Анна Смирнова

( продолжение)
Родильная палата, а значит и уволили многих из медперсонала, в их числе и маму.
Она перешла в колхоз.
Мама после гибели отца осталась молодой вдовой, как большинство деревенских баб. Не смотря на горе, тяжелый труд деревенский по-прежнему оставалась красивой, статной женщиной, природу никуда не денешь. Роды двоих детей, гибель мужа на фронте, тяжелый труд не отразились на ее красоте. Таких молодых вдов в округе было сотни - сплошь и рядом. На нее заглядывалась многие мужчины и молодые парни. Приглянулась красавица Елена Наумову Алексею, горьковчанину, служившему солдатом в лагере местечка Подкомандировка вблизи Кукуя. Как-то увидел он карьковскую красавицу - мою маму, влюбился в нее и красиво ухаживал за вдовушкой. После войны девок на выданье в деревнях было много, вдовушек еще больше, поэтому парни чувствовали себя королями. Говорила тогда про такую ситуацию: десять девок, один я. Да какое тут десять девок… Дай бог, все пятнадцать девок один я.
Редкие вдовушки выходили замуж второй раз. В 1948 году мама вышла замуж за Алексея Наумова. Брак моей мамы с Алексеем благословили свекор и свекровь Пашины. Говорили маме: «Лена, выходили замуж, коль зовет Наумов. Ты молодая и век вековать одной невыносимо. Сына нашего Алешеньку из могилы не подымешь. А тебе жить. Живому живое». Так моя мама вышла второй раз замуж.
Наумов Алексей – наш отчим, в целом мужик не плохой, когда трезвый, а пьяный - дурак дураком. Под шафе бывал частенько. После расформирования лагерей Унжлага в 1960 году, работал в колхозе «имени Калинина» пастухом и в колхозных бригадах, выполняя различные работы.
Во втором браке мамы и отчима родилась дочь Галя 1949 года рождения и сын Юра 1951 года рождения.
В те далекие времена в наших деревнях не было детских садов, яслей. Мама и отчим работали с утра до позднего времени в колхозе, как и все взрослое население окрестных деревень. Бабушек и дедушек, способных присматривать за малолетними детьми, у нас рядом не было, поэтому младшенькие брат и сестра находились под нашим надзором. На наши с братом плечи легли многие домашние хозяйственные дела и забота о сестренке и братишке. Мы с Виталием нянчились с младшими братом и сестрой, любили их. Отношение в семье ко всем детям было одинаково со стороны родителей, поэтому между нами детьми до конца жизни сохранились теплые сестринские и братские отношения. Все идет от семьи, от родителей, закладывающих фундамент близких родственных отношений на оставшуюся жизнь.
Мама Елена - глубоко верующая женщина. В молодости она, как и все тимошинские женщины, систематически посещала все церковные службы нашей церкви. Рассказывала, что церковь была красой и гордостью тимошат. Место для нее выбрали самое видное - на вершине холма, в центре села Тимошино, невдалеке от родного дома Воробьевых. Стремился церковный крест в высокое небо. Далеко его видать, во всех окрестных деревнях. Рядом стояла колокольня. Звонкий колокол созывал прихожан на церковные службы. Тимошата, принарядившись спешили людскими потоками с разных сторон в церковь послушать проповеди уважаемого священника Дмитрия Васильевича Сигорского. Священник Дмитрий Васильевич и его жена Мария Павловна были примером для сельчан крепкой семейной добропорядочной жизнью. Супруги Сигорские взрастили девятерых детей, дали им достойное образование. Проповеди батюшки Дмитрия, а главное пример дружной семьи священника, прививали нравственные ценности прихожанам храма. Но вскоре священник Сигорский с семьей покинули село, сильнее оказались атеисты, приславшие из Макарьева людей, громить церковь. Тимошата не могли поднять руки на храм, потому и прислали макарят громить каменную церковь. Последний раз поднялся звонарь на колокольню, чтоб оповестить сельчан колокольным звоном о прощании с Тимошинским миром. Люди, заслышав тревожный звон колокола, вывалили на улицы, многие плакали, рыдали, заливаясь слезами, слыша последний прощальный жалобный звон падающего с колокольни колокола. Память о церкви семья Воробьевых сохранила икону, которая передалась маме Лене при замужестве.
Вот здесь я, Галина Скворикова, отвлекусь от воспоминаний Анны по теме церковь Вознесения в селе Тимошино. Несколько лет назад я связалась с Анной Смирновой, живущей в Санкт - Петербурге. Она занимается восстановлением родословной своей семьи. Ее предки тесно связаны с нашим Тимошино, потому что их прадед Сигорский Дмитрий Васильевич служил много лет священником нашего храма Вознесения. В эту церковь Елена, мать Анны, постоянно ходила на все церковные службы. В тимошинской церкви Вознесения, до конца ее существования священствовал Сигорский Д. В. По одним данным церковь разобрали в 1932 году, по другим свидетельствам позже, то ли в 1934-1938 годах. Так или иначе последним священником был именно Дмитрий Васильевич Сигорский. Приведу сведения о нашей церкви, которыми поделилась со мной правнучка Анна. Присланный документ приведу полностью, без сокращений.
