уже назад стала проситься. — Нет мам. Извини. Квартиру купить мы тебе поможем, денег твоих на однушку должно хватить. Устроиться тоже поможем, обжиться. Но и только. Помогать, заходить по мере сил тоже будем. Однако, знаешь, после того, что ты здесь говорила, никакого желания нет, — сказала Лена. — Леночка, ну простите вы меня! Ну не знаю, что на меня нашло, ну казалось мне так. А сейчас понимаю, что ошибалась я! Палку перегнула, — заплакала мать. — Ошибалась?! Да мы из-за тебя всю свою жизнь перекроили! Жили бы вместе в нашей четырёхкомнатной квартире! А теперь у нас тесно. Извини, принять тебя не можем. Придётся тебе жить отдельно. И стала Римма Борисовна привыкать к одиночеству. Никто ей в отдельной квартире не мешал. Было тихо. Был порядок. Пыли совсем не было. Внук Паша не бегал по коридору, не кричал и не прыгал. Можно было сколько угодно лежать на диване и смотреть телевизор в тишине. Или дремать. Однако отчего-то не хотелось. А Лена заезжала по выходным. Забивала холодильник продуктами, пылесосила. Только вот процедур уже никаких не делала, и уколов тоже. Римме Борисовне их медсестра делала от поликлиники. А Лена когда заезжала, почти не разговаривала с матерью. Так. Парой слов обменивались, да и только. Как же Римме Борисовне было одиноко! Она плакала и вспоминала, как хорошо они когда-то все вместе жили, пока ей не начало чудиться, неизвестно что. — Совсем не хочется её видеть! — жаловалась Лена мужу, в очередной раз, собираясь ехать к матери. — Вот за что она так с нами?! — Кто же её знает? — отвечал Леонид. — Чужая душа потёмки. Однако прошлого не вернёшь, что сделано — то сделано. Автор: Жанна Шинелева.

- Да ладно тебе, чего ты? С виду нормально живут. Алёшке твоему вроде нравится быть подкаблучником, - усмехнулась товарка, выплёвывая под ноги подсолнечную лузгу. Ирина Васильевна передёрнулась всем телом. Её аккуратная причёсочка-каре разлетелась веером, как крылья сороки, решившей резко вылететь из гнезда. - Что ты сказала? Подкаблучник?! - кипятилась она, вскакивая с лавки. - Да он у меня!.. Образованный, интеллигентный молодой человек! А она - хабальё! Да! - Ну не знаю, не знаю... - еле сдержала смех подруга. - А тебе и знать неоткуда чем отличается человек культурный от... от бескультурного! Наплевала здесь своих семечек, как свинья, и невдомёк, что другим может быть неприятно смотреть на эту грязь! Подруга опять сплюнула без зазрений совести себе под ноги. - Тю! Так это же лузга, природа её вмиг переварит, а вот тюбики от химии, которой ты мажешься и дом натираешь, вот это будет разлагаться сотни лет. - Ой, горюшко мне горюшко! - замерла в трагической позе Ирина Васильевна, совсем как актриса. - Бедный мой Алёша! Подруга ссыпала оставшиеся семечки в карман и отряхнула руки. Посмотрела на Ирину Васильевну уже без шуток: - Я тебе так скажу, Ира: не будь свекоброй, отстань от молодых. - А я их и не трогаю! Вообще не трогаю! Энту выдру попробуй-то тронь... Ирина Васильевна села назад на лавку около подруги, подперла блестящей от маникюра рукой подбородок и пригорюнилась. Не было в мире человека несчастнее, чем сын Ирины Васильевны, в этом у матери сомнения отсутствовали. Её Алёше достался в жёны диктатор, варвар и беспощадный тиран, прикрывающийся лёгкими платьицами и сдержанностью манер. А ведь мама ему говорила, учила заранее... Не послушал! Как мать и опытная женщина, Ирина Васильевна точно знала какой человек нужен её сыну: - Умные люди, Лёша, женятся на глупеньких и наивных, чтобы впоследствии переделать их под себя, - внушала она ему ровным и не терпящим возражений голосом. Грациозно порхая за спиной сына, она выставляла на расстеленную перед Алёшей салфетку следующее: тарелочку тыквенного супа, домашний паштет, лёгкий салатик и куриные ножки с медовой корочкой. Происходили такие диалоги в те счастливые времена, пока