Константин Мицура

Когда христианство пришло на Русь, оно столкнулось не просто с язычеством. Оно столкнулось с богом, которого боялись даже боги. Имя его — Перун. И страх перед ним в церкви был не просто религиозным. Он был экзистенциальным, почти животным. Потому что Перун — это не “идол”. Это воплощённая воля, сила грома, войны, справедливости и мужества. Он не требовал поклонения. Он требовал действия. А там, где человек силён и свободен — власть слабых теряет смысл. Первые священники, пришедшие на русскую землю, были поражены не дикостью, а силой веры местных. У славян не было храмов, но каждый дуб, каждая гора — был храмом. Не было “проповедей”, но слово Перуна звучало в каждом раскате грома. И это было опасно. Потому что христианство строилось на страхе перед грехом, а вера в Перуна — на уважении к силе. Христианин кланялся, славянин — поднимал голову. Один молил о прощении, другой — просил о битве. И церковь понимала: такую веру не победить словами. Её можно только уничтожить — ил