Валентина Галкина

– Всё, девочки, закончили. – Зоя Сергеевна улыбнулась устало и радостно. – Мы молодцы! Успели в этом году… Завтра вечером вся партия отправится на передовую… Зоя Сергеевна невольно посмотрела в чёрный прямоугольник окна, словно передовая находилась где-то там, на тихих вечерних улицах города, готовящегося к празднику. Среди зажжённых фонарей и мигающих на ёлках гирлянд. – Можем складывать? – спросила Наталья Ивановна, оглядывая большую маскировочную сеть, натянутую на станке. – Подожди, Наташ, дай полюбоваться, – тронула приятельницу за руку Юлия Андреевна. – Очень красивая в этот раз получилась. – У нас некрасивых не бывает, – заметила Зоя Сергеевна. – Ну да, не бывает, – вздохнула Юлия Андреевна. – Вспомните те мрачные чёрные, что мы делали под «горелый лес». Я все дни плакала. Что же там творится, если наши мальчики под такой расцветкой укрываются. А эта оптимистичная, новогодняя… Женщины замерли, любуясь творением своих рук, похожим на разрыхлённый, грязный снег с проплешинами выжж

С крыши старого деревянного дома вдруг посыпалась земля. Мишка почему-то не слышал гула. Он вообще ничего не слышал, просто трясся пол в избе и сыпалась земля на голову. Он и не помнил, как оказался на улице, краем глаза среди бревен завалившегося угла увидел мамину синюю юбку, рванул было туда, но тут перед глазами метнулась черная туча. Очнулся он в доме бабушки Дуси – матери его отца. В деревне хозяйничали немцы. Мишка плохо еще осознавал потерю, всё порывался бежать домой – к маме и сестричке Маше, но бабушка не пускала. Она качала его на коленях, говорила что-то о небе, об ангелах и о том, что и она скоро будет с ними. Но он не понимал, рвался к маме. Только потом уж бабушка поняла, что Мишка ее не слышит. Однажды в дом бабушки пожаловали двое: немец в черном и русский с повязкой полицая. Русский кричал на бабушку, требовал какие-то бумаги. А бабушка плакала и прижимала к себе Мишку.  Потом в избе перевернули все вверх дном, нашли какие-то бумаги. Полицай оторвал Мишку от бабушки,