Ясный день

На весну все надежды. Так часто бывает, когда надеешься, что с приходом тепла многое изменится, ведь просыпается природа, просыпаются чувства. У Александра и Жени чувства давно проснулись, осталось только подтвердить их союз регистрацией. И пережив зиму, начали готовиться к торжеству, которое выпало на конец апреля. Еще с утра Александр поторапливал друга и родственников. Дядя Захар старался поддержать любимого племянника: - Саня, успеем, никуда она теперь не денется, твоя теперь, твоя. - Все равно не хотелось бы опаздывать. - Ишь, как тебя проняло, когда припекло… припекла любовь-то, знаю, знаю, помню, сам молодой был. Эх, Саня, радуйся, что всё у тебя налаживается, пока молодой, а не когда пенсию получать. - Радуюсь, дядя Захар, радуюсь. Вскоре сели в наряженные машины и, провожаемые любопытными взглядами сельчан, поехали за невестой. Уже и выкуп прошел под шутки-прибаутки, вот и в машину сели, Сашка поглядывает на невесту и ком в горле: до чего Женя красивая, без пяти минут его жен

К Субачам пришли с обыском. Люди в форме проверили кладовку и все сараи; один из них монотонным голосом перечислял, другой записывал, Клавдия ходила следом и охала, вытирая платком глаза. Аля с сыном в это время сидела в доме. Когда, наконец, всё было проверено и подсчитано, люди в форме уехали и Клавдия вернулась в дом, сразу легла на кровать, положив полотенце на лоб. - Мам, чё совсем тебе худо? - Столько добра, столько копили, а теперь конфискацией грозят. - Как это? Заберут что ли всё? - Может не всё… вот подсчитают, сколь убытков понёс совхоз из-за потери кормов, столько и заберут. - И дом что ли? - Да уж, поди, до дома не дойдет, Вася, конечно, брал лишку, но не настолько, чтобы нас дома лишать, жить-то нам где… - Всё к одному, Сашка на развод подал, отца арестовали… - Аля, слышь, чего говорю, - слабым голосом спросила Клавдия, - ты там заявление хотела на Самойлова подать… так не надо, не пиши ничего. - Это почему же? Нас лупят со всех сторон, а я должна молчать в тряпочку… - В

Павел крутился в школьном коридоре, разглядывая фотографии отличников. Его модная крутка, идеально выглаженные брюки и начищенные ботинки были заметны еще издали и оставляли впечатление, будто приехал какой-нибудь начальник из города. Евгения вышла из класса, уроки у нее закончились, и все тетради учеников аккуратной стопкой остались лежать в шкафу, а сама она собралась идти домой. - Надо же, это ведь мой родственник, - намеренно громко сказал он у стенда, - потом повернулся к проходившей мимо Евгении и обратился к ней: - Витя Власенко – это же мой племянник, вот смотрю и горжусь. Женя улыбнулась, мальчика из старших классов она не знала, но было приятно, что молодой мужчина с гордостью о нем отзывается. - Здравствуйте, - обратился он к Евгении, - я ведь тоже учился в этой школе, вроде не так давно было, но приятно вспомнить. - Здравствуйте, - сказала Женя, - это и моя родная школа, а теперь работаю здесь. - Здорово, наверное, вернуться в родные стены учителем… дайте угадаю... малышей

Внука Самойловы любили, но не давала покоя мысль, что слишком рано родила Аля. Больше всех об этом думала Зоя Ивановна, когда рассматривала лицо ребенка. К осени Андрюша заметно подрос, хотя еще и не умел ходить. Агукал что-то на свое языке и пытался произносить первые, если не слова, то что-то похожее на них. К удивлению всего семейства Субачей первым словом было «папа», а потом уж «мама». Александр обрадовался, и еще больше тянулся к сыну. Последнее время, пожалуй, это единственное, что могло обрадовать его по-настоящему. - Саша, ты поешь, потом поедешь, - Зоя Ивановна, встречая сына, звала домой, старалась накормить, понимая, что не все ладно у него с Алей. Она давно уже порывалась начать разговор про внука. Да, она считала Андрюшу внуком, и они с Николаем по-своему любили мальчика. Но отмалчиваться, когда много вопросов, связанных с его рождением, она не могла. То, что ребёнок, явно, не в их родню, это понятно ей. Но и на Субачей мало похож. Она мучилась догадками и хотела все выя

- Отдохнуть приехала, а пришлось работать, прямо напасть какая-то, надо же так – разболелась я. Ну как там день прошел? Много народа? Анна Петровна встретила дочь с виноватым видом, неловко было, что девчонка подменяет ее, а ведь на каникулах она. - Мам, да я рада, я ведь из школы к тебе на работу бегала, почти всё там знаю, да и вообще день хорошо прошел. Вот только… ты знаешь, я посылку выдала, там извещение и паспорт были, а вот человек другой пришел. - Как это «другой»? Кто это? - Ну вообще посылка на Субача, а пришел за ней Александр Самойлов, сказал, что он его зять… и попросил. - А-аа, ну да, родня они теперь. Так что ничего страшного, но вообще не положено. - Ой мам, он так просил, причем опоздал на минуту, но выпросил эту посылку, а потом, ты представляешь, коробку печенья мне принес, я не хотела брать, честное слово, а он вручил и ушел быстро… - А зачем? С чего ради? Что это он придумал? – Анна была в недоумении от поступка Александра. Она его хорошо помнила, знала почти с д

