Защита и родственники Максута ОМАРОВА, осуждённого судом с участием присяжных заседателей по обвинению в убийстве односельчанина, заявляют о фальсификации сотрудниками Отдела полиции Мендыкаринского района доказательств по уголовному делу и о применении пыток.

Приговор суда обжаловали в апелляционном порядке
20 ноября Специализированный межрайонный суд по уголовным делам Костанайской области признал Омарова виновным в убийстве и приговорил к 11 годам лишения свободы с отбыванием наказания в учреждении средней безопасности.
Дети осуждённого 8 декабря записали видеообращение и обратились к общественности с целью предать ситуацию огласке.
- Обнаружив тело погибшего, отец сразу же сообщил сотрудникам полиции, но вместо того, чтобы зафиксировать его как свидетеля, они делают обыск его дома как места происшествия, хотя место происшествия - это дом соседа, а не моего отца, - говорит на видео дочь осужденного Азиза ОМАРОВА.
- Отца подвергали физическому и психологическому давлению, душили пакетом, били, не давали спать, есть, ходить в туалет, незаконно удерживали в акимате. Чтобы узаконить это задержание, они вывели отца на территорию акимата, чтоб он справил свою нужду, указали, куда нужно будет сходить. После чего сами же сотрудники полиции его фотографируют и задерживают на 5 суток.
С чем не согласна сторона защиты и что конкретно приводит в качестве своих доводов?
1. Аудиозапись, которой нельзя доверять
Ключевым доказательством обвинения стала расшифровка негласно записанного разговора в СИЗО, где якобы Омаров рассказывает о преступлении. Эта стенограмма зачитывалась присяжным с указанием, что часть слов принадлежит именно подсудимому.
При этом официальная судебная экспертиза прямо установила: из-за плохого качества записи невозможно определить, кому принадлежит голос. Проще говоря — эксперт не подтвердил, что на записи говорит Омаров.
Несмотря на это, текст расшифровки был представлен присяжным как признание. Таким образом, людей, решавших судьбу подсудимого, фактически ввели в заблуждение, приписав Омарову слова, авторство которых не установлено.
2. Ножи: изъятие с признаками фальсификации
Обвинение представило два ножа, один из которых был объявлен орудием убийства. Однако способ их «обнаружения» вызывает больше вопросов, чем даёт ответов: ножи были изъяты под видом осмотра места происшествия, хотя дом Омарова местом преступления не являлся; фактически это был обыск без санкции, без понятых, без видеозаписи и без участия самого хозяина дома; упаковка вещественных доказательств отсутствовала либо была оформлена задним числом; в деле появились фотографии упаковки, сделанные, по признанию криминалиста, «возможно, у него дома».
Выводы о признании ножа орудием преступления не содержат объяснений, на основании каких доказательств они сделаны. Следователь в суде сослался лишь на своё «внутреннее убеждение».
3. Куртка с ДНК: доказательство без цепочки сохранности
Ещё одним «неопровержимым» аргументом обвинения стала зимняя куртка Омарова, на которой якобы обнаружена ДНК погибшего.
Но выемка одежды была проведена: без понятых и видеозаписи; без описания упаковки; вещи были помещены в случайный, бывший в употреблении пакет.
При этом сам Омаров не отрицал, что контактировал с кровью погибшего, когда обнаружил тело и в панике выбегал из дома, касаясь окровавленной двери. В таких условиях исключить постороннее загрязнение одежды невозможно, а значит и выводы экспертизы теряют однозначность.
4. «Явка с повинной», которой не должно было быть
Отдельный и очень серьёзный пласт вопросов вызывает так называемая «явка с повинной».
По словам Омарова, на момент её написания он уже фактически находился под стражей: его удерживали под охраной, изымали имущество, допрашивали, а затем оформили фиктивный административный арест, чтобы придать происходящему видимость законности.
Он утверждает, что признание писал ночью, под давлением и угрозами. Эти заявления в суде никем не были опровергнуты и даже не проверялись. Тем не менее явка была представлена присяжным как добровольное признание вины. Если была явка добровольной и были основания для задержания, то тогда зачем сотрудники Отдела полиции Мендыкаринского района оформили административное задержание за мелкое хулиганство, когда тот помочился на улице, когда выпустили в туалет и указали место, после чего и была написана «явка»?
5. Допрос, который не совпал с видеозаписью
В деле имеется видеозапись допроса Омарова, где он формально проходит как лицо, «имеющее право на защиту». Просмотр этой записи в суде показал: содержание протокола допроса не соответствует тому, что происходило в действительности.
На видео следователь фактически сам излагает версию преступления и печатает её в протоколе, в то время как Омаров лишь отвечает односложно или молчит. Несмотря на это, документ был использован как признательные показания. Ходатайства о проверке и экспертизе этого несоответствия суд отклонил.
6. Неудобные факты, которые остались без ответа
На теле погибшего зафиксированы сильные удары тупым предметом по лицу, нанесённые незадолго до ножевых ранений. Эти повреждения: не вменяются Омарову; плохо соотносятся с его физическими возможностями; указывают на участие другого лица.
Также на входной двери обнаружены обильные кровяные потёки — следы, характерные для человека, находившегося рядом с жертвой в момент убийства. У Омарова таких следов на одежде найдено не было. Эти обстоятельства судом фактически не анализировались.
Итог. В этом деле речь идёт не о формальных огрехах, а о цепочке серьёзных нарушений, где сомнительные доказательства подменяют собой установление истины.
Когда: голос на записи не идентифицирован, вещественные доказательства изымаются с нарушениями, признания получаются под давлением, а протоколы не соответствуют видеозаписям, возникает главный вопрос – можно ли считать такой приговор справедливым и надёжным?