Татьяна Вукованова

Исповедь для многих внешне выглядит одинаково: человек выходит к аналою или стоит перед священником, называет свои грехи, слушает разрешительную молитву и уходит. Со стороны кажется – все совершено правильно. Но внутри этого внешнего действия может происходить два совершенно разных духовных состояния: простой рассказ о себе или покаяние. И это не одно и то же. Рассказ о грехах – это, прежде всего, перечисление фактов. Человек сообщает о себе нечто, что и без того хорошо знает: что он сделал, чего не сделал, как поступил. Иногда это сопровождается стыдом, иногда – даже сожалением. Но по сути он остается свидетелем собственной истории, а не судьей над ней. Он говорит о грехе так, как о случившемся эпизоде: «да, было», «плохое», «не должно повторяться». Это может быть очень искренне, очень подробно, даже с внутренней болью – и при этом не быть покаянием. Потому что покаяние – это не рассказ о прошлом, а разворот всей своей жизни в другую сторону. В греческом языке слово μετάνοια – "покаян

После того как Николай I смягчил первоначальные приговоры, 121 декабрист отправился в Сибирь. 25 человек — на пожизненную каторгу, остальные — на различные сроки с последующей ссылкой. Это было не просто наказание. Это был социальный эксперимент, которого Россия еще не видела. Цвет нации, герои войны 1812 года, блестящие офицеры и аристократы оказались в мире, где их статус значил меньше, чем умение держать в руках кирку. Но они не сломались. Они создали в сибирской глуши уникальную цивилизацию, своего рода «государство в государстве», где действовали свои законы чести, взаимопомощи и просвещения. Первым пунктом назначения для самых «опасных» (Волконского, Трубецкого, Оболенского и других лидеров) стал Благодатский рудник Нерчинской каторги. Место с ироничным названием «Благодатский» было настоящим адом. Деревня из одной улицы, выжженная земля вокруг (лес вырубили на 50 верст, чтобы беглым негде было прятаться) и свинцово-серебряный рудник. Аристократы, привыкшие к балам и дуэлям, тепе