Людмила Кивотова (Лескова)

В 1954 году в Днепропетровске, на улице Рабочей, к десятилетнему мальчику, игравшему в песочнице у дома, подошел незнакомый мужчина и задал вопрос: "Как тебя зовут?". "Родина", - ответил мальчик и попятился назад. Его испугала коварная улыбка незнакомца. Мужчина в целом выглядел странно: старый коричневый пиджак, грязные брюки, огромный шрам на лице. Но ещё страннее прозвучали его следующие слова: "Позови-ка маму. Скажи, что твой отец приехал". Этого человека не должно было существовать. Мать Родиона, Галина, всегда твердила сыну: папа погиб на фронте. Но он стоял здесь, живой. Родители просидели на скамейке у дома почти весь день. Они о чём-то тихо разговаривали, отец пристально вглядывался в лицо мальчика, словно искал свои черты, а сам Родина - тогда его звали именно так - бегал рядом, не совсем понимая что вообще происходит. На прощание отец подарил ему маленький радиоприемник "Москвич" и исчез так же внезапно, как появился. Но на этот раз исчез навсегда. Лишь спустя много лет, ко

История, достойная пера Зощенко, если бы финал у нее не писал Кафка Есть в русской истории персонажи, чья биография читается не как житие святого и не как протокол допроса, а как сценарий черной комедии. Трагической, безусловно, но от этого не менее абсурдной. Знакомьтесь: Игорь Владимирович Ильинский. Человек, который поставил своеобразный национальный рекорд по попаданию в кутузку и — что куда важнее — по выходу из нее. Его брали восемь раз. Трижды — при «проклятом царизме», пять раз — при «народной власти». При царе его винтили как опасного смутьяна-революционера, при большевиках — как махровую контру и шпиона. Самая мякотка ситуации заключалась в том, что Ильинский не был ни тем, ни другим. Он был юристом, толстовцем и человеком с настолько обостренным чувством собственного достоинства, что оно граничило с инстинктом самоубийства. Это история о том, как старорежимный дворянин с профессорской бородкой годами играл в кошки-мышки с огромной репрессивной машиной, и самое удивительное

После того как Николай I смягчил первоначальные приговоры, 121 декабрист отправился в Сибирь. 25 человек — на пожизненную каторгу, остальные — на различные сроки с последующей ссылкой. Это было не просто наказание. Это был социальный эксперимент, которого Россия еще не видела. Цвет нации, герои войны 1812 года, блестящие офицеры и аристократы оказались в мире, где их статус значил меньше, чем умение держать в руках кирку. Но они не сломались. Они создали в сибирской глуши уникальную цивилизацию, своего рода «государство в государстве», где действовали свои законы чести, взаимопомощи и просвещения. Первым пунктом назначения для самых «опасных» (Волконского, Трубецкого, Оболенского и других лидеров) стал Благодатский рудник Нерчинской каторги. Место с ироничным названием «Благодатский» было настоящим адом. Деревня из одной улицы, выжженная земля вокруг (лес вырубили на 50 верст, чтобы беглым негде было прятаться) и свинцово-серебряный рудник. Аристократы, привыкшие к балам и дуэлям, тепе