Владимир Харин (Паромщик)

Он сказал это в субботу, когда мы убирали после ужина. Дети ушли к себе, я мыла посуду, он вытирал стол. Обычный вечер, каких тысячи за двадцать лет. — Слушай, — начал он негромко, — я хочу сделать тест ДНК. На мальчиков. Я обернулась, не веря, что услышала правильно: — Что? — Тест ДНК, — повторил он спокойно, будто попросил передать соль. — Просто чтобы знать наверняка. Тарелка выскользнула из рук и разбилась в раковине. Осколки полетели на пол. Я стояла и смотрела на него, пытаясь понять, шутит ли он. — Ты серьёзно? — Абсолютно. — Откуда это взялось? Мы двадцать лет вместе. Двадцать лет! Алексею восемнадцать, Максиму шестнадцать. Ты их растил с рождения. И вдруг тебе нужны доказательства? Он пожал плечами: — Мне надо знать. Тихо, без разговоров, просто сделать и всё. Я молчала. Потому что не знала, что сказать. Внутри всё кипело — обида, злость, недоумение. А он стоял и смотрел на меня ровно, будто ждал согласия на поездку на дачу. — Ты понимаешь, что ты сейчас сказал? — спросила я т

— Возьми две банки, а лучше три. Вадик в прошлый раз жаловался, что на бутербродах масло просвечивало через икру. И напитки, Мариш, смотри не те, что по акции, а нормальные. Мы же праздник едем отмечать. Голос старшей сестры в динамике звучал бодро и требовательно, перекрывая предновогодний гул гипермаркета. Я стояла посреди прохода с бакалеей, крепко держась за холодную ручку тележки. 28 декабря 2025 года. Вокруг суетились люди, пахло мандаринами, хвоей и мокрым снегом, который тащили на подошвах с улицы. В моей тележке уже лежала половина зарплаты сметчицы строительной фирмы. Килограмм форели, три палки той самой сырокопченой колбасы, которую любит племянник, дорогая вырезка, ананас. — Мариш, ты слышишь? — не унималась Света. — И еще, купи, пожалуйста, те салфетки с елочками. У тебя вечно на столе какие-то скучные, белые. Надо создавать настроение! Мы приедем часам к шести, будем голодные как волки. — Слышу, Свет, — я старалась говорить ровно, хотя голова уже начинала трещать от духо