Люба Якимчук-Некрасова

На снимке 1973 года речной вокзал. Пассажиры неспеша и в порядке очереди идут на посадку на «Зарю». За 50 лет до этого снимка дела с посадкой в этом мете обстояли ужасно. В газете «Красный Север» довольно красочно описали, как пытаются сесть на пароход вологжане. В 1923 году пристань принадлежала Госпароходству и была оборудована не очень хорошо. Сходни на пароходы были без двойных перил. Сразу после начала посадки все пассажиры толпой бросались к судну, давя и толкая друг друга. В результате такой посадки из-за отсутствия перил на сходнях менее «опытные» пассажиры иногда оказывались в воде. Почему-то владельцев пристани случавшиеся эксцессы не особо волновали. Только после публикации в газете перила всё же сделали.

Государство в лице Минсельхоза и Минтранса предпринимает попытку масштабного пересмотра логистики зерна, одного из ключевых российских экспортных товаров. Фокус смещается на дешевый, но основательно забытый за последние десятилетия речной транспорт. Ведомство Оксаны Лут анонсирует работу по расширению внутренних водных маршрутов для доставки зерна из Сибири и Урала к портам Северо-Запада и Азово-Черноморского бассейна. Цели декларируются амбициозные: удешевление логистики и стимулирование экспорта из удаленных регионов с потенциалом перехвата до 20% грузопотока у железной дороги. Однако за этими планами стоит суровая реальность тридцатилетней деградации всей речной системы страны. Исторический контекст: Что мы потеряли В СССР речной транспорт был полноценной частью Единой глубоководной системы европейской части страны и важным звеном в логистике Сибири. На его долю приходилось до 40-45% всех перевозок насыпных грузов, включая зерно, по отдельным направлениям и периодам. Река была неза

Я объездил десятки регионов России по делам бизнеса. И то, что я увидел в глубинке, не просто шокирует — это ломает представление о нашей стране. Сегодня я покажу вам Россию, которую не показывают по телевизору. Россию, где люди не живут, а выживают. Вот обычный районный центр где-то в центральной России. Когда-то здесь был завод. Сейчас — руины. Люди ютятся в домах, где последний ремонт делали при Брежневе. Крыши текут, окна забиты фанерой. А на въезде в город — новенькая иномарка местного чиновника. Вы когда-нибудь видели, как пенсионерка считает копейки, чтобы купить хлеб? Я видел. Баба Нюра, 72 года, пенсия 12 тысяч рублей. После оплаты ЖКХ у неё остаётся 5 тысяч. На месяц. На лекарства, еду, одежду. Как вы думаете, что она ест? Суп из картошки и лука. Кашу. Иногда — яйцо. Мясо — по праздникам. А если заболеет? Лекарства стоят как половина её пенсии. Иван Петрович, 78 лет. Ветеран труда. Работал на заводе 40 лет. Сейчас его пенсии не хватает даже на самые дешёвые продукты. Он ходит