Ольга Гуляева (Назаренко)

– Мама, там в двери стучат! Откроешь, а то у нас руки заняты? – Конечно, – улыбнувшись про себя, ответила Наталья. Она открыла дверь, даже не посмотрев в глазок. В вечер перед Рождеством бегала колядовать детвора, поэтому Наталья ожидала увидеть на пороге очередного мальчишку или девчонку. Поэтому, распахнув дверь, от неожиданности она остолбенела. За дверью стоял Вадим, ее бывший муж и смотрел на нее взглядом побитой собаки. В ногах у него была спортивная сумка, видимо с вещами. Наташа, обретя вновь возможность говорить, немного хрипло произнесла: – Вадим, что ты здесь делаешь? Вадим приветливо улыбнулся, слишком приветливо. Потом наклонил слегка голову и глядя на носки своих ботинок, ответил: – Привет, Наташенька. Я так по вам соскучился. Вот решил провести праздник с любимой семьей. Вадим подхватил сумку, намереваясь войти в квартиру, но она остановила его одним движением руки. – Вадим, я не приглашала тебя войти. – Ну начинается. Наташка, я вернулся. Ты же хотела это

Григорий стоял у могилы матери, её только что похоронили, слез не скрывал, они текли сами по себе по небритым щекам. Односельчане уже стали расходиться. А Григорий все стоял, пока его не тронул за руку дед Никанор. - Идем Гриня, идем. Стой не стой, не вернуть уже Анну. Все-таки отжила она свое - восемьдесят семь лет. Мне вот тоже через год будет восемьдесят семь. Не знаю, сколь еще потопчу я эту землю. Григорий глянул на деда и послушно пошел с ним в сторону деревни, шли медленно, дед все говорил. - Тебе, Гриня уж почти сорок лет, а ты до сих пор не женатый. Не дело это. Вот похоронил мать, теперь ищи хозяйку в дом. Твои дружки все уж давно семьи завели, детей. А ты? Скромный ты, Гриня, скромный. Надо пошустрей быть. - Да, дед Никанор, да. Я и сам уже призадумался об этом, еще мать жива была, она тоже мне долдонила. Буду думать, - соглашался Григорий. Сын Анны сорокалетний Григорий, тяжело перенес уход матери. Он младший и поздний, два старших брата погибли в разное время, один был вое