— 110 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ —

«Народность — основное качество творчества Свиридова».
#Советская_культура #Классическая_музыка #Советские_композиторы #ГеоргийСвиридов
16 декабря исполнилось 110 лет со дня рождения Георгия Васильевича Свиридова — композитора, чья музыка стала голосом эпохи и песней самой русской души.
Его мелодии, от сурового марша «Время, вперёд!» до пронзительной лирики «Метели», знала и пела вся страна. Народный артист и Герой Социалистического Труда, он видел высшее предназначение искусства в служении людям. Его творчество было мощным и искренним диалогом со своим временем и своим народом.
«Народность — основное качество творчества Свиридова», — отмечал его современник, композитор Отар Тактакишвили. В этом — ключ к пониманию феномена его музыки, которая, по словам Дмитрия Шостаковича, всегда была наполнена мыслью и никогда не терпела «безыдейного звукоискательства».
В чём же секрет этой удивительной музыки, которая и сегодня находит путь к сердцу? Как композитору удавалось соединять эпический размах с лирической простотой и говорить о вечном на языке, понятном миллионам?
***
Георгий Свиридов, 110-летие со дня рождения которого приходится на 16 декабря, — явление в отечественном музыкальном искусстве не только уникальное и неповторимое, а прежде всего исконно русское, восхищавшее слушателей как в России, так и за рубежом своей потрясающей естественностью, воплощавшей пение самой русской души, пронизанное болью и радостью, искренними чувствами и переживаниями. И чувства эти рождались у слушателя благодаря исключительной традиционности музыки Георгия Васильевича, её глубочайшей связи с наследием предшествующих эпох и великих русских композиторов, дело которых он с огромной любовью мастерски продолжил.
Свиридов — выдающееся явление в мировой музыке XX века. И такую исчерпывающую оценку давали ему не только советские и российские музыковеды. Её разделяли крупнейшие музыканты, композиторы, вокалисты, музыковеды и многочисленные любители музыки во всём мире. Свиридов, без сомнения, грандиозное явление на все времена. Его музыка бессмертна.
Замечательный композитор Валерий Гаврилин о своём духовном наставнике однажды скажет потрясающие слова: «…Странный, одиозный. Примитивный. Не развивающийся. Отсталый. Вчерашний день. Национально-ограниченный, «вносящий вклад в вокальную и хоровую музыку». Это — с точки зрения одних. Великий, прекрасный, могучий, неповторимый — это с точки зрения других. Человек крупный, с тяжёлой поступью и тяжёлым, прощупывающим взглядом небольших тёмных глаз. Во всём облике есть нечто от большого зверя (по Бунину), что отличает только очень породистых людей и является признаком сильно развитой первопамяти, способной не только обращаться глубоко вспять, но предвидеть, заглядывать вперёд себя. Такая память — удел немногих…
У него разговор неожиданный, то громкий, то еле слышный, то резкий, едкий, то вдруг сразу осторожный, таинственный, он одновременно доверчив и подозрителен, открыт и замкнут, воинственен и раним. Кажется, внутри его постоянно работают какие-то вулканы, которые каждую минуту всё переворачивают наоборот, и он переживает и прорабатывает для памяти вообще все состояния, отпущенные богом человеческой памяти. Он очень добр (к добрым), болезнен к фальши и двоедушию и совершенно лишён зависти. Иногда очень сух, но без тени заносчивости, ибо «каждый заносится настолько, насколько у него не хватает разума». У него строгий римский профиль, профиль цезаря. Он — цезарь российской музыкальной поэзии. Он точно разгадал тайну поэтических темпов Пушкина, Лермонтова, Блока, Маяковского и Есенина, а в гениальном хоре «Об утраченной юности» — тайну гоголевских темпов, что позволило ему найти верно отвечающий звуковой ряд и дать непревзойдённые образцы музыкального истолкования русской поэтической мысли, углубило познание её смысла и стало одним из величайших открытий не только музыкального искусства, но и всей культуры в целом. Мятущийся в поисках, он неколебим в находках. Одна к одной, они мостят его путь. Здесь всё ясно, прочно, правдиво и совершенно необходимо. Свиридов знает, что непонятно лишь то, в чём много натяжек, условностей, где решение только подогнано под ответ и совершенно с ним не сходится, и всё произведение от этого — не более чем звуковой муляж, нечто исполняющее обязанности музыки на основании многих оговорок, объяснений, поправок, скидок и многих защитительных речей».