сына не поработила "безродная пигалица Маргарита". Алёша согласно кивал и, взяв нож, тянулся было за хлебом. - Э-не-не! Я сама отрежу, а ты кушай, - выхватывала у него нож Ирина Васильевна и налегала всем телом на круглую буханку. Сыночек рос у маменьки замечательный: покладистый, смышлёный, вежливый и добрый. Родила его Ирина Васильевна "для себя" в сорок лет. С мужиками как-то не клеилось, Ирина Васильевна больше была нацелена на карьеру и за сорок лет трудовой деятельности имела за плечами нехилый рабочий опыт трудовой эволюции: из простого лаборанта доросла до преподавателя, потом до замдиректора по учебно-производственной работе и, наконец, как вишенка на торте, дослужилась до директора техникума. Из-под её крыла вылетали на свет Божий агрономы, ветеринары, пчеловоды, кинологи, технологи производства и другие специалисты сельского хозяйства. Проработав до шестидесяти пяти лет, Ирина Васильевна вышла на заслуженный отдых. Сынок её Алёша был лишён всех бытовых забот. В этом стоит благодарить мать и бабушку. Что такое сковородка и для чего она нужна Алёша не имел понятия. За двадцать три года жизни с мамой он ни разу не зажигал газовую конфорку, не мыл посуды и не ведал в какой части квартиры обитает стиральный порошок. Его брошенные где ни попадя вещи чудесным образом оказывались аккуратно развешенными в шкафу или на стуле, предварительно выстиранные и выглаженные. Его заляпанные грязью кроссовки к утру блестели от чистоты, словно были куплены вчера. Через пять минут после того, как Алёша покушал, обеденный стол сиял так, что на нём можно было делать полостную операцию с выниманием органов на этот же стол - до того он был стерилен и свеж. Алёша мог забыть смыть за собой в унитазе, мог побриться и оставить в раковине бритву со сбритыми волосками и никто ему в этом никогда не попрекал. Таким образом Алёша даже не догадывался, что совершил оплошность. Когда бабушка Алёши умерла, семья стала обладателями сразу трёх квартир: своей, бабушкиной и той, что мать успела купить, пока работала. Купленную давно сдавали, а в квартире бабушки, предполагалось, будет жить Алёша, когда создаст семью. Было это удобно ещё и тем, что бабушка жила с ними в одном дворе, таким образом сынок всегда будет оставаться под присмотром матери. Ирина Васильевна, как женщина предусмотрительная, начала делать там ремонт и закончила его как раз в срок - сын объявил, что надумал жениться. Невестка сначала не вызвала у Ирины Васильевны никаких подозрений, но и не то, чтобы сильно понравилась - Ирина Васильевна в принципе считала, что девушки, достойной стать женой её сына, не существует в природе. Но жизнь есть жизнь и Ирина Васильевна желала своему Алёше только счастья, а счастье - это дружная семья, дети, внуки... Сама Ирина Васильевна не вечная и должна же прийти ей на замену та, что позаботиться об Алёше в плане быта. - Запомни, Маргарита, Алёша пьёт чай с одной ложкой сахара, а кофе - без. Когда будешь что-то жарить, то на сковородку лей буквально чайную ложечку масла и размазывай кисточкой, Алёше жирное вредно. Ты вообще готовить умеешь? - Что-то умею, - рассеянно отвечала Маргарита, с интересом осматривая свои новые владения и по-хозяйски проверяя, как открываются шкафчики и что уже есть из вещей, а чего не хватает. Мысленно она уже составляла список покупок. - Среди ночи Алёша, бывает, раскрывается, - продолжала тарахтеть у неё за спиной Ирина Васильевна, - ты его, пожалуйста, укрывай, если заметишь, мужчины очень плохо переносят простуду. - А пылесос у нас здесь есть? - неожиданно спросила Маргарита. - Пылесос?! Милочка, пылесос только пыль поднимает! - возмутилась Ирина Васильевна и посмотрела на невестку, как на отсталую, - я всю жизнь чищу ковры влажной щёткой со спец средством, это же микробы и... - Алёша! - властно сказала Маргарита и Ирине Васильевне очень