Лена Фирсова-Кеброва

Иллюстрация - Кто в здравом уме на кладбище будет ходить каждый день? Ты что, Сашка, обозналась, наверное. - Нет, Света, я точно уверена. Две недели назад я здесь была, бабу Нюру провожали в последний путь. Эту девочку сразу заметила, я детей всех знаю. Она подошла со всеми и потом в автобус с нами села. Никто и не спрашивал, чья, не до этого было. А вчера, когда я её увидела опять, поняла, что она не просто так к плачущим бабушкам прибилась и пошла за ними. Знала, что никто не будет выяснять, чья она, не до того. - Ой, Александра, ну и что. Жалко тарелки второго стало? Конфет этих дешёвых? Ты чего? - Тьфу на тебя. Разве в жалости дело? Выяснить нужно, чего ребёнок на таких мероприятиях делает. Это же психику сломать можно. - Тише, остальные услышат. Пойдём быстрее, ты блины взяла? А мешок со сладостями? Женщины чуть ускорились, подошли к кованым воротам и, пройдя их, направились к нужному им месту. Снег скрипел под сапогами совсем не жалостливо, а весело и протяжно, прямо как дядя А

Некоторые квартиры в старых домах живут дольше людей, которые в них прописаны. Двухкомнатная «сталинка» на третьем этаже тихой улицы знала о своей хозяйке больше, чем любой родственник. Здесь всё было связано с Верой Николаевной — от пятен на паркете до царапины на подоконнике, оставленной детским велосипедом сорок лет назад. Её утро не нуждалось в будильнике. Тонкий луч солнца пробирался сквозь листву старого клёна, ложился прямо на фарфоровую чашку с едва заметной трещинкой. Чай из неё почему-то всегда казался вкуснее. Потом — неторопливый путь до маленького магазинчика через двор с облезлой песочницей. Продавщица Лена неизменно откладывала свежий творог и «тот самый» хлеб, который Вера Николаевна называла «как раньше». Дома её ждал диван с продавленной серединой, кресло с вышедшими локтями, плед, связанный, когда она ждала рождения дочери. И взгляд с фотографии на стене — муж, Алексей, с молодым смешливым лицом и сигаретой, от которой в квартире будто до сих пор пахло табаком. Эта

Лена стояла за широкой сосной и боялась даже дышать. Снег налип на рукава куртки, она прижала лыжные палки к груди, чтобы ни в коем случаи их не выронить и не выдать себя. В двадцати шагах разговаривали её брат и племянник. - Сегодня не получится, - говорил Боря. - Народу много на базе, заметят. В следующие выходные отведём её подальше, туда, к оврагам. Оттуда она не вернётся. - Да я готов хоть сейчас, - ответил Стёпа, племянник. - Могу проводить и показать ей то место. - Не торопись. В таком деле спешка ни к чему. Лена услышала, как захрустел наст под их лыжами. Звук становился тише, они уходили к базе. Она простояла за сосной ещё минут пять, пока ноги не начали неметь от холода. *** Два месяца назад не стало их родителей. Сначала ушла мама, а через неделю и отец, будто не захотел оставаться здесь без неё. Лене на тот момент исполнилось пятьдесят восемь, Боря был чуть старше, но она всё равно ощущала себя сиротой. На похоронах она держалась, не плакала при людях, а потом три ночи под