Коммунистические отношения - это социообразущие отношения

#философия

Одной из особенностей работ классиков марксизма является то, что в основном они сосредотачивались на проблеме частной собственности, исследуя вопрос о ее происхождении и предпосылках уничтожения. Соответственно, Энгельс в своей работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» акцентировал анализ развития общественных отношений в первую очередь на условиях и закономерностях появлении и выделении частнособственнических отношений. Начиная с нулевых (вернее сказать, с околонулевых – до Маркса было полно догадок об общественных законах, вплотную подходящих к марксизму, но в среднем уровень осознания социальных закономерностей был почти нулевой, что и показал в свое время г-н Дюринг) представлений социальной мысли 19 века о ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫХ социальных закономерностях, развернуть теорию развития общества иначе, пожалуй, было совсем невозможно.

Сначала Энгельс ответил на жгучие, актуальнейшие вопросы – что есть частная собственность и государство, как появились, почему и каким закономерностям подчиняются, а потом уже вопрос о том, а какие условия уничтожения (в строгой гегелевской терминологии, снятия) этого явления. Энгельс сосредоточился на доказательстве, что частная собственность не была исторической случайностью, как считал Прудон, и не была злобным заговором негодяев (как считал Кабе, и что было только одной стороной медали) а лишь одним из этапов развития, когда а) только отчуждение части прибавочного продукта кардинально ускоряло производственное развитие б) в силу неразвитости производства вообще, стихийности и бедности (ненаучности) общественного сознания отчуждение части прибавочного продукта не могло идти иначе как через систему отношений частной собственности. Классики марксизма не просто объяснили, почему так произошло, но и определили ОГРАНИЧЕНИЯ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДЕЛЫ частной собственности. В частности, наглядно доказали, что уже при крупном машинном производстве производительные силы перерастают производственные отношения (а конкретно, наемный труд и управление силами частных собственников и их манагеров). Соответственно, для перехода на новую стадию развития – в коммунистическое общество – машинного производства ДОСТАТОЧНО как экономической предпосылки. То есть, общество способно и без частной собственности организовывать производство.

Но давайте зададим вопрос – а возможно ли было коммунистическое производство на технологическом уровне рабовладельческой или феодальной эпохи? Что мешало создавать коммунистические анклавы с мануфактурной обработкой металлов, керамики, текстиля (как это было в древней Греции или Риме, когда ремесленных рабов загоняли в гигантские мастерские с мануфактурным разделением труда – именно это разделение труда и позволило однообразно вооружать римские легионы), с общественными латифундиями, ведь самая продвинутая позднеримская механизация – конные жатки и сеялки - мало чем уступала многим первым советским колхозам? Неужели средний частный собственник с рабами и надсмотрщиками, непроизводительно прожирающий до 90% прибавочного продукта, с деградирующими технологиями (а рабство – это, по-сути, перманентно деградирующая рабсила, даже если часть рабов, обожравшись дешевой рабсилой в ходе завоеваний, обучают искусствам и ремеслам), с огромными военными бюджетами мог быть эффективней такого коммунистического анклава?

И здесь достаточно ясно поднимается вопрос о том, что каждому способу производства соответствует не только технологический уровень производительных сил, но и определенное КАЧЕСТВО ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ. Способ производства, как единство производительных сил и общественных отношений, содержит в себе неотъемлемым фактором общественное сознание людей, участвующих в производственных отношениях. Стихийное и ненаучное сознание не может выйти за рамки своей ограниченности стихийно-обменными отношениями, первичной формой управления прибавочным продуктом, появившемся как только возникли какие-то излишки. Географическое, обществоведческое, экономическое невежество первобытных общинников не только не видело и не могло увидеть за частными, но становящимися все более регулярными обменами закабаления будущих поколений, которых веками будут держать в нищете и голоде, но и не могло в достаточной степени объединиться из-за непонимания, каким образом управлять при объединении. В эпоху разложения первобытно-общинного строя звоночков звенело вполне достаточно, чтобы породить стихийные акты сопротивления рождению частнособственнических отношений, и общинники доходили голодными желудками до более плотного объединения общин (например, рост изгоев как симптом разложения общин кроме выделения из общины собственников имеет и элемент защиты общины от активных сторонников нарождающейся частной собственности) . Но ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НАУЧНЫХ МЕР предпринять общинники не могли, а патриархальная структура общества просто не позволяла институционально действовать даже тем гениям, которые стихийно могли додуматься до чего-то действительно научного в организации производства. Именно низкое качество сознания делало раба рабом, зависимого крестьянина зависимым, наемного работника наемным и не давало никакого шанса даже тем проповедникам, которые имели влияние на достаточно значительные массы и предполагали организовывать коммунистические общины.