Свиридов — гений светлый, как светла, духоподъёмна и его музыка. Светла и идейна, а также чрезвычайно содержательна. «Он… не терпит никакого, я бы сказал, безыдейного звукоискательства, — отмечал великий Шостакович, — хотя никогда не устаёт постоянно пробовать новые формы, творить новый музыкальный язык для выражения своих мыслей. Это сочетается у него с овладением большой настоящей культурой. Он отлично знает поэзию, литературу — русскую, английскую, немецкую, изучал историю, живопись».
Бесспорно, теоретический багаж Свиридова, окончившего Ленинградскую консерваторию, где он занимался в классе композиции П.Б. Рязанова и Д.Д. Шостаковича, был значительным. Георгий Васильевич к тому же выделялся своими фундаментальными, воистину энциклопедическими знаниями в области русской и мировой художественной культуры: литературы, живописи, архитектуры. Его цепкая и бережливая память хранила массу стихотворений и даже большие фрагменты прозы, где особое место занимали Гоголь, Сухово-Кобылин, Александр Островский… И при этом до конца своих дней его не покидал живой, пытливый ум, непосредственно откликавшийся на всё новое и любопытное, выступавшее подлинным явлением искусства.
С середины 1930-х и до середины 1950-х годов Георгий Васильевич жил в Ленинграде, где ещё успел застать и впитать в себя огромную и уникальную петербургскую культуру, со многими представителями которой он был лично знаком, а с некоторыми поддерживал и добрые отношения. И тут следует назвать Михаила Зощенко и музыковеда Ивана Соллертинского, блестящую плеяду представителей театра: режиссёра Владимира Кожича, певцов Ивана Ершова и Софью Преображенскую, актёров Юрия Толубеева, Василия Меркурьева, Николая Черкасова. Конечно, нельзя не упомянуть и его любимого учителя Шостаковича. Дмитрий Дмитриевич окажет на творческое становление Свиридова колоссальное влияние, позволившее мобилизовать дарованный от природы талант и творить плодотворно, последовательно преодолевая ступени профессионального роста, раз за разом радуя аудиторию потрясающими воображение музыкальными шедеврами.
Творчество любого художника, а уж тем более такого выдающегося, как Свиридов, тем или иным образом связано с конкретной эпохой, в которой ему суждено жить и творить. И уйти ему от вопросов современности, даже при всём желании, практически невозможно. Георгий Васильевич от своей грандиозной советской эпохи далеко никуда не уходил, да и не планировал этого делать. Не тяготили его и сами вопросы современности. Художник в его понимании должен обязательно поднимать темы, волнующие сограждан, находящие отклик в их сердцах. И художественное воплощение такой проблематики тем сильнее, чем основательнее и содержательнее художник берётся её раскрывать. Свиридов в этом отношении стремился быть предельно выразительным и понятным массовому слушателю. Потому-то, наверное, многие его сочинения народом быстро запоминались и как-то в одночасье становились уже всенародным достоянием. И тут, разумеется, сразу же вспоминается музыка к кинофильмам «Время, вперёд!» и «Метель».
Что в сюитах «Время, вперёд!» и «Метель» такого удивительного? Почему они стали всенародно любимыми? Прежде всего их отличает особая картинность. И если в первом случае мы наблюдаем объёмный массовый плакат, то в «Метели» перед нами предстаёт тонкая акварель. Потому и музыку композитор сочинял в том картинном ключе, который задан был в этих фильмах. Но при этом ему следовало уловить то самое главное и выразительное, что могло слушателя по-настоящему взволновать. А для этого Свиридов данные сочинения обогатит красивейшими мелодиями. Живыми, подвижными, практически полностью передающими ту смысловую нагрузку, которую он в них вкладывал. А вкладывал Георгий Васильевич в них диаметрально противоположные начала: живописность, русскую природную красочность, меняющуюся с временами года, а также радость восприятия окружающего мира — в «Метель»; практически маршевое звучание, а вместе с тем и всеобщий мобилизующий и всеохватный, не щадящий даже времени созидательный порыв — в сюите «Время, вперёд!».
