Татьяна Маркова (Тверянкина)

1961 год. Вера лежала неподвижно, прислушиваясь к прерывистому стуку собственного сердца. Оно, казалось, отсчитывало последние секунды, с каждым ударом замедляя свой бег. Она не боролась больше. Силы покинули ее, уступив место холодному, безмолвному принятию. Перед ее закрытыми веками проплывала вереница воспоминаний, ярких и болезненных, словно кадры из старого, изрядно потрепанного фильма. Вот она, юная и румяная, получает аттестат, вот первые дни на хлебопекарном производстве, где воздух гудел от жаровен и пах дрожжами. Потом – встреча с курсантом летного училища Виктором, его чеканная улыбка и походка, полная уверенности. Рождение дочурки Леночки, такого хрупкого комочка счастья. А затем – всепоглощающая тьма. Боль, разъедающая душу, обида, терпкая, как полынь, и ледяное отчаяние, которое сковало сердце и выжгло все надежды на будущее. И среди этого хаоса – ее лик. Маленькая, беззащитная кроха, которую она, мать, променяла на шанс выжить. На жизнь старшей дочери, на свою собственну

Если спросить у пожилого человека, почему он до сих пор вспоминает советскую пенсию с тёплой ноткой, он, скорее всего, скажет: «Потому что было честно». Казалось бы — цифры небольшие, да и машин тогда за пенсию не покупали, но всё равно именно это время часто вспоминают как образец справедливости. Разбираемся: почему так получилось, и какие принципы тогдашней пенсионной системы мы сегодня забыли. В СССР не было разговоров о «реформах» пенсий — там просто была гарантия, что человек, отработав положенное, получит своё. Не когда-нибудь, не «если доживёт», а точно и без проволочек. Пенсия приходила вовремя, и это воспринималось не как подачка, а как заслуженное. Причём речь шла не только о пенсии по возрасту — были и пенсии по выслуге, по инвалидности, по потере кормильца. Каждой категории полагалось своё, и это не требовало унизительных походов по инстанциям и сбора тонны справок. Принцип «кто работал — тот и получит» в СССР был не просто лозунгом. Стаж реально влиял на размер пенсии, но