«Вознесенская с. Тимошино зданием каменная, с такой же колокольнею, построена в 1822г. тщанием прихожан. Ограда с лицевой стороны каменная, с прочих – деревянная. Кладбище в 1 1|4 в. от церкви, обнесено деревянной оградой. Престолов 3: а)в честь Вознесения Господня, б)Знаменской иконы Божьей Матери, в)св. мч. Фрола и Лавра. Местночтимая святыня икона Божьей Матери «Знамение». Постоянных средств церковь не имеет. В приходе, вблиз церкви 4 деревянных часовни, не приносящие дохода. Расстояние от Костромы 240в., от Макрьева с почт.-тел. ст., парох. пристанью и больницею 40в., фельдшерский пункт в с. Тимошине. Ближайшая церковь - г. Макрьеве в 40в., с. Юрова 50в. и с. Шиды Варнав у. в 55в..
Притч – два священника, диякон и два псал. Постоянные средства его – жалованье от казны каждому священнику 294руб., диякон 147 руб. и каждому псал. 98руб.. Причтова капитала имеется 23р. Доходы при богослуж. и требоисправл. поступает 750р в год на притчъ. Церк. помещений для притчта нет, квартирных денег не выдается. Земли церковной в пользовании причта состоит пахотной 36 десятин 928кв.с. ( из них 7 дес. неудобной), сенок. 2д.1055кв.с. и усад. 3 дес. 560кв.с. План и межевая книга на землю есть.
Прихожан: 1275 м. п. и 1335 ж. п.. По роду занятий приход сельско-хозяйственный, с отхожим промыслом (произ. вяленой обуви). Раскольников и сектантов нет. Приходских селений 12, из них два починка в 25 в. от церкви, сообщению препятствуют река Лух, Порздня и Нерег и топкие места. Другие два починка в 15 в. и сообщению препятствует Поеж, особенно в весеннее время. В приходе два земских училища».Вознесенская церковь с. Тим.( Стат. Свид. О прих. Церк. Костр. Епар. 1911г. Какую удивительную картину жизни тимошат можно воссоздать в памяти благодаря этому письменному источнику. Спасибо Анна Смирновой (Сигорской) за этот документ.
Дополню комментарий Михаила Смирнова:
Михаил Смирнов
4 ноя 2023
Первая церковь в Тимошино была деревянная… поставлена и открыта в 1722 году.. На крыше был купол из нержавейки.. Простояла 100 лет. Записей в ней не велись, потому нет священника, наверное тоже не было.. В каменной церкви все было: служба, записи, священники. Церковь, по рассказам матери, разрушили в 1936 году.. Было очень много народу.. Многие серьезные мужчины отказывались принимать в этом участие. Руководили 3 человек с оружием.. с Макарьева.»
-Однако тимошинскую церковь Вознесения, красу и гордость сельчан, атеисты - активисты разобрали по кирпичику в 1932 году - вспоминает Анна. Развалины той церкви я помню. От церкви остался только маленькое белое зданьице, которое все называли почему–то чапок.
Прерву вновь воспоминания Анны дополнением тимошат про чапок,
«Виталий Гусев
«От церкви осталась небольшая кирпичная часовенка и часть каменной ограды. Может и не часовенкой это здание являлась, не могу точно сказать. Но там был магазинчик, по тимошински названный как "ЧАПОК". Это такое "золотое" место для мужиков, в котором на разлив можно было рюмку-другую опрокинуть за воротник. Вот такие дела.»
Галина Деревянкина(Суворова) дополнила:
«Чапок я помню, там пиво продавали. А когда стали и его рушить, мы кирпичи домой носили, толкли на дресву и мыли полы.»
В диалог вмешался Борис Лапшин:
«Насколько я помню - в чапке продавали водку на разлив, но обязательно вместе с тарелкой щей. Стояло несколько столиков и постоянно на небольшой кузовке варились щи. Так, видимо, боролись с пьянством. Стоило бы это внедрить и сейчас.»
Виталий Гусев продолжал:
«Очевидно этот "ЧАПОК" в ту пору являлся первой столовой в Тимошино. Внутри него я не был. Знал о том, что там можно было выпить стопку-другую. Если вдруг в доме куда-то пропадал глава семьи, то знали где его искать. Но это не значит, что "ЧАПОК" был каким-то захудалым местом. Если там варили щи и водку продавали вместе с ними, да были еще столики и стулья, то это адекватно современным кафе. Кстати из разговоров взрослых знал, что мужикам деньги в размере не более пяти рублей (по курсу до Хрущевской денежной реформы) выделяла официально женская часть семьи. И они там не напивались. Каких-либо инцидентов на этой почве я не знаю. Кстати, в каждой семье были запасы самогона. Но в страдную пору (посевная, сенокос, уборочная кампания) никто спиртным не увлекался. Нужды в этом не было. Потом построили новую столовую, где заведующей была тётя Анна Веселова. Наверное после этого "ЧАПОК" утратил свое значение и это здание снесли.»
Кто-то еще вспомнил про чапок: «Это помещение было, наверное до 30 годов церковной лавкой. Когда коммунисты порушили красивую 5-главую церковь, это здание осталось.
В нем сделали магазинчик - столовую
Назвали тот магазин – «чапок»! На витрине - килька и водка! Это начало 50 лет. Это здание тоже уничтожено».
Но я вернусь во времена детства Анны к ее воспоминаниям.
-Веру в Бога маме привили родители с детства, всей семьей посещая молебны в церкви, выполняя религиозные обряды, соблюдая посты и праздники. Попытки советской власти вытравить веру в Бога у населения оказались бесполезными. Церковь разрушили, а вера в Бога жила. Верующие тимошинские женщины, а зачастую это были вдовы военных лет, в