Ажуб Галбарцов

Молоко было настолько вкусным и сытным ,что мама говорила ,иди молочка поешь.Многие люди обедали молочком и хлебом на работе и наедались. А сейчас мясо не тухнет, овощи не гниют, молоко не киснет . все химией пропитано. Работала на молокозаводе и знаю, что молока натурального нет, только «восстановленное» (из порошка). Бывает, что привозят с фермы, его очищают и перегоняют в масло, которое потом добавляют в чаны, в котором сухое молоко и очищенная вода. Порошок получали из США и Прибалтики. А как делали порошок и из чего-секрет фирмы. Химией можно симитировать любой вкус и цвет. Лет 10 назад это было , работала механиком цеха розлива и фасовки. А изюм для творжных сырков привозили из Ирана и Израиля. Сливочное масло из Новой Зеландии и Австралии.

Граждане, собственники своих, заработанных тяжелым трудом средств! Сегодня нас с вами ставят перед очередным «нововведением», которое преподносят как заботу. Якобы для нашей же защиты, для борьбы с мошенниками, банки получили право допрашивать вас о ваших родственных связях при переводе от 100-200 тысяч рублей. Операция блокируется, вам названивает незнакомый голос из кол-центра и требует отчитаться: а кто это такой, получатель? А вы ему кто? А на что деньги? Давайте назовем вещи своими именами. Это не защита. Это — окончательная узурпация права собственности. Это момент, когда система, которую мы по наивности считали сервисом для хранения и перевода наших денег, показывает своё истинное лицо: она считает себя хозяином, а нас — временными пользователями своих же средств, которые должны отчитываться за каждое движение. Этот банковский «допрос о родстве» — последняя капля. И мы должны понять, как на это отвечать. 📞 Пункт 1. Анатомия абсурда: Почему «защита» пахнет тотальным контролем