‼ «Дневники» Императора как идеологическая диверсия

Доказательства фальсификации дневников Николая II
Продолжение статьи:
1.ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ПОЯВЛЕНИЯ НА СВЕТ «ДНЕВНИКОВ»
Итак, когда впервые появились сведения о том, что у большевиков имеются «дневники царя»?
А появились они в тех же номерах «Известий ВЦИК», а также и «Правды», за 19 июля 1918 года, в которых была напечатана информация «В Президиуме Всер. ЦИК» об обсуждении сообщения областного Уральского Совета о расстреле Николая II,
Состояла она из двух заметок: «Расстрел Романова» и «Материалы» (в «Известиях ВЦИК» последняя называлась «Переписка Николая Романова»).
В ней, в частности, говорилось: «Затем председатель (Я.М. Свердлов. - Авт.) сообщает, что в распоряжении ЦИК находится сейчас чрезвычайно важный материал и документы Николая Романова: его собственноручные дневники, которые он вел от юности до последнего времени; дневники его жены и детей, переписка Романова и т.д. Имеются, между прочим, письма Григория Распутина к Романову и его семье. Все эти материалы будут разобраны и опубликованы в ближайшее время».
Итак, одновременно с сообщением о расстреле публикуются сведения о том, что у большевиков «находится сейчас чрезвычайно важный материал».
Возникает вполне резонное предположение: такая публикация должна была создать убежденность в том, что «дневники» были захвачены после убийства Николая Второго и незамедлительно доставлены из Екатеринбурга в Москву.
Возможно ли это?
Для этого нужно,
1) чтобы эти «дневники» были у Царя в Ипатьевском доме на момент убийства, то есть 17 июля 1918 года;
2) чтобы они были доставлены из Екатеринбурга в Москву до даты 19 июля 1918 года.
О том, что и как было доставлено сразу после расстрела в Ипатьевском доме в Москву, пишут многократно сами участники злодеяния.
19 июля 1918 г. Я. Юровского отправили с отчетом о «проделанной работе» в Москву.
С собой он вез часть ювелирных ценностей, как изъятых во время обыска в Ипатьевском доме, так и снятых с расстрелянных. Итак, 19 июля он только выехал из Екатеринбурга. Мог ли он оказаться в тот же день в Москве? – вопрос сугубо риторический.
Вот как вспоминал один из расстрелыщиков, Григорий Никулин, говоря о Юровском: «Значит, сбрили ему бороду, выдали ему, понимаете, паспорт на имя Орлова. И он инкогнито, значит, под этой фамилией, сел в поезд с этим мешком, приехал в Москву и благополучно сдал в соответствующие места».
Говорить о том, что в этом «мешке» были вывезены дневники, которые в Александровском дворце находились в нескольких сундуках, нет ни малейших оснований.
Вообще никто из участников екатеринбургского злодеяния в своих воспоминаниях не упоминает ни разу ни о каких «дневниках».
Да и могли ли дневники царя и царицы быть перевезены из Александровского дворца сначала в Тобольск, а затем – в Екатеринбург?
Отъезд Царской семьи из Александровского дворца в неизвестность был сопряжен со стремлением обеспечить жизнь семьи в этой неизвестности, в которую они ехали. Думали ли они о том, чтобы везти в эту неизвестность сундуки с дневниками?
Документально это не подтверждено, поскольку обыски на момент отъезда из Александровского дворца и прибытия в Тобольск не производились. Но есть серьезные сомнения в том, что они могли с собой вывозить в той обстановке из Александровского дворца несколько сундуков с дневниками и личной перепиской.
Тем более что есть документально подтвержденные сведения, о том, что Николай Второй перед отъездом договорился с Керенским о сохранении в неприкосновенности личных покоев Семьи до их возвращения.
И Керенский держал это слово. Вошли в них только большевики после октября 1917 года.
Что касается возможности прибытия дневников из Тобольска в Екатеринбург, то все обстоятельства доставки Царской семьи из Тобольска в Екатеринбург исключают всякую возможность перевозки при этом сундуков с дневниками.
В Ипатьевском доме могли находиться только дневники за последний год, то есть те, которые царь вел уже в заточении.
Таким образом, наиболее вероятной является версия, что «дневники» (или то, что от них осталось, о чем отдельно) были обнаружены большевиками сразу после их появления в Александровском дворце, то есть не позднее ноября-декабря 1917 года.
Однако никаких известий об этом нигде тогда не появилось.
Интересен тот факт, что 23 июня 1918 года был открыт доступ для всех желающих в Александровский дворец, включая личные покои Императора и Императрицы. Поэтому уже к этой дате все личные вещи императорской четы, включая оставшиеся там документы, безусловно, были разобраны и вывезены из дворца.
Однако, как мы видим, ни слова о том, что именно было найдено в Александровском дворце, большевики не сказали. У них были иные планы на эти находки.
Уже 9 августа 1918 года «Известия» и «Правда» одновременно начинают публикацию «дневников».
И только месяцем позже – 10 сентября 1918 года – для разборки романовских бумаг ВЦИК создал специальную комиссию.
Состав и функции этой комиссии были утверждены решением ВЦИК от 10 сентября 1918 г. (решение подписано Я.М. Свердловым и В.А. Аванесовым, протокол заседания ВЦИК № 11). В нее вошли М.Н. Покровский, известные в то время журналисты Л.С. Сосновский (редактор газеты "Беднота") и Ю.М. Стеклов (редактор "Известий ВЦИК"), руководитель Главного управления архивным делом (ГУАД) Д.Б. Рязанов и юрист, позднее видный историк и архивист В.В. Адоратский.
В скобках для себя заметим: публикацией и разбором «дневников» руководит Свердлов, который стоял за убийством Царской семьи.
2. ЧТО МОГЛО ДОСТАТЬСЯ БОЛЬШЕВИКАМ?
Юлия (Лили) Ден, фрейлина Александры Федоровны в эмиграции опубликовала книгу воспоминаний «Подлинная царица», в которой подробно описан эпизод уничтожения личной переписки царской четы и дневников, в котором она лично участвовала.
«Первыми полетели в огонь дневники княжны Орбелиани. Они представляли собой девять томов в кожаных переплетах, и нам стоило немалого труда сжечь их. Это «аутодафе» воспоминаний происходило в красной гостиной, но мы даже не пытались сжечь дневники и корреспонденцию в один день.
Занятие было не из веселых, поэтому решено было растянуть его на неделю, тем более что Их Высочества были тяжело больны и нам следовало находиться с Ними постоянно.
7 (20) марта мы с Государыней отправились в красную гостиную, где в камине горел жаркий огонь, и мы возобновили свой труд.
На столе стоял большой дубовый сундук. В нем хранились все письма, написанные Государем Императрице во время Их помолвки и супружеской жизни. Я не смела смотреть, как Она разглядывает письма, которые так много значили для Нее.
Мне кажется, что некоторые Она перечитывала. Я слышала сдавленные рыдания и стоны, какие вырываются из груди, когда болит душа. Многие из писем были получены Ею еще до того, как Она стала Женой и Матерью. Это были любовные письма от Мужчины, Который любил Ее беззаветно и преданно и по-прежнему любит той любовью, которой Он пылал в юности, ушедшей навсегда. Разве мог хоть один из Них представить себе, что письма эти оросятся горючими слезами?
После того как Государыня предала огню письма, Она протянула мне Свои дневники, чтобы я сожгла их. Некоторые из дневников представляли собой нарядные томики, переплетенные в белый атлас, другие – в кожаных переплетах. Государыня отважно улыбнулась мне, когда я взяла их. Меня охватило невыразимое омерзение при мысли о тех бедах и несправедливостях, которые причинила Ей та страна, в которой я родилась.
– Терпеть не могу Россию! – вырвалось у меня. – Ненавижу ее.
– Не смейте говорить этого, Лили, - проговорила Государыня. – Вы причиняете Мне боль... Если Вы Меня любите, не говорите никогда, что вы ненавидите Россию. Не надо осуждать людей. Они не ведают, что творят.
«Аутодафе» продолжалось до среды и четверга. Но в четверг в красную гостиную пришла одна из камеристок Ее Величества и попросила Ее прекратить наше занятие.
– Ваше Императорское Величество! – сказала она. – Дворники подбирают обгоревшие клочки бумаги, которые выбросило тягой из трубы. Умоляю Вас, перестаньте... Эти люди о чем-то переговариваются между собой... Они абсолютно ненадежны.
Но мы свое дело сделали: не позволили удовлетворить революционерам их любопытство!»
Ещё один существенный момент:
Уже после «отречения» Государь в беседе с А. А. Вырубовой сказал, что события 2-го марта «меня так взволновали, что все последующие дни я не мог даже вести своего дневника».
Возникает вопрос: если Государь в период мартовских событий 1917 года не вел своих дневников, то кто же тогда это делал за него? Ведь именно цитатами из «дневников» нам доказывают подлинность «отречения» Николая Второго!
(От редакции: в изданных «дневниках» есть записи за 3-е, 4-е, 5-е, 6-е и последующие числа, без перерывов).
➡ ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ СТАТЬИ: https://за-цвря.рф/imperator/dnevniki-imperatora-kak-ideologicheskaya-diversiya Сайт "За царя": "Восстановим историческую справедливость!" https://за-царя.рф/ На фото:
1 - Царские покои в Александровском дворце
2 - Императрица Александра Фёдоровна (в центре) с Анной Вырубовой (слева) и Юлией Ден
3 - Дневниковые записи Николая II, сохранившиеся в архивах