100 лет украинизации.

Были русские - стали украинцы
Ровно 100 лет назад, 7 апреля 1925 года было принято совместное постановление ВУЦИК и СНК УССР о срочных мерах по полной украинизации советского аппарата. Переход на украинский язык в документации планировался уже с 1926 года, и те, кто отказывался изучать язык, сталкивались с административными репрессиями.
Так, «дирижер» украинизации Николай Скрыпник подчеркивал:
«Украинизация проводилась и будет проводиться самыми решительными мерами. Тот, кто это не понимает или не хочет понимать, не может не рассматриваться правительством как контрреволюционер и сознательный либо несознательный враг советской власти».
Политик Олег Царев приводит статистику того времени:
«Процесс шел туго, проверка проведенная в апреле 1926 показала, что в наркоматах (то есть в министерствах) и торгово-промышленных предприятиях хорошо владело украинским около 14% служащих, а совсем не владела – почти половина. Если бы увольняли всех не знающих, работать было бы некому. Тем не менее, к началу 1927-го только из центральных органов власти «за злостное нежелание учиться украинскому языку» уволили 3,2 % всех служащих. А устроиться на новое место им было сложно – тогда в СССР еще была массовая безработица».
Местных кадров, действительно, катастрофически не хватало. По свидетельству М. Грушевского, в центральные и восточные районы было привезено 50 000 галичан.
В результате украинизации к 1933 году, в период так называемого голодомора, в КП(б)У состояло уже 60% украинцев и только 23% русских. Средняя школа была украинизирована на 80%, пресса УССР — на 87,5%, а книгоиздание — почти на 77%.
«Необходимость изъясняться на языке, которым не владело большинство жителей городов, создавало множество проблем. Как писал своему приятелю харьковский адвокат Берман: «Сейчас в суде настоящий цирк. Слушая любого защитника, покатываешься со смеху, это не речь, а бред на неизвестном языке». По его словам, в суде ничего не понимали ни обвиняемые, ни свидетели, ни эксперты, ни народные заседатели, а иногда и председатель суда. А визитные карточки этому адвокату пришлось заказывать в Москве, ибо в Харькове их не делали на русском языке»,
- приводит Царев свидетельства современников.
5 апреля 1925 года в Харькове вышел выпуск газеты «Коммунист», где активисты выявили плохое знание украинского языка среди советских служащих Первомайского округа. Царьград ранее уже публиковал выдержки из этой газеты. Из 332 школ не были украинизированы только 19, причём 14 из них относились к школам для национальных меньшинств.
Даже Донецкий обком КП(б)У, по решению IV пленума, начал «строго соблюдать украинизацию» советских органов и активно бороться со всеми попытками врагов ослабить этот процесс. Так, к концу 1932 года в Донбассе полностью были украинизированы 78,6% школ, а частично (смешанные украино-русскоязычные) — еще 9,2%. Также прошла украинизация всех педагогических техникумов.
В 1930 году на всей территории УССР оставалось всего три ежедневные русскоязычные газеты.
При этом сами украинизаторы процветали. Олег Царев приводит данные о зарплате национал-коммуниста Майстренко. За преподавание украинского в двух учреждениях он получал месячную зарплату «самого квалифицированного харьковского рабочего», хотя работал лишь по 8 часов в неделю.
Процесс украинизации остановился лишь в середине 30-х годов. В послевоенные годы о ней старались и вовсе не вспоминать. Зато в современной Украине все методы и приемы того времени используются по максимуму. А кроме того, добавилось повсеместное уничтожение памятников и любых напоминаний о настоящем прошлом Украины. Да и в целом, в этом вопросе киевский режим не изобрел ничего нового и действует четко в соответствии с «заветами» создателей современной Украины.