не понравился её приказной тон. - Запиши в список покупок: две ортопедические подушки, увлажнитель воздуха и пылесос. Подушки я сама выберу, а остальное твоя ответственность. Ирина Васильевна с ужасом наблюдала, как её сын послушно и с улыбкой делает пометки в блокноте. - Ответственность?! - возопила она, - Маргарита, я боюсь, ты не догоняешь сути вещей! Алёша никогда в жизни ничего не делал по дому, пойми! Это забота женщины! Зачем же ещё нужна жена, если не создавать своими руками уют и комфорт домочадцев? Маргарита растянула холодные (как казалось Ирине Васильевне) губы в подобие улыбки и чётко расставила все точки над "и": - Ну, во-первых, Ирина Васильевна, я работаю и моя работа занимает по часам больше времени, чем у Алёши. В связи с этим, так как мы теперь семья, обязанности делятся поровну. Во-вторых, я девушка, женщина, а не ломовая лошадь, чтобы на себе всё тянуть. Ну, и в-третьих, кажется, у вас на кухне что-то там подгорает. - На кухне? - переполошилась Ирина Васильевна и принюхалась. - Но я ничего у вас не готовлю! - У вас на кухне. У ВАС ДОМА. Я чувствую это через двор. - И дома я ничего не готовлю! Маргарита взирала на свекровь не без доли сарказма и до Ирины Васильевны, наконец, дошло... - Ах... ты хочешь, чтобы я ушла... Из моего же дома, который я любезно вам предоставила... ремонт сделала... - Ну вообще-то, мам, бабушка мне подарила квартиру, - вставил Алёша, сильно смущаясь. - И ты! Ты с ней заодно! Родную мать выгонять! Тряпка! Козёл неблагодарный! Ирина Васильевна едва держала себя в руках от обиды. - Ирина Васильевна, я не хотела вас обидеть, извините, - мягко сказала Маргарита, - просто мы только обживаемся, понимаете... Мы тут как-нибудь разберёмся, спасибо вам за советы. У каждой семьи свой уклад жизни, верно? Вы делали по-своему, а я - по-другому. Мы разберёмся, правда... Не обижайтесь. - Алёша, мне не нравится твоя жена! - выпалила, как оторвала, Ирина Васильевна, и стала собираться к выходу. - Мама, перестань, я уже не мальчик, успокойся. - Ты ещё приползёшь! Ещё пожалеешь! А ты - змея! - кинула она Маргарите, засим вышла и громко захлопнула дверь. Общаться они не перестали, но диктовать свои условия в новой семье сына у Ирины Васильевны не получилось. Бывая у молодых в гостях, мать с негодованием стала наблюдать перемены в сыне. Он перестал бросать свои вещи где попало, а сразу вешал их в положенном месте. Не гнушался убрать в лотке за котом Маргариты. На глазах у Ирины Васильевны, заскочившей к ним в гости с утра пораньше, Алёша сам заправлял кровать и даже - о ужас! - сам развешивал окончившуюся стирку. Ирине Васильевне было даже невдомёк, с какими трудностями столкнулась Маргарита на заре семейной жизни с Алёшей. Он был полным бытовым инвалидом. Она приучала его к элементарным вещам, повторяя по триста раз одно и тоже, как ребёнку: смывать за собой унитаз, оставлять после себя чистой раковину, не спать в одежде, в которой он ходил по улице, чистить перед сном зубы, напоминала ему, что пора принять душ (Алёша привык, что купаться нужно тогда, когда сказала мама). Если Алёша что-то ронял, то никогда не поднимал, а перешагивал и шёл дальше... Если Алёша поел, то не доносил посуду до раковины: она оставалась либо на столе, либо на диване, либо возле компьютера. А теперь посмотрите на него! Он же на полном самообслуживании! Даже плитой научился пользоваться бедный ребёнок и умеет отварить макароны, пельмени, гречку и даже сделать омлет! Бедный, бедный Алёшенька! Прошло не так много времени, может год, а может и два, как Ирине Васильевне пришлось вынести плюсы из перевоспитания её сына. Зимой поскользнулась она на льду и упала, да так неудачно, что сломала бедро. Больше всего она беспокоилась о своих трёх котах, оставшихся на попечении Алёши и невестки, каждый день напоминала, чтобы не забыли их покормить. Пока