viktor mauch

Русский язык подарил миру не только замечательные слова «спутник», «матрешка», «водка», «самовар», но и тревожное слово «погром», которое еще 150 лет назад прочно ассоциировалось с насилием в отношении евреев. В начале XX века оно стало кошмарным символом Российской империи и вошло в большинство европейских языков. И не зря вошло, так как история еврейских погромов в России имеет давние корни и пережила целых четыре волны. И каждый раз гибли люди, разорялись их дома, горе и хаос рука об руку шли по землям, на которых проживали сотни тысяч евреев. Именно так принято считать. Но истина ли эта точка зрения, неужели антисемитизм есть национальная русская черта, а Россия — действительно родина погромов? Что, в остальных уголках планеты евреев никто не убивал, не оставлял их без крова, не заставлял срываться с насиженных мест? Почему некоторые отечественные историки пассивно взяли на веру постулат о «русских конях антисемитизма», а журналисты пишут статьи о неком «русском стыде»? Самым перв