Денис Мацуев в 1989 году на гастролях в Болгарии.

На фото слева направо: Денис Мацуев, Вячеслав Гусаров (труба, духовые), Коля Казазаев (барабанщик).
МАГИЯ ДОМАШНИХ ВЕЩЕЙ
Дороги и дом — эти два слова для меня имеют особое значение с самого детства. Так вышло, что дед мой, Виктор Михайлович Мацуев, работал путейцем на Восточно-Сибирской железной дороге. И часто брал меня с собой. Мы с ним обходили пол-Байкала по старой Кругобайкальской железной дороге, которую строили еще в царское время. По 30 километров проходили. С рюкзаками. Костер тут же. Уху варили. Из нашего гениального омуля. Одно из самых дорогих воспоминаний моего детства на самом деле. Сибиряки очень падки на запахи, потому что запахи у нас феноменальные: тайги, нашей сирени, костра, брусники, черемухи, кедровых шишек, ухи из омуля, железной дороги и Байкала. От них на душе становится хорошо и спокойно. Как и от запаха родного дома.
Человек, родившийся в Сибири, в Иркутске, не может отвыкнуть от своего места. Я не знаю ни одного сибиряка, который бы сказал, что его не тянет на малую родину. У каждого, кто родился в Сибири, а тем более у иркутян, которым посчастливилось жить рядом с Байкалом, местом с бешеной энергетикой, чувство ностальгии и притяжения к родным местам особенно сильно проявляется.
У меня в Иркутске осталась наша квартира на улице Ленина, из которой мы и переехали в Москву в 1991 году. Это та самая квартира, в которой я родился и рос до 15 лет, это и есть мой дом, который я со скандалами не разрешил продать. Спасибо моим родителям, что пошли навстречу тогда и согласились оставить мне этот кусочек прежней счастливой иркутской жизни. В этом доме не сделано ни одного ремонта, нет никакой новой мебели, та же кровать, на которой я спал всю жизнь, и тот же самый запах. Я хочу спать на этой немножко поскрипывающей кровати, на этой перине, от которой идет неимоверное тепло и на которой засыпаешь буквально за секунды. Вот удивительно: в Иркутске я не страдаю от джетлага. Там какие-то свои законы времени и пространства, что, между прочим, могут подтвердить самые легендарные музыканты, которые на себе это прочувствовали. Поэтому, когда я приезжаю на фестиваль «Звезды на Байкале», я всегда останавливаюсь дома. Никаких отелей. Это момент счастья: входить в ту квартиру, в стены, в запах моего детства — это меня невероятно заряжает, вдохновляет, я уникально себя там чувствую.
И творится мне здесь великолепно! Иркутск — это то место, где я учил все свои новые программы. Даже рекорд поставил, когда в 2015 году выучил Второй концерт для фортепиано с оркестром Прокофьева за четыре дня. Я должен был исполнять его с Валерием Гергиевым в Мюнхене на марафоне Прокофьева через неделю. При этом параллельно у меня шел фестиваль «Звезды на Байкале». И вот в таких жестких условиях, на старом разбитом пианино Petroff я это сделал. И таких примеров — огромное множество. Никогда не забуду, как мой дорогой наставник профессор Сергей Доренский решил, что мы обязательно должны поменять мою программу на финал Конкурса им. Чайковского, и я вместо запланированного ранее Третьего концерта Сергея Рахманинова должен был выучить и исполнить Концерт Ференца Листа. В итоге это стало решающим фактором для победы на Конкурсе. На все про все у меня была неделя. И здесь меня счастливая аура моего дома выручила.
Магия дома очень важна. Магия домашних вещей. У меня в детстве был лев, которого я выпросил у бабушки, когда мне было 6 лет. Я увидел, как этого льва несли из «Детского мира» какие-то люди, и устроил истерику. В тот день я ОБЯЗАН был получить этого льва… и велосипед «Школьник». Лев до сих пор хорошо сохранился, в потрясающей форме и стоит в этом же углу. Я смотрю на него, общаюсь с ним иногда, у нас прекрасные отношения до сих пор. Оглядываясь назад, я с каждым годом все больше ценю тот уют, который для меня был создан с самого детства родителями, бабушками и дедушками. Я не был ни в детском саду, ни в яслях, у меня было домашнее воспитание с гувернантками и завтраком в постель, мы с папой выучили практически весь репертуар на многие годы вперед именно на домашнем пианино. Дом — это был очень надежный тыл, безусловная железобетонная поддержка всегда. Наверное, поэтому мне было легко изучать мир вокруг. Дома я был прилежным маменькиным сынком, а когда выходил во двор, становился Зорро. Надевал маску, убегал воевать за правду и справедливость. Решал проблемы со шпаной из соседнего двора, но не в драке, а на футбольном поле или в хоккейной коробке. Меня выбрали старостой двора, несмотря на то что я был музыкантом, а музыкантов считали ботаниками. Я разрушил этот стереотип. А вечером возвращался домой, в свой уют. Может быть, еще из-за этого я так ностальгирую по своему родному месту.
Мои родители очень часто путешествуют со мной, летают по всему миру, от Америки до Японии. Однажды, когда мы были в Нью-Йорке, мы остановились в отеле «Ле Паркер Меридиен», недалеко от Карнеги-холла, где у меня вечером был концерт. Пока я спал, они сходили в магазин и в отдельном номере с кухней приготовили мне настоящие сибирские пельмени. Как всегда готовили в Иркутске. Те пельмени, сделанные для меня с любовью моими папой и мамой в отеле «Ле Паркер Меридиен» в Нью-Йорке, перед концертом в Карнеги-холле, были самым лучшим способом сказать мне: «Ты дома, и все будет хорошо».
Из колонки Дениса Мацуева, опубликовано в журнале "Русский пионер" № 72.
Апрель, 2017
Фото из личного фото-архива Вячеслава Гусарова, участника группы Сибиряк.