Александра Черкасская

Белеет ли в поле пороша, пороша, пороша. Белеет ли в поле пороша, иль гулкие ливни шумят. Стоит над горою Алеша, Алеша, Алеша. Стоит над горою Алеша - Болгарии русский солдат. И сердцу по-прежнему горько, по-прежнему горько. И сердцу по-прежнему горько, что после свинцовой пурги Из камня его гимнастерка, его гимнастерка. Из камня его гимнастерка, из камня его сапоги. Немало под страшною ношей, под страшною ношей. Немало под страшною ношей легло безымянных парней. Но то, что вот этот - Алеша, вот этот - Алеша. Но то, что вот этот - Алеша известно Болгарии всей. К долинам покоем объятым, покоем объятым К долинам покоем объятым

Говорят, что Любовь Орлову Григорий Александров лепил по образу и подобию Марлен Дитрих. Режиссёр был без ума от Дитрих и хотел, чтобы в советском кино была актриса, которая на неё похожа. А вот Любовь Петровну, которую заставляли худеть и подстраиваться, это раздражало. Орлову и сегодня иногда называют советской Марлен Дитрих, хотя внешне они были совсем не похожи, а всё ограничивалось созданными образами.

За окошком свету мало, Белый снег валит, валит. А мне мама, а мне мама Целоваться не велит. Говорит: "Не плачь - забудешь!" Хочет мама пригрозить. Говорит: "Кататься любишь, Люби саночки возить". Говорит серьезно мама. А в снегу лежат дворы. Дней немало, лет немало Миновало с той поры. И ничуть я не раскаюсь, Как вокруг я погляжу, Хоть давно я не катаюсь. Только саночки вожу. За окошком свету мало, Белый снег опять валит. И опять кому-то мама Целоваться не велит. 1964 Константин Ваншенкин