И это ритмичное сочинение, кстати, неслучайно на долгие годы станет заставкой на советском телевидении, выполнявшем, как известно, не только сугубо информационную, но и воспитательную функцию. В нынешнее же время эта известнейшая свиридовская сюита, которая раньше была знакома буквально каждому советскому человеку, причём начиная с самого малолетнего возраста, воспринимается и вовсе по-особому. Она звучит (чаще отрывочно) в различных документальных фильмах и передачах, рассказывающих о советской эпохе. И не единожды её мощное, отчеканенное, в меру протяжное звучание (свиридовскому музыкальному языку были свойственны сочинения лаконичные и незатянутые), сознательно усиленное композитором ударными инструментами, сопровождалось кадрами кинохроники, отображавшими самые значительные вехи в советской истории: грандиозные довоенные стройки, Великую Победу и исторический Парад Победы в Москве 24 июня 1945 года, послевоенное восстановление народного хозяйства и полёт Гагарина в космос, легендарные стройки 1970—1980-х годов, космическую программу, Олимпиаду 1980 года в Москве, расцвет советской культуры и искусства, легендарный «Артек» и пионерское движение… В общем, всё то, чем жило и могло гордиться Советское государство, полноправным гражданином которого являлся и Георгий Васильевич, долгие годы избиравшийся членом правления Союза композиторов СССР, секретарём и первым секретарём Союза композиторов РСФСР, а также депутатом Верховного Совета РСФСР пяти созывов.
Советское государство по достоинству отметит и заслуги Свиридова. Народный артист РСФСР и СССР, он в 1975 году будет удостоен и высокого звания Героя Социалистического Труда. Музыкальные же его творения удостаивались Ленинской премии, Сталинской премии первой степени, двух Государственных премий СССР. Четырежды Свиридова награждали и высшей государственной наградой — орденом Ленина. В 1982 году земляки присвоят ему звание почётного гражданина Курска.
Впрочем, официальные награды для Свиридова не являлись чем-то важным и необходимым. Георгий Васильевич был по жизни человеком вовсе не амбициозным и не приземлённым, считавшим необходимым довольствоваться лишь внешними атрибутами житейского благополучия. Сытая, шумная, крикливая, самодовольная, но духовно опустошённая жизнь была не для него. Потому и стремился он к возвышенному. Оттого и теплились в его душе подлинные жизненные ощущения любви ко всему живому и, что представляется более существенным, Свиридова никогда не покидало чувство искреннего сострадания к ближнему. Отсюда, пожалуй, зарождались истоки его гигантского максимализма в утверждении своих принципов, причём как в искусстве, так и в жизни.
В этом же, без сомнения, кроется ключ и к пониманию феномена свиридовской музыки. Почему она напоена такими могучими, терпкими соками жизни, подлинным ощущением природы? В чём секрет её несокрушимого единства и общности с нашими духовно-нравственными скрепами? Возможно, в её поразительной почвенности и первозданности, в её русской первооснове, в её гармонии, ритмике, фактуре, в тончайшем чувстве оркестра, в новизне композиционных структур, в её эпичности, обеспечивавшей демонстрацию разнообразных жизненных ситуаций, коллизий и драм. А также в сильнейших токах музыкальной энергии, которые даже трагическое озаряли светом высокой гармонии, позволявшей каждый жизненный миг ощущать как подлинное торжество земной жизни. Творениям композитора стихийная мощь музыкальной энергии была свойственна и потому, что в ней зиждилось чувственное начало — точка отсчёта при обдумывании и реализации любого творческого замысла. Реализация же замысла, каким бы грандиозным и знаковым он композитору ни представлялся, напрямую зависела и от его работоспособности, трудолюбия. Известно и то, что Свиридов в творчестве был привередлив, чрезвычайно требователен к себе самому.
