нашли в лесу, дрожащую от холода, не умеющую рассказать о себе.

- Как тебя зовут? – Мягко спрашивали бойцы. – Маша? Катя?
- Пусть будет Катюша! – Предложил кто-то. – Хорошее имя!
Она не откликалась, и её сочли глухонемой. Только медсестра Валя смутно догадывалась, что с девочкой не всё просто. Что-то было пережито ею, такое страшное, что она перестала разговаривать. В 1942 году много было таких детей…
- Довезем до госпиталя, - решили красноармейцы, - а там уж оставим. Ты последи за ней, Валюша?
Ребенка положили рядом с Валей, и та закутала её в ватное одеяло. А потом обмотала вокруг головки собственный пуховый платок – подарок матери. Пусть малышке будет тепло! В полночь Валя ещё не спала, всё думала о Катюше. А потом вдруг услышала сдавленный шёпот.
- Мамочка, ты спишь? – Это бормотала девочка, которая прежде не говорила ни слова. – Ты спишь? Скажи!
Катюша видела сон, и он был явно тяжёлым. Металась, бормотала, а потом затихла. Валя боялась подойти к ней, боялась потревожить. А утром девочка опять замолчала, как воды в рот набрала.
Стоянка военного госпиталя располагалась прямо в лесу, где уж тут найти подходящую одежду для маленькой девочки! А приближалась зима… Катюшу нашли босую, в плохоньком сарафанчике, поэтому-то требовался полноценный комплект для малышки. Валя с помощью солдат раздобыла кое-какие рубашки, и сама начала их перешивать. У Катюши появились брючки и кофта, затем по ее размеру смастерили пальтишко, труднее было только с обувью.
- Там деревня за рекой, - говорили бойцы, - наверное, она оттуда. Мы глянули, но ничего не осталось, одни угли. Немец прошёл…
Никто не знал, откуда пару недель спустя начальник госпиталя привёз для Катюши валенки - на пару размеров больше, но всё-таки лучше, чем ничего! Но теперь девочка была одета, и у Вали отлегло от сердца. Не замёрзнет в холода. Только как отогреть её сердце? Эта задача была посложнее.
Медикаментами ведал долговязый аптекарь Павел Никитич, и время от времени он отправлялся пополнять запасы. Однажды он вернулся в таком приподнятом настроении, совершенно не характерном для него, что все это заметили и переглядывались. А Никитич весело подмигивал и направился прямо к Катюше.