Исследуя историю утопического социализма, несложно заметить, что все авторы считают коммунистические отношения (в той или иной форме) либо как «естественное» свойство «человека вообще», либо как «естественную форму отношений между людьми» (если признавали за человеком априорно эгоистичного зверя, который наиболее рационально взаимодействует с другими коммунистически). И марксизм в этой череде спекулятивных философствований о «природе человека» ярко выделился, определив, что «человек есть совокупность общественных отношений», определив качество сознания человека как относительное от тех условий, в которых он находится. Соответственно, как частная собственность превращает человека в рабовладельца, феодала, капиталиста или иные формы мерзавца, так и есть определенные отношения, которые развивают в человеке собственно коммунистические черты – дружбу, взаимопомощь, сочувствие, бескорыстие и так далее. И если в эксплуататорском обществе эти отношения в некоторой части не перестают существовать, то, значит, есть и некоторый материальный базис для этих отношений.

Приглядевшись поближе в эксплуататорское общество, мы увидим, что сфера, в которой господствую товарно-денежные отношения, частная собственность, ограничена даже в области общественного хозяйства. Даже при достаточно примитивных по уровню производства рабовладельчески-феодальных отношениях, которые расширяться могли только вширь, некоторая часть общественного продукта и социально-значимой инфраструктуры производилась чисто коммунистически. Во-первых, семья как хозяйственная ячейка, как ни коррумпировала ее частная собственность, все равно не ушла от принципа «от каждого по способностям, каждому по потребностям», во-вторых, сельская община, с которой не могли ничего поделать ни рабовладельцы, ни феодалы, производила значительную часть общественного продукта. В-третьих, в неимущих низах общества стихийно выросла, верней, никуда и не исчезала, система взаимопомощи – бесплатная помощь соседей, общественные работы, совместная забота о детях, взаимообучение, огромное количество природных ресурсов были общественные – вода, трава, камень, леса. Частная собственность не только не могла физически из-за ограниченности аппарата контролировать все эти ресурсы и отношения, но такой контроль был бы для общества КАТАСТРОФИЧЕСКИМ. Разрушение коммунистических основ семьи (Энгельс замечательно иллюстрирует на примере буржуазного брака) ведет к разрушению системы физического воспроизводства человечества – рожать и воспитывать детей, когда отношения в семье собственнические, просто не выгодно никому из членов семьи. Разрушение сельской общины, как Маркс показывал на примере Индии, просто вело к деградации сложившейся системы обработки земли и уменьшению валового производства. Без коммунистической, по сути, системы всеобщего общественного образования, машинное производство не может существовать, так как рабочая сила просто неспособна на нем работать. Всю боль этого нехитрого принципа ощущают в российской экономике, куда приехали работать трудолюбивые мигранты из стран, где всеобщее образование либо деградировало, как в Таджикистане и Средней Азии, либо недоступно для бедных, как в Индии. Капиталистические государства вынуждены были ввести на относительно коммунистических принципах и общественное здравоохранение, так как без оного хорошо урбанизированное общество погружается в пучину эпидемий и опять-таки критической деградации рабсилы. Даже без системы стихийного общественного контроля и коммунистического отношения к общественным ресурсам невозможно функционирование любой общественно важной системы (например, реализация правила не сорить в транспорте, охрана лесов, когда человек, понимая, что в этот лес ему ходить за грибами и ягодами, старается пользоваться, не нанося вред), да даже простое удержание населения от разрушения инфраструктуры – это элемент коммунистических отношений, когда люди не срезают провода со столбов, несмотря даже на то, что они принадлежат какому-нибудь ОблЭнергоСбыту, сто раз приватизированному по заветам Чубайса. Коммунистические отношения причем постоянно расширялись в периоды обострения классовой борьбы – в такие моменты не только возрастала волна стихийной кооперации неимущих, не только частные ресурсы переходили в управление общественных органов, но даже частные собственники сами добровольно отдавали имущество на общественные нужды под влиянием волны стихийного коммунистического подъема масс (к вопросу, так Маркс и потратил приданное своей жены).