«В композиторском ремесле всё сложно, — отмечал Георгий Васильевич, — хотя я никогда не боялся трудностей в работе. Во-первых, всякий композитор вдохновлён определённой мыслью, которая, созрев, воплощается в музыку. Иногда эта музыка сразу выходит в свет, иногда, и чаще всего, что называется, вылёживается. Отлежавшись, сочинение подвергается тщательному анализу, рассматривается со всех сторон. В нём я безжалостно отсекаю лишнее, всё, что не устраивает меня по каким-либо причинам. Приходится возвращаться к одному и тому же произведению несколько раз, переделывать его, доводя до того состояния, которое считаю завершённым. На это уходят месяцы, а иногда и годы. Во-вторых, поэты не берутся за крупные формы, им проще написать стихотворение на какой-нибудь простенький сюжет, чем возиться с более сложными вещами. Словом, наскоком не получится…»
Наскоком трудиться Свиридов действительно просто бы не смог. И при том, что писал он довольно быстро, готовое произведение из-под его пера выходило медленно, путь его к публике оказывался по-настоящему долгим. Потому-то в музыкальном мире хорошо было известно: всё то, что разрешалось им к исполнению, отшлифовано композитором до последней запятой. Но, справедливости ради, заметим, что такой подход к творчеству имел и обратную сторону, заключавшуюся в том, что Свиридов ряд своих творений не спешил обнародовать. В его авторском портфеле, к примеру, долгие годы будут ждать своего часа «Отчалившая Русь» и та же «Метель».
Музыкальность свиридовских сочинений была особой, неповторимой, завораживающей. Примитивные темы и строки он отвергал напрочь. И такой подход к творчеству заметен у него был практически изначально, ведь ещё до написания им «Поэмы памяти Сергея Есенина», «Патетической оратории» и романсов для голоса и фортепиано на стихи Роберта Бёрнса в переводах Самуила Маршака, принёсших ему всенародную известность, им уже были написаны романсы на слова Пушкина, Лермонтова и Блока, вокальный цикл «Страна отцов» на слова Аветика Исаакяна, музыкальные комедии «Настоящий жених» и «Раскинулось море широко», фортепианная Партита, уникальное и замечательное Трио для скрипки, виолончели и фортепиано.
Лучшие творения Свиридова, любимые народом, отличали редкостная содержательность и красота его вокальных, хоровых, ораторных наработок. Более того, сочинения эти приобретали особую красочность и потому, что их исполняли лучшие отечественные оперные и камерные артисты: Александр Ведерников, Евгений Нестеренко, Ирина Архипова, Елена Образцова, Людмила Филатова, Людмила Зыкина, Алексей Масленников, Евгений Кибкало, Галина Писаренко.
Плодотворно сотрудничавший со Свиридовым, исполнявший многие его сочинения народный артист СССР, солист Большого театра Союза ССР Евгений Нестеренко в преддверии 60-летнего юбилея композитора отметит: «Несомненно, Георгий Васильевич — композитор прежде всего вокальный: подавляющее большинство его произведений написано для певцов, он прекрасно знает природу человеческого голоса, и его произведения, подобно песням Мусоргского, чисто технологически петь легко. Причина этого, мне кажется, — естественность мелодики, рождённой русской речью.
Превосходный литературный вкус композитора проявляется в выборе стихов для произведений. У него нет плохих или слабых текстов, как нет их у Даргомыжского, Мусоргского и Бородина — композиторов, чьи традиции так ощутимы в его творчестве. Я не перестаю удивляться, как первые две строфы пушкинского «19 октября», ставшие текстом широко известного романса «Роняет лес багряный свой убор», предстали в нём самостоятельным, законченным стихотворением или как органично слиты два разных произведения Р. Бёрнса в песне «Всю землю тьмой заколотило» из шедевра Свиридова — вокального цикла на слова великого шотландского поэта…
Глубоко русский человек и в жизни, и в творчестве, Свиридов создаёт музыку, близкую и понятную человеку любой национальности. В разных странах приходилось мне петь его произведения, и всегда они мгновенно находили путь к сердцам слушателей…
Свиридов — композитор, никогда в своём творчестве не изменявший своим убеждениям. Мне очень нравятся его слова: «Нельзя быть в искусстве разным — «для богатых» и «для бедных», надо всегда оставаться самим собою».
Творчество Свиридова было теснейшим образом связано с поэзией Есенина. И, разумеется, наиболее его известным произведением из есенинского цикла является «Поэма памяти Сергея Есенина», написанная в 1956 году, многократно исполнявшаяся и в СССР, и за рубежом, записанная на грампластинку, исполняемая многими музыкальными профессиональными коллективами и сегодня.
