Мария Перевалова (Лесовик)

В маленькой немецкой квартире, где воздух пропитан запахом старых книг и лекарств, сидит он - последний свидетель той войны. Руки дрожат от паркинсона, суставы ноют от артрита, ночами мучает простата. Вокруг родственники: такие же развалины, в памперсах и креслах-каталках, с ложками, что едва находят рот. Они живут в пряничном домике своего маразма, дни напролёт уставившись в ток-шоу и телемагазин ненавидящими глазами. Забыли всё. А он помнит. Каждую деталь, ярко и свежо, как будто война кончилась вчера. И теперь, когда пора выбирать обивку для гроба, воспоминания вернулись с новой силой - не отпускают, жгут душу. Он был одним из тех юных богов, которых Вермахт забрал сразу после школы. Зачем профессия, образование? Нам говорили: после победы мы будем наравне с богами, за нас всё сделают другие. Он таскал ящики для MG, подсумки с патронами, дышал порохом и верил в неуязвимость. Осколок во Франции, пуля в Югославии - выжил, не стал калекой. Ремень скрипел свежей кожей, пальцы гладили

На ее пoхороны он не пришел. Не смог пересилить себя, но отправил с другом огромный букет роз - пятьдесят восемь распустившихся розовых цветков по количеству лет, прожитых бывшей, когда-то страстно любимой женой, о которой он когда-то сказал: "Как объяснить - какое счастье была эта женщина". Его звали Константин Симонов. Он был человеком колоссального таланта и невероятной власти в мире литературы. Редактор журнала "Новый мир", секретарь правления Союза писателей, лауреат Сталинской премии, депутат Верховного Совета СССР, писатель-фронтовик. Ее звали Валентина Серова. Прекрасная актриса, одна из очаровательнейших женщин ХХ века и любимица эпохи. Ее имя было синонимом красоты и успеха. "...Как я хочу придумать средство, чтоб счастье было впереди, чтоб хоть на час вернуться в детство, догнать, спасти, прижать к груди..." - знаменитые симоновские строки. На встрече советских кинематографистов. Слева-направо: кинорежиссер Григорий Александров, актриса Валентина Серова, писатель Констант

- Пожалуйста, пожалуйста, - умоляла девочка, - можно я немного отдохну? Мужчина в белом халате холодно покачал головой. Он должен был закончить свой эксперимент именно сегодня, и крики малышки его только раздражали. Эти близняшки вели себя слишком шумно. Но они были ему нужны, поэтому Менгеле и не оправил их в газовую камеру. «Что может быть милее девочек-близняшек?» - весело спрашивала мать, Яффа Мозес. Старшие дети всегда ревниво смотрели на Еву и Мириам – уж очень их любили в семье Мозес! Они появились на свет 31 января 1934 года в румынской деревне Порт, неподалеку от венгерской границы. Как это часто бывало с близнецами, с самого рождения девочек одевали одинаково. Причем старались нарядить как можно лучше: Яффа обожала кружевные белые платья и вплетала в завитые локоны дочек большие пышные банты. Куколки, красавицы, самые любимые на свете… Родственники не умели их различать. Казалось, даже собственный отец девочек не всегда угадывал: это Мириам пробежала по лестнице? Или Ева утащ