Постоянные попытки низов создать некие коммунистические общины всю историю эксплуататорских формаций, а полнейшие провалы частных собственников искоренить коммунистические отношения в обществе, принципиальная невозможность это сделать без разрушения всего производства, наглядно показывают, что коммунистические отношения есть БАЗОВЫЕ и СОЦИОФОРМИРУЮЩИЕ отношения. Они есть фундамент существования любого человеческого общества, даже эксплуататорского, и они ДОСТАТОЧНЫ для функционирования общества. Что это значит? Это значит, что принципиально коммунистические отношения осуществимы экономически на любом этапе технологического развития. Никакие технологии не ограничивают коммунистическое общество. Единственный ограничитель коммунизма – КАЧЕСТВО ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ.

Но как же это соотносится с выводами Маркса и Энгельса об исторической неизбежности частнособственнического этапа развития человечества? Все очень просто. Материалистического понимание истории предполагает, что уровню развития производительных сил соответствует и некоторый уровень развития общественного сознания. Причем соотношение между развитием общественного сознания и производительных сил не может быть строго и однородно. Иногда развитие производительных сил обгоняет развитие общественного сознания, иногда наоборот, иногда в какой-то части то та, то иная составляющая этой диалектической связки в разной мере и в разных областях то тащит за собой, то сама тащится, догоняя. И первобытно-общинное «грехопадение» в частную собственность связано с тем, что коммунистические отношения были в примитивной форме, ограничены, порождая соответственное сознание, которое не справилось при малейшем росте прибавочного продукта с организацией производства на коммунистических началах, потому что такая организация производства предъявляет слишком высокие требования к качеству общественного сознания для первобытных общинников – в частности, теоретического мышления и развитой теории. В этом плане частная собственность была неизбежна как восход солнца – переигрывая общины по количеству прибавочного продукта и уровню военной организации, рабовладельцы ускорили свой триумф, просто физически вырезая и закабаляя первобытно-общинное окружение.

С развитием машинного производства произошел качественный скачок, когда общественная собственность могла достаточно длительно и успешно сосуществовать с относительно низким уровнем общественного сознания – общественный характер производительных сил, приобретший всеобщность в виде господства крупного машинного производства, делал достаточным управление им по уже имеющимся в эксплуататорском обществе технологическим моделям – капитализм сам подготовил инженеров, управленцев, технологов, ученых, которые МОГУТ управлять сложными производственными комплексами в рамках ВСЕГО ОБЩЕСТВА. Рабочие получают достаточное общее образование на таком производстве в рамках капиталистической формации, чтобы в короткие сроки ДОРАСТИ до требований коммунистического производства. То, что для первобытно-общинного строя, для восставших рабов и крестьян, для последователей Мюнцера и Спартака было интеллектуально недостижимо, в капиталистическом обществе есть БУДНИЧНЫЕ НАВЫКИ. Капитализм не просто тормозит развитие производительных сил, затормаживая всеобщность и дробя единое производство, с другой стороны, он не может, преодолевая частные кризисы, не увеличивать единство производств в монополистической форме (о чем писал еще Ленин, возможно, преувеличив скорость этого процесса по причине недооценки экстенсивной емкости эксплуатации колоний, так как основывался преимущественно на материале метрополий), не готовить кадры для такого производства. Параллельно, как требование общественного производства, растет роль общественных институтов в обществе, основанных на коммунистических принципах, все большую сферу начинает охватывать общественная собственность (ну, например, если феодал мог перегородить любую реку на своих землях и брать пошлину, то монополистический капитал для функционирования производства никакому даже формальному владельцу куска реки такое позволить не может), растет государственная собственность – как извращенная эрзац-форма общественной.

Капиталистическое общество абсолютно точно развалится при попытках приватизировать всю огромную сферу фактически коммунистических отношений, которые постоянно присутствуют в обществе – опыт бывшего СССР с потрясающей и быстрой деградацией промышленности показал, что даже оставляя огромные куски общественной собственности, общество при приватизации элементарно дичает и промышленно, и культурно.

В таких условиях на империалистической стадии капитализма качество общественного сознания находится на более высоком уровне относительно предыдущих для реализации коммунистического производства, но только в научно-технологической сфере, для собственно организации производства придется прилагать существенно меньше усилий, и коммунистам настоящего стоит задача дорастить общественное сознание до коммунистического уровня в философской и ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ его части. Ведь в этой части общественного сознания основная масса пролетариев все еще осталась чуть подрихтованными дикарями.

Но тем не менее эта задача гораздо более выполнима, чем пытаться тех же дикарей, не знающих даже колеса, но уже по уши погрязших в эксплуатации (например, Мезоамерика), научить коммунистическим технологиям по всем фронтам.

Иван Шевцов