Первым исполнителем этой прекрасной вокально-симфонической поэмы, впервые прозвучавшей 31 мая 1956 года в Москве, в Концертном зале имени Чайковского, станет молодой тенор Алексей Масленников, оканчивавший в тот год Московскую консерваторию, долгие годы затем блиставший на сцене Большого театра, удостоенный высокого звания народного артиста РСФСР.
«…Свиридов поразительно тонко ощутил музыкальность поэзии Есенина, — почти через два десятилетия вспоминал известный оперный певец. — Кажется, что на эти замечательные стихи невозможно создать другое столь же глубокое сочинение…
Музыка Свиридова неизменно находит живой отклик аудитории, и не только в нашей стране, но и далеко за её пределами.
В связи с этим я позволю себе вспомнить недавнее исполнение «Поэмы памяти Сергея Есенина» в Италии, в Турине. Я испытал величайшую гордость оттого, что мне тоже выпала честь представлять за рубежом музыку Свиридова и вместе с ним разделять радость успеха.
Свиридов создал очень большое число самых разнообразных сочинений. Его богатая и могучая индивидуальность, как мне кажется, наиболее полно раскрылась в творениях, подобных «Поэме памяти Сергея Есенина». Он связан кровным родством с родной природой, с красотой необозримых полей и лесов, с бесконечно щедрой русской напевностью».
Кровным родством был связан Свиридов и со своим народом. «Народность — основное качество творчества Г. Свиридова, — справедливо отмечал выдающийся грузинский советский композитор Отар Тактакишвили, духовно поразительно близкий к Георгию Васильевичу, к его пониманию музыки и мировоззрению. — Поэтому особенно интересно проследить его композиторский почерк в соприкосновении с фольклором…
Главное, что почерпнул художник в народе, — не сама народная мелодия, а принцип поэтизации жизни. В творческом акте, совершаемом народом, есть движение от бытового к возвышенному, идеальному. Это ощутимо и там, где народ мечтает, и там, где он описывает самые обыденные события жизни. В данном свойстве сокрыта самая определяющая мысль фольклорного искусства: народ живёт для лучшего».
Музыка «Поэмы памяти Сергея Есенина», цикла «У меня отец — крестьянин», кантаты «Деревянная Русь», а также песен и хоров на слова Есенина демонстрирует народную распевность стиха, нежную музыкальность лирики и упоение красотой крестьянского труда. Вместе с тем нам открывается драматизм ломки деревенской жизни и ясный, сыновний взгляд на будущее Родины.
Отдельным массивным прекрасным особняком в творчестве Свиридова представляется его вокальная поэма «Отчалившая Русь», сочинённая в 1977 году. Первоначально композитор её создавал для тенора, но позже в новой редакции он поэму несколько доработает, позволив тем самым браться за неё уже и более низкому голосу.
Блестяще эту поэму на стихи Есенина весной 1983 года в Большом зале Московской консерватории при аккомпанементе автора исполнит несравненная Елена Образцова. Народная артистка Советского Союза, ведущая солистка Большого театра СССР тогда буквально загорится этим творением, вдохновившим, даже «сразившим» её, видавшую виды исполнительницу с мировым именем.
Долгие годы Свиридов работал над творческим наследием любимого и почитаемого им Блока. На его стихи он создал ряд вокальных и хоровых произведений. Самые крупные из них — «Петербургские песни» (1961 — 1963) и «Видение» (1968) — циклы вокальных зарисовок из жизни дореволюционной России, наполненные глубоким социально-критическим осмыслением. Другой же свиридовский вокальный цикл на стихи Блока, «Четыре песни», сочинённый в 1972 году, представляет собой колоритные картины природы.
Заметным сочинением станет кантата «Ночные облака» (фактически она состояла из пяти взаимодополняющих друг друга картин-настроений), написанная в 1979 году, в которой композитор выступит со своеобразным музыкальным прочтением лирики Блока. Он затронет в ней содержательный слой блоковской лирики, относящийся к сложной поре формирования личности поэта и ранее почти не разрабатывавшийся композиторами в хоровом жанре.
