Борис Егоров

Начало 1942 года. 62-летний Парамон Куркин, легендарный донской казак, герой Гражданской войны, орденоносец и директор музея, приходит в военкомат. Он — инвалид II группы, пенсионер. Но в глазах горит огонь, который не потушили ни годы, ни раны. «Вскипело мое сердце, наполненное ненавистью к врагу, — напишет он позже, — и я решил тряхнуть стариной, вновь взять в руки клинок и пойти на фронт добровольцем». Ему отказывают по возрасту. Но они не знают, с кем связались. Для казака такого калибра слово «нельзя» — это лишь досадное недоразумение. Парамон Куркин был казаком до мозга костей. Потомственный, из станицы Нижне-Чирской, коренастый, с широкой бородой, растущей почти от самых глаз, и хитрым, умным взглядом. Таким его увидел и запечатлел в своем романе «Хлеб» Алексей Толстой. О нем писал и Константин Симонов. Парамон Куркин был не просто человеком — он был живой легендой Дона. Прошел Первую мировую. А когда на Дону заполыхала Гражданская, он, разделяя идеи большевиков, организовал кра