лежала она в больнице, Маргарита и сын регулярно её навещали, приносили вкусняшки да и просто развлекали разговорами больную. После выписки Ирина Васильевна, заключённая в гипс, не могла ничего делать по дому. Алёша приходил к ней каждый день с готовыми супчиками от Маргариты, а также стряпнёй собственного приготовления. Он ухаживал за матерью, помогал ей обмыться, сходить в туалет, убирал в квартире, ставил стирку. Иногда приходила и Маргарита. Вместе они генералили, мыли полы, готовили любимый пирог Ирины Васильевны, пили все вместе чай. - Ой, Алёша, у меня там уже и бытовая химия наверно закончилась, возьми мою карту. - Мама, всё стоит на месте, не переживай. Мы всё отмываем одним средством, порошок такой есть, и посуду, и раковину, и одежду им отстирать можно, и запаха химического никакого нет на всю квартиру. Вот выздоровеешь и попробуешь. - Да, Маргарита... Думала я вначале о тебе не очень... А теперь вижу, что Лёша благодаря тебе стал самостоятельным человеком, ответственным, хозяйственным... - призналась довольная Ирина Васильевна. - Беру свои слова обратно. Маргарита переглянулась с мужем, чёрные брови её надломились и они захихикали. - То ли ещё будет, Ирина Васильевна. Вот он скоро отцом станет через пять месяцев, ещё более обязательным сделается, - говорила, расцветая, Маргарита. Ирина Васильевна резко поднялась на локтях, взглянула на живот невестки и увидела, что он и впрямь чуточку округлился. - Как?! И мне до сих пор ничего не сказали?! Всё, я обиделась! И не прощу вас до той поры, пока не принесёте мне ещё один кусочек пирога, и вишни, вишни чтобы в нём было побольше! И вина налей что ли, Алёша! Выпьем за моего будущего внука! - И мне чуть-чуть, Алёш, на донышке, - попросила Маргарита, но Ирина Васильевна, протестуя, властно взяла её за руку: - А тебе нельзя! И не спорь, меня в этом вопросе сам чёрт не переубедит Автор: Анна Елизарова.

Чтобы убедиться, что я не сплю, и всё происходящее не кошмарный сон, я открыла наш с мужем шкаф, и посмотрела на частично пустые полки. Я не сплю. И Петя не пошутил. Он ушёл от меня, пока я лежала в роддоме. Комок в одеяле, лежащий на кровати, закопошился, закряхтел, а потом послышался плач. Я переложила свою девочку так, чтобы она не упала, и сбегала быстро помыть руки. Взяла на руки дочь и принялась её кормить – видимо, по дороге в пробках ребёнок проголодался… всё у меня вечно было, не как у людей. От кого уходит муж сразу после родов? Разве так вообще бывает? Когда мы познакомились с Петром, родителям он не понравился. Мама пыталась меня вразумить: - Лариска, ну ты чего? Непонятно откуда взявшийся странный мужик. За тобой такие парни ухаживают! Выбери правильно. У меня и правда было несколько воздыхателей, с которыми я вместе училась. Хороших парней – в этом мама была права. Правда, они не нравились мне. Я говорила им, что они зря тратят время, но один оказался особенно упорный. Кирилл. Он так и сказал, узнав о Пете: - Ничего, я подожду! Мои заверения, что ждать не имеет смысла, ни к чему не привели. А маме я тогда ответила: - Но люблю-то я Петю! - Хорошо… давай разбираться. За что? - Мама, как ты не понимаешь! Любят не за что-то, а просто так. - Это банальность, притом самого низкого пошиба. Если сама не понимаешь, сядь и разберись. Опиши его плюсы и минусы. Прямо список составь! Я отмахнулась и пошла за Петю замуж. Перед свадьбой одно событие немного омрачило мне праздник. Я узнала, что верный мой ухажёр Кирилл был избит какими-то хулиганами. Сильно избит. Изуродовано лицо – требовалась пластика. - Не удивлюсь, если твой Петечка всё это и подстроил! – огорчённо сказала мама. - Мам, не придумывай! Он на такое не способен. - Ну-ну. – хмыкнула мама. – Чем он занимается у тебя, ты так и не сказала? - Он на госслужбе. Секретной. – пересказала я так, как мне объяснил Пётр. - Оно и