Из более поздних блоковских творений, конечно, выделяются концерт для хора a cappella «Песни безвременья» (1980—1981) и вокальная поэма «Петербург», написанная Свиридовым в 1995 году, в год собственного восьмидесятилетия и 115-летия со дня рождения Александра Блока.
Следует также назвать отмеченные своеобразием поэтически-философского видения мира романс «Голос из хора», хоровую миниатюру «Хоровод», кантату «Барка жизни», а вместе с ними и вокальные пьесы «Изгнанник», «Не страшусь» (на тексты блоковских переводов из А. Исаакяна и Л. Онерва).
Величие Блока для Свиридова было очевидным. Но перед слушателем он стремился открывать «своего» Блока. И из огромного наследия поэта композитор таким образом выбирал те стихи, которые были созвучны его собственному художественному видению мира, как правило, простые с виду, но очень «русские» внутри. Тут же Георгий Васильевич вёл с поэтом условный диалог о самом сокровенно-важном и возвышенно-трагическом: зачем приходит в мир человек, каких высот может достичь жизнь его духа? И пытаясь найти ответы на эти вопросы, задумываясь над блоковским философским взглядом на мир и земную жизнь, вчитываясь в его слова, Свиридов удачно находит для них поразительную соразмерность изысканного и естественного, возвышенного и низкого, необычного и банального, сказочно-фантастического и повседневно-будничного. Соразмерность эта в конечном итоге приводит к гармоничной простоте, когда воедино сливаются слова и мотив, когда думается, что каждая строка воплощена в музыке наилучшим образом.
Вокальная музыка, черпавшая свою духовно-нравственную основу и жизненность (при всей широте данного понятия) в поэтическом слове, для Свиридова станет тем ключевым направлением в творчестве, в котором он достигнет поистине грандиозных успехов. И дело, разумеется, не в количестве написанных им вокальных поэм, концертов и циклов, ораторий, кантат, хоров, романсов и песен. И даже не в том, что именно за вокальное творение — «Патетическую ораторию» на слова Маяковского, создававшуюся в 1958 — 1959 годах, он в 1960 году удостоится Ленинской премии. А прежде всего в том, что вокальные сочинения, при всей их уникальности, неповторимости, звучности, стройности замысла и композиции, как раз наиболее полно и могут передать свиридовский гениальный мыслительный настрой, который он осуществлял в музыке.
Свиридовское вокальное наследие столь значительно и многогранно, что в рамках данных заметок его более-менее подробно осветить не представляется возможным. И не только по причине объёмности материала, а и в силу того, что некоторые творения кардинально отличались от других по ментальности и тематике, по тональности и жанровому своеобразию, составлявшим в результате единую, но разветвлённую, разнохарактерную, разноплановую музыкальную философию и эстетику композитора. Не странно ли? — скажет пытливый читатель. Как вообще такое может быть? Говорим вроде бы о единстве мировоззрения и взглядов на творчество и в то же время подчёркиваем многоплановость свиридовской музыки. Похоже, что где-то что-то не стыкуется…
Нет, у Свиридова не было и не могло быть «проходных» и малозначимых тем. Не было в его творчестве и каких-либо существенных противоречий. А вот полёт мысли, фантазия, искренняя заинтересованность той или иной темой, поэзией, прозой жизни, истовая любовь к России, к малой родине, к людям, вера в добро, справедливость, гуманизм и человечность в нём присутствовали. И присутствовали в полной мере. Потому мы запросто можем рассуждать, например, о некоторой религиозности его искусства, выражавшейся не в прикладных жанрах церковной традиции, а в православном миросозерцании композитора, а также одновременно и о его творениях, написанных в революционном русле, имевших в своё время очевидный политический подтекст. Речь, конечно, о широко известной «Патетической оратории» и менее известной «Оде Ленину» для чтеца, хора и оркестра на стихи Р. Рождественского.
«Всё великое — просто», — писал Евгений Замятин. Гениальность Георгия Свиридова и проста, и сложна, и уникальна, и не имеет себе равных… О ней следует говорить, писать, рассуждать, и не только накануне юбилейных дат, связанных с жизнью и творчеством Георгия Васильевича. Великий русский композитор достоин того, чтобы с нами по жизни идти всегда.
Автор: Руслан СЕМЯШКИН.
Источник: ПРАВДА, №138 (31775) 12—15 декабря 2025 года.