События, которые описаны в этой небольшой повести, произошли на самом деле в казачьем хуторе Вербовке, который стоит в устье степной реки Донская Царица. Имена героев этой повести — десяти-четырнадцатилетних подростков, казачат из колхозных семей — не выдуманы. Это были хуторские ребята десяти-четырнадцати лет: братья Аксён и Тимофей Тимонины, Василий и Николай Егоровы, Максим Церковников, Федор Силкин, Емельян Сафонов и другие.
Они жили, по-своему борясь с гитлеровскими захватчиками, топтавшими советскую землю. Они не взрывали поездов, не пускали на воздух склады с боеприпасами, но те маленькие подвиги, которые ребята совершали каждый день, служили великому делу — изгнанию врага с советской земли

В 1942 году немцы всё ближе подходили к Сталинграду. Недалеко от города располагался хутор Вербовка Калачёвского района, в котором проживал конюх Филипп Тимонин с женой и сыновьями, 14-ти летним Аксёном и 12-ти летним Тимофеем.

Аксён Тимонин

Тимофей и Аксён Тимонины
Юные Тимонины прославились среди односельчан тем, что сумели организовать партизанский отряд, в который вошли все деревенские мальчишки.

На момент, когда хутор заняли немцы, отряд насчитывал 17 человек. Самому младшему партизану было 9 лет, старшему - 14.
Собрав силы, мальчишки встали на борьбу, забывая, что воюют против опытного и жестокого противника.
Взрослых, которые бы сумели защитить, подсказать, уберечь от предательства, среди них не было.
Устроившись в Вербовке, немцы распространили слух о падении Сталинграда и дальнейшем продвижении войск вглубь страны.

К утру на комендатуре кто-то повесил написанную от руки листовку, которая опровергала слухи о взятии города. "Брешут!" - так было написано на листке бумаги. Подпись гласила - "партизаны".

Внезапно с немецких складов исчезли отобранные у местного населения вещи, оружие и документы.

Эти мальчишки спасли и выходили сбежавшего из концлагеря раненого советского офицера, Николая Петровича Свиридова.

Через какое-то время вместе с армией он проходил через деревню и пытался отблагодарить своих благодетелей. Вот только их уже не было.


Тогда, в 1942 году, немцы забили тревогу, испугавшись партизанского отряда. Деревенский староста, Устин, сразу заподозрил, что здесь не обошлось без мальчишек, и стал наблюдать за ними.
Первым задержали 11-летнего Ивана Махина. После задержания Вани гитлеровцы врывались в хаты, силой брали мальчиков и избивали их палками, ногайками, резиной и ногами. Затем выбрасывали детей на улицу и, издеваясь, требовали, чтобы каждый из детей оговаривал кого-либо из своих товарищей.
Избив детей до потери сознания, немцы бросили их в крытую холодную автомашину. Гитлеровские изверги взяли 17 мальчиков, двух матерей и одного отца.

Тимофей Тимонин оказался самым проворным. Он практически сумел уйти от погони, отстреливаясь, добежал до леса, но был пойман.
Схвачены немцами были следующие: Махин Иван - 11 лет, Егоров Николай - 12 лет, Горин Василий - 13 лет, Тимонин Тимофей - 12 лет, Тимонин Аксен - 14 лет, Егоров Василий - 13 лет, Манжин Семен - 9 лет, Назаркин Никифор - 12 лет, Головлев Константин - 13 лет, Сафонов Емельян - 12 лет, Церковников Максим - 13 лет, Семенов Анатолий - 10 лет, Ребриков Григорий - 12 лет, Сафонов Сергей - 12 лет, Силкин Петр - 11 лет, Силкин Федор - 13 лет, Головлев Филипп - 13 лет.
Вместе с детьми в эту машину фашисты посадили Тимонина Филиппа Дмитриевича - отца Тимониных Аксена и Тимофея, Головлеву Дарью Ивановну - мать Головлева Константина и Сафонову Степаниду Акимову - мать Сафонова Емельяна.
Дети и трое взрослых, как указано выше, находились под арестом в холодной автомашине. Мальчики после истязаний были в крови, с опухшими и окровавленными лицами, все в синяках. Немцы с 4 до 7 ноября врывались в машину по несколько раз в день, снова избивали детей, грозили им расстрелом и виселицей. После трехдневного издевательства над детьми в автомашине были оставлены 10 мальчиков, приговоренных к расстрелу.
Согласно, показаниям жителей хутора Аверинского, немецкий комендант выезжал в Калач санкционировать расправу над людьми.
7 ноября 1942 года немецкий комендант согнал население на площадь хутора Аверинского и через немца-переводчика объявил, что мальчиков расстреляют и что в дальнейшем за неподчинение немцам виновные будут расстреливаться, а если у жителей хутора будет обнаружен кто-либо чужой, то хозяин будет выгнан из дому и дом сожжен.

Днем в двадцать пятую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции измученных после пыток детей начали выводить связанными по пять человек на расстрел к силосной яме возле МТФ, где и расстреляли их под смех и шум пьяных немцев.
Были расстреляны: Аксен Тимонин, Тимофей Тимонин, Василий Егоров, Николай Егоров, Семен Манжин, Константин Головлев, Никофор Назаркин, Емельян Сафонов, Василий Горин и Иван Махин.
Руководил расправой обер-лейтенант Фридрих Гук и унтер-офицер, переводчик Асмус.

Подписи: капитан Х а и т о в,
уполномоченный сельсовета С и л к и н,
отец двух расстрелянных сыновей Т и м о н и н,
местные жители С и л к и н а, Г о р и н , С и л к и н а

Шел дождь. Холодный мелкий дождь. Над Вербовкой и донским займищем клубился запоздалый туман.
Трещали сороки. Вербовка тонула в холодном мраке. Крыши домов почернели, улицы прижались к земле, словно прячась от дождя. Настало утро.
Весь немецкий гарнизон был на ногах. Приехали полицаи. Автоматчики месили грязь от дома к дому, вытаскивали на улицу женщин, детей, стариков и, подталкивая их в спину, гнали в конец хутора, к разрушенной ферме. Хуторяне хмуро косились на стволы автоматов. Чавкала грязь под ногами. Моросил бесконечный дождь.
Арестованных построили у черной машины. Аксен и Тимошка стояли рядом, взявшись за руки.
Аксен нагнулся и тихонько шепнул: – С праздником, тебя Тимоха…
–И тебя, братан… – ответил Тимоха.

Да, сегодня был праздник. Двадцать пять лет исполнилось Советской власти. Бывало, в этот день хутор уже с утра гремел песнями, дома были украшены красными флагами. А теперь… Вот как пришлось праздновать…
–Снять шапки! – скомандовал фашист.
Шеренга повиновалась. Недалеко послышался треск мотоцикла. Через минуту к машине подкатил комендант. Фридрих Гук был в непромокаемом плаще с капюшоном. Он передал что-то переводчику и пошел вдоль строя. Потом медленно стал возвращаться. Вот комендант дернул за вихорок Семку Манжина, потом прошел дальше, остановился перед Аксеном, всей пятерней потянул за чуб. Потом рядом с Аксеном и Семкой оказались Тимошка, оба брата Егоровых, Костя Головлев, Емельян Сафонов, Никифор Назаркин. Последним из строя комендант выхватил Ванюшку Михина.

Фридрих Гук пересчитал отобранных, потом махнул рукой. Всех десятерых окружили солдаты и погнали на край хутора.
–Прощай, батя! – крикнул Аксен.
–Сынки… Сынки мои, – Филипп Дмитриевич бросился было к арестованным, но два автоматчика грубо схватили отца за руки и потащили в машину.
–Меня убейте, меня! – кричал Филипп Дмитриевич.
Автоматчик ткнул его прикладом в спину.
Десятерых обреченных, избитых и полураздетых детей, затолкали в сарай. Через минуту оттуда вывели первую пятерку ребят, связанных рука к руке.
–А-о-й! – вскрикнула в толпе женщина и навзничь упала в грязь. – Ироды! Звери!
Толпа зажимала автоматчиков. Вдруг от сарая ударил пулемет. Пули прошли над головами казаков. Кто-то упал, кто-то кинулся к плетню, но получил пинок в спину и растянулся в грязи.
-Крестьяне! – начал Асмус. – Эти маленькие бандиты служили Советской России. Они будут расстреляны… Красные все будут убиты…
–Врешь, гад! – звонкий мальчишеский голос зазвенел над толпой.
Это крикнул Тимошка. Асмус побелел от злобы. Он стал кричать и ругать женщин. А полицаи и двое автоматчиков прикладами толкали ребят к сараю.

Аксен и Тимошка оказались в первой пятерке. В этой же пятерке был и Ванюшка Михин. Пятерых ребят повели к силосной яме.
Их поставили у самого края ямы. К Аксену подошел староста Устин-предатель.
–Пока – ехидно усмехнулся он. – На том свете увидимся…
–Отойди, сволочь! – Аксен, бледнея, добавил: – Придут наши, отомстят за нас, фашистская морда! Понял?
Зрачок пулемета приподнялся. Аксен обнял одной рукой брата и высоко вскинул голову, будто хотел увидеть в эти последние минуты своей жизни все притихшее родное займище, все донские леса и плесы, всю широкую степь, всю огромную страну. Увидеть и в сердце унести с собой. И все кончилось ... фашисты расстреляли ребят...

Дождь на минуту перестал. В разрыве туч блеснуло солнце. Кинуло с вои лучи на землю и снова спряталось. Казалось земля казацкая стонала и плакала по этим детям, которые погибли за Родину, по этим настоящим маленьким мужчинам. Они верили в победу, за нее отдали свои жизни, и не было на всей земле такой силы, которая могла бы сломить эту веру.
ТАК ПОГИБЛИ ГЕРОИ:

Егоров Николай – 12 лет,
Горин Василий – 13 лет,
Тимонин Тимофей – 12 лет,
Тимонин Аксен – 14 лет,
Егоров Василий – 13 лет,
Манжин Семен – 9 лет,
Назаркин Никифор – 12 лет,
Махин Иван – 11 лет
Головлев Константин – 13 лет,
Сафонов Емельян – 12 лет.

Десять ангелов улетели в небо… Отдали свои жизни за Родину.
Памятник на месте казни ребят

... А через месяц пришли наши. Устина – предателя поймали и судили его позорным судом… Весь хутор. После чего расстреляли.
Прошло несколько лет. Война давно закончилась. После войны двое ребят из хутора Вербовки были призваны в ряды Советской Армии и направлены в войска по охране военных немецких преступников, совершивших злодеяния на оккупированной территории Советского Союза. В одном из лагерей вербовцы случайно столкнулись с немцем, которого звали Фридрихом Гуком. Обер-лейтенант был пленен советскими солдатами при паническом отступлении фашистских войск из-под Сталинграда. Он скрывал, что был комендантом в казачьем хуторе и учинил расправу над подростками.
При расследовании Фридрих Гук во всем сознался и даже представил фотографии, сделанные им в день расстрела ребят и тайно спрятанные. Вербовцы написали об этом своим землякам в хутор. Не ушел палач от расплаты!

Виктор Дроботов, автор повести "Босоногий гарнизон"

"Братская могила пионеров, школьников и советских воинов, погибших в период Сталинградской битвы, Калачёвский район, х. Вербовский"