Сейчас расскажу про самое страшное.

Знаете ли вы, что старые женщины остаются женщинами? А старые мужчины — мужчинами?
Полуживой-полумертвый пациент, которого переводят из реанимации и обратно, с парализованной половиной тела и перетыканной капельницами другой половиной, почувствовав, что простыня сползла и оголила гениталии, парализованной рукой (!) ухитряется прикрыть срамное, как раньше говорили, место.
Казалось бы, ну не по фигу ли, когда вообще непонятно, на каком он свете?
НЕТ.
Женщина с одной грудью, в полуотключке, привезли на рентген и оголили: не открывая глаз, она тянется ладонью себя прикрыть. А когда её руку ловят и выпрямляют — отворачивает лицо от врача...
Сегодня утром кормила мужчину. Одна половина парализована. В какой-то момент он вдруг стремительно рванулся с кровати. Я спрашиваю:
— Вы куда собрались-то?
Он говорит:
— В туалет надо!
— Так на вас памперс надет, зачем беспокоиться? Просто расслабьтесь.
Он, едва выговаривая слова перекошенным ртом, смотрит на меня и полушепотом говорит: «Стыд-то какой...»
Ну, я его оставила наедине. Главное, что тарелку каши всю съел.
Другой пациент, с очень отрывочным восприятием реальности, снова и снова сгибает руку с капельницей. Естественно, протыкает вену. Приходится искать новое место. Медсестра в отчаянии, ей уже некуда колоть. Я над ним зависла и говорю:
— Не шевелите рукой! Лежите и не шевелите вообще! Вы проткнули себе все вены, больше некуда колоть, — и держу его руку, чтобы медсестра поставила катетер.
А он смотрит на меня, не отрываясь, и второй рукой, уже перебинтованной вдоль и поперёк после его выходок, тянется очень с трудом к моему лицу, к самому лицу. Я слегка отодвинулась, но смотрю ему прямо в глаза и повторяю: «Не шевелите рукой!»
Сестра мне говорит:
— Ты с кем разговариваешь? Тебя нет для него!
А я держу руку и смотрю ему в голубые глаза. А он смотрит в мои.
Сестра поставила катетер и говорит мне:
— Проверяй, я уже не могу это видеть.
Я пришла через пять минут — лежит, рука вытянута. Пришла через пятнадцать минут — лежит рука. Через двадцать пришла — лекарство закончилось, он лежит, рука вытянута. Я говорю:
— Вот молодец какой, все прокапали! Лежи так, сейчас снимем, не шевели рукой.
А он повернул ко мне голову и так смотрит на меня, что я чувствую, что я не просто есть для него, а что он все понял, и ему не вены свои жалко — он изо всех сил просто постарался выполнить то, о чем я его попросила. Героически держал руку прямой, потому что я очень об этом просила.
Если человек лишён возможности изъявлять свои чувства — это вовсе не значит, что чувств у него нет. Не надейтесь, что в старости нет желаний, что паралитикам все равно, что Альцгеймер превращает в овощ. То именно и страшно, что нет. Уменьшаются и исчезают возможности, но не потребности.
Если в вашей семье есть старенькие или тяжело больные, неходячие люди — не стыдитесь лишний раз погладить их по руке, по голове, по лицу, нежно обнять, сказать сокровенные слова любви и признательности. Даже если выглядит так, что человек совсем не реагирует на внешний мир, — это только иллюзия. В любви и нежности нуждаются абсолютно все живые. И даже полуживые. И даже полумертвые.
И я вас совсем удивлю: и мёртвые тоже нуждаются в любви, уважении и бережности.
Я знаю мальчика, который держал за руку дедушку после смерти до приезда скорой. Он потом не рыдал на похоронах — он был спокоен и светел, потому что сумел выразить всю свою любовь и преданность, и конечно, его связь с дедом уже никогда не прервется. Это очень успешный человек, который, кстати, звонит своей пожилой маме всякий раз, когда идёт в магазин — мол, что купить для неё, лично для неё?
Теперь вы знаете самое страшное: старость не отменяет ни чувств, ни потребностей, ни стыда.
Ничего не отменяет.
Берегите близких.
Андриана Юдин