Нина Наугольных

Когда Костя впервые заговорил о совместной жизни, я почувствовала, как внутри всё сжалось в комок. Мы встречались два года, и я любила его — за смех, который напоминал летний дождь, за терпение, с которым он объяснял мне правила футбола, за то, как его пальцы нервно барабанили по столу, когда он врал. Но когда он, перебирая мои волосы, сказал: «Давай съедемся», я отстранилась. — Ты уверена, что не хочешь? — он приподнял бровь. — Хочу. Но только после свадьбы. Костя отодвинулся, будто я внезапно стала чужой. — Ты серьёзно? Мы же даже не... — Именно поэтому, — перебила я. — Если ты готов делить со мной ванную и счета за свет, будь готов делить и ответственность. Мой отец, уходя на работу, каждый день целовал маму в щеку. Они спорили о политике и храпели в унисон, но я никогда не слышала слова «гражданский брак». Их союз был как старый дуб — с корнями, которые не выкорчевать штормом. А моя подруга Лиза пять лет жила с парнем, который всё «не был готов». Когда она забеременела, он исчез, о