Виктор Абас-заде

В палате роддома №4 пахло хлоркой, кипяченым молоком и тревогой. Елизавета Петровна Корнилова стояла посреди комнаты как монумент самой себе — в дорогом кашемировом пальто, несмотря на духоту, с идеально уложенной прической и поджатыми губами. Она держала сверток с младенцем на вытянутых руках, словно это была не живая душа, а мешок с чем-то дурно пахнущим. — Ну и что это? — ее голос, холодный и скрипучий, разрезал тишину. Анна, бледная, с темными кругами под глазами после тяжелых двенадцатичасовых родов, сидела на краю высокой больничной койки. Она судорожно теребила завязки казенного халата, боясь поднять глаза. — Это сын, Елизавета Петровна. Денис. — Я вижу, что не дочь, — фыркнула свекровь, брезгливо отгибая уголок пеленки мизинцем с массивным золотым перстнем. — Я про другое спрашиваю. В кого он такой… чернявый? У Сереженьки в роду все как на подбор: русые, глаза небесные, кожа фарфоровая. А этот? Смуглый, глаза — угольки, нос картошкой. Не наша порода. Совершенно не наша. Сергей,