олег тюрин

Пока я ужинал у сына, мне позвонил сосед и спросил: — А кто сейчас у тебя в доме? Голос у Ивана Петровича был напряжённый, почти шёпотом, будто он боялся, что его услышат. Я отложил вилку, нахмурился и вышел на балкон, чтобы не мешать разговору за семейным ужином. — Да никого, — ответил я. — Я же у Артёма. С самого обеда здесь. А что случилось? — Не знаю… — Иван Петрович помолчал. — Просто… свет в твоём доме горит. И машина какая-то чужая стоит у ворот. Я подумал… вдруг грабят? Сердце ухнуло. Дом мой стоял на окраине посёлка, в тихом месте, где соседи друг друга знали в лицо, а чужие машины вызывали подозрение. Я не оставлял ключей никому — даже сыну. Артём знал: если нужно что-то забрать, звони — я приеду. Так было всегда. С тех пор как жена ушла, а потом и умерла, дом стал моим убежищем, моей крепостью. Там хранились не только вещи, но и память. И фотографии. И письма, которые она писала мне в молодости. — Какая машина? — спросил я, уже чувствуя холод в животе. — Чёрный «Лексус». Ном