видно. Секретность на лице написана. - Мать, не трогай её. – вмешался тогда отец. – Дай ей право ошибиться. Каждый человек всё равно должен через это пройти. Свадьба была веселой, несмотря на то, что мои родственники не любили жениха. Приехал мой брат Андрей, с женой Ритой. Он почему-то тоже был не в восторге от Петра. - Счастья тебе, Лорка. – с ухмылкой сказал он, целуя меня. – Я не особо надеюсь, но вдруг… А я была счастлива вопреки их неодобрению. Я любила и верила, что всё будет хорошо! Вскоре после свадьбы я забеременела. Выкидыш. Второй раз, и то же самое. - Я женился на больной. Неспособной выносить ребёнка. – резюмировал Петя. Мне стало больно и обидно. Потерять ребёнка очень тяжело, хочется, чтобы тебя жалели и поддерживали, а он… Получилось с третьей попытки, - действительно получилось. Только Петя как-то уж очень активно требовал поскорее результат УЗИ, чтобы узнать, кто у нас родится, мальчик или девочка. - Да какая разница?! Всё равно ведь это будет наш ребёнок. – сияла я. - Нет уж! Девок мне не надо. – отрезал муж. Тогда он оцарапал моё сердце во второй раз. А после в моей жизни начались какие-то сплошные ужасы. Внезапно умер отец – оторвался тромб. Мама запретила мне ехать на похороны. - Ты вот дома пока потихонечку поделай что-нибудь. Мы с Ритой всё приготовили, но ты можешь накрыть на стол. А на кладбище в твоём положении делать нечего. Я накрыла на стол, пришло несколько коллег отца, соседи. Посидели, помянули. Мать держалась, но была очень бледной. - Я следующая. – просто сказала она. – Мне тут нечего делать без него. - Мама, не надо. – заплакала я. – Ты мне сейчас так нужна. - А где твой муж, кстати? – спросил Андрей. Рита дёрнула его за рукав и помотала головой. Вечером я, приехав домой, накинулась на Петра: - Я была там одна! Все смотрели на меня, как на прокажённую. У меня умер отец! Ты был мне так нужен! - Ты на меня не ори! – жёстко ответил мне мой муж. – У меня дела. А твоё дело дом в порядке содержать, и родить мне сына. А ваши семейные посиделки мне никуда не упёрлись, ясно? Мне стало ясно. Ясно, что мама была права. Что я ошиблась! Петя – черствый, жестокий человек. Он и правда мог организовать избиение Кирилла. Или… или даже может сделал это своими руками? Я же, дура, смехом ему рассказала, что Кирюха собрался меня ждать. Мама пережила отца на полтора месяца. Ей стало плохо, увезли в больницу. Там врачи стабилизировали её состояние, но ночью мама умерла. После похорон брат сказал мне: - Родители завещали квартиру мне. Тебе ничего. - Как? – опешила я. Мне было, конечно, не до квартир сейчас, просто это звучало так странно. - Так. Пока ты замужем за своим упырём, будет именно так. - Андрюша… как ты можешь такое говорить? У меня семья! Я ребенка жду. Я, кстати, очень удивлялась, что жду его до сих пор. Горе и разочарования сыпались со всех сторон, но малыш намертво прикрепился ко мне и сердце его билось. И я была очень ему за это благодарна. Потому, что вдруг поняла: я очень, очень одинока! Брат с женой не в счёт. А муж, кажется, у меня и правда не фонтан. Петя разозлился, узнав, что родители завещали квартиру брату. - Ты имеешь право оспорить! - Я не буду. Раз они так решили… - Ой, какая дура-а… конченая просто! Он плюнул в мою сторону и ушёл. В ту ночь Петя впервые за время нашего брака не ночевал дома. А потом УЗИ показало, что будет девочка. Но он ещё на что-то надеялся – вдруг ошиблись? Когда я родила, сразу позвонила ему, как только пришла в себя: - Петь… прости. У нас дочка. Я думала, что он всё же преувеличивал своё отношение к девочкам. Но Петя выругался и сказал: - Что ты за человек? Квартиру родительскую профукала. Сына родить не можешь. Всё кончено, Лариса. Я пыталась возразить, что пол ребёнка зависит от отца, но Петя просто послал меня. Матом. Мне показалось, что он сделал это с огромным удовольствием. Я посмотрела на свой сотовый и подумала: как я могла влюбиться в него?! Ужас! Было всё равно больно. Разрушенная семья, растоптанные чувства. Я сидела в своей квартире с дочкой на руках, и роняла слёзы на её прекрасное личико. Думала, как я назову свою крошку. В дверь позвонили. А вдруг Петя решил вернуться?! Это приехали Андрей с Ритой. Привезли нам кучу пакетов всего - и вкусного, и полезного. Брат собрал кровать для дочки и сказал: - Давай, пока мы тут, сменим замки? Ты когда разводиться думаешь? - Да я не думаю пока… - пробормотала я. - Я к чему спрашиваю. Может тебе удобнее будет в трёшке жить? А эту сдашь. Но сначала разведись, пожалуйста! Я считаю, что надо это сделать поскорее. - Родители оставили трёшку тебе. - Не начинай! Ты прекрасно понимаешь, почему. - Ларис, просто в большой квартире мы сможем приезжать на выходные, помогать. В твоей ночевать не особо удобно. – влезла Рита. Она уже что-то там приготовила в кухне, пришла в комнату, и сейчас застилала детскую кроватку. Я была им так благодарна за всё, что в голос заревела. - Ну, началось… - махнул рукой Андрей и вышел из комнаты. Рита подошла ко мне, взяла ребёнка, переложила в кроватку, а потом обняла меня. - Не приучай к рукам. Потом не спихнёшь. Пусть лежит себе. Как назвала-то? Я чувствовала тёплые Риткины руки на своих плечах, и думала, что Маргарита очень даже неплохое имя. Но я ещё подумаю! А через неделю ко мне пришёл Кирилл. Мой брат, оказывается, позвонил и всё ему рассказал. Кирилл изменился внешне после пластической операции. Но хуже не стал, просто… немного другой человек. И в глазах, раньше абсолютно весёлых, поселилась какая-то печаль. Кирилл вручил мне цветы и пакет с фруктами. Я пригласила его войти. Первые несколько минут было трудно – я не знала, что говорить. Извиняться? Но ведь не было точно известно, замешан ли Петя в этой истории. - Ты как? – спросила я, стараясь не слишком его жалеть. - Да отлично всё! Ты ходишь с ней гулять? Как её зовут, кстати? - Рита. Маргарита Петровна. - Вау. На училку похоже. Так идем на улицу? Или во сколько вам гулять? Тебе, кстати, нужна помощь какая-то? Обращайся, если что. В любое время! Я одела Риту, и мы пошли гулять. На улице я поняла, что в общении с Кириллом ничего не изменилось. Как было легко и просто, так и осталось. Как был он готов меня поддерживать, так и сейчас готов. - Кирилл… а помнишь ты сказал, что будешь меня ждать? – спросила я. - Конечно, помню! Это же я сказал. Как можно забыть свои слова? А я вдруг вспомнила, как Петя, когда мы только познакомились, говорил, что будет любить меня всегда. Забыл, наверное… я отмахнулась от болезненного воспоминания. - И как? Ждёшь ещё? - Как видишь. – пожал плечами Кирилл. Он толкал перед собой коляску с чужим ребёнком и чувствовал себя, судя по всему, очень даже неплохо. Комфортно и гордо. Ритка в коляске начала ворочаться и кряхтеть. - Поворачивай к дому! – скомандовала я. Вечером, уложив дочку спать, я взяла листок бумаги и расчертила напополам. Написала сверху: «Кирилл». В левой графе поставила плюс, а в правой – минус. Мне жутко хотелось спать – Рита будила меня раза три-четыре за ночь, уже начал скапливаться недосып. Отряхнувшись ото сна, как собака от воды, я начала заполнять таблицу плюсов и минусов. Левая колонка быстро заполнилась, а правая оставалась пустой. Я зависла над ней с ручкой, и думала, что написать. В голову ничего не шло. Ну… кроме того, что пока я не испытывала к Кириллу никаких чувств, кроме дружеских. Задумалась, можно ли это вписать в минусы – это же не недостаток Кирилла. Это моя проблема. Звякнула смс. Пришло фото от Кирилла. На изображении был плюшевый медвежонок в упаковке и подпись: «Как думаешь, ей понравится?» Я невольно заулыбалась и полезла дополнять графу «+». Она была уже вся исписана. Пришлось перевернуть страницу. (Мистика в моей крови)