Было темно во времянке, и свет почему-то зажигать не хотелось, но Алевтина щёлкнула выключателем, и Александр зажмурился. Он даже спросил: - Зачем? - А чтобы посмотрел, какая я красивая. – Она сняла шляпку, нашла ей место на полке шкафчика, потом попросила расстегнуть платье. Саня не собирался долго возиться, поэтому быстро освободил ее от платья, вместе сели на постель. Им предлагали постелить в доме на эту ночь, но молодожены решили, лучше уж в своём временном жилище начинать совместную жизнь. А то, что времянка была временным пристанищем, они не сомневались. Для Али Санька по-прежнему был желанным, и она несколько раз призналась ему в этом. Потом просила в ответ такие же красивые слова, и он интуитивно понимал, что надо сказать, да и вообще как-то ласково назвать жену, но на ум ничего не приходило. И все-таки он был ласков с ней. Санька вообще рос незлобивым пацаном, если только немного скромным. А так всегда готов помочь, выслушать, пойти на уступки. Покойная бабушка Фрося всё это

Начало августа было теплым и предвещало продолжение лета. На осень еще никакого намека, ни одного желтого листочка. Село Завидное, где жил Александр, окружено бором, но не так чтобы плотной стеной, а местами. А еще у них там, среди тянущейся ленты бора, есть небольшая горка, называют ее Журавлиной. Может потому, что журавлей там раньше видели, а может из-за чьей-то фамилии, в обще название так и осталось. Санька с детства знал, что там журавли бывают, их и в самом деле, можно увидеть в этих местах. И он, зная про эту горку, бегал за село, отдаляясь на три километра, и затаившись в траве, ждал когда же прилетят журавли. И ведь прилетали. А как они летят – засмотреться можно. А когда взлетали, у Саньки дух захватывало. Он даже как-то попробовал, когда птиц не было: раскинул руки, представляя, что это крылья, и побежал... Не взлетел, конечно, но было здорово, такое чувство свободы и радости охватило его – десятилетнего мальчишку. Давно это было. Но Александр помнит. И вот после того, ка

Санька щурился от яркого света и не мог понять, где он находится. И только когда повернулся, увидел открытое плечо – белое такое плечо, а дальше, где шея, полосой выделялся загар. Он взглянул на лицо спящей и узнал Алевтину Субач. Тут уж ошибки быть не может: Аля мирно посапывала, наверное, видела десятый сон, пригревшись рядом с Александром. Он огляделся – понял, что спали они в летней времянке, где стояла деревянная кровать, застеленная старым овчинным тулупом, потом тонкое одеяло, а поверх простынь. И сами они укрыты цветным покрывалом. Голова гудела, Санька не мог вспомнить, что он тут делает. Послышались шаги: топ-топ-топ. У кого-то довольно тяжёлая походка, а дальше еще шаги - кто-то другой гораздо мягче и осторожно ступал. Санька не успел сообразить, куда идут, как дверь потянул кто-то на себя, она чуть скрипнула и распахнулась настежь. Сразу прибавилось солнечного света – Санька снова зажмурился. В проеме двери стоял мужик в клетчатой фланелевой рубахе и в брюках, кажется чу

- И что же ты такой пугливый, от каждого шороха вздрагиваешь, видно и тебе досталось... за что только лихо на нас свалилось. Анна Тимофеевна укрывает одеялом внука, подтыкая его со всех сторон, чтобы «не дуло», гладит Мишу по голове, шепчет какие-то слова, то ли сказку на ночь, то ли молитву. Но от этих слов Мише становится спокойно, и он засыпает. Анна Тимофеевна, тяжело вздыхая и пустив слезу, ложится на свою пышную кровать, проваливаясь в мягкое облако перины и вскоре тоже засыпает. И вот уж который раз так было: проснется, хватится, а Миша мокрый. – Ах ты ж лихоманка, опять проспала. – Злится она на саму себя. И уж на ночь ничем не поила мальчонку, заранее спросила, не хочет ли, бывало, и ночью поднимала, чтобы не прокараулить, а утром – глядь, а он уже мокрый. А ведь в школу мальчонка ходит, а как прознают, насмехаться станут. Миша в первый класс нынче пошел, как раз от бабушки и пошел. Он вообще у нее полгода назад оказался, как осиротел. И такой-то он пугливый, вздрагивает от к

Тяжело, когда долгие годы хранишь тайну, лежит она на душе, словно камень. Она красивая и смелая, но никому дорогу не переходила, а просто хотела жить, создать семью, любить и быть любимой. Но судьба приготовила ей испытания, с которыми надо справиться. И вот вроде бы счастье улыбнулось, значит надо ехать вслед за ним – за своим счастьем. Оказалось – мираж. И снова возвращение домой, хотя, может и к лучшему. Именно там, дома, настанет момент истины, когда прошлое вернется и все расставит по своим местам. Только как принять тайну близкого человека, как осмыслить пережитое и не опустить руки. Оля не опустит, она верит в свое счастливое будущее. Дорогие читатели мой рассказ «Камень с души», наверняка, многим из вас знаком, он написан давненько. Но слишком далеко отодвинулся на моем канале «Ясный день» и не попадается моим новым читателям. Как всегда даю ссылку на первую главу, а дальше в самом конце главы, ссылка на вторю, и так далее. Камень с души | Ясный день | Дзен Всего четыре главы