Валерий Грищенко

Весна 1942 года где-то под Харьковом пахла гарью и талым снегом. Ефрейтор Феликс Кандель, худой, как тень от печной трубы, пробирался через разбитое село. Дома стояли без крыш, будто кто-то срезал их гигантским ножом. На окраине, в груде обломков, он заметил очаг - и две кастрюли, из которых поднимался пар. Запах жареного мяса ударил в ноздри так, что ноги подкосились. Феликс схватил ложку, обжёгся, но не остановился. «С такой жадностью ещё никогда не кушал», - напишет он другу через неделю, когда голод вернётся и сожрёт воспоминание о тепле. А пока, в тот же вечер, отделение Феликса устроило пир. Пошарили по сундукам, нашли сало, мёд, тёплые вещи. Потом наткнулись на девчонку - лет шестнадцати, с глазами цвета мокрой глины. «Злая попалась, - напишет Феликс, - но мы её тоже организовали». Не беда, что всем отделением. Лейтенант советовал не оставлять следов, и девочка стала «мёртвой, как могила». Недели спустя, в тридцати километрах от Москвы, солдат Симон выйдет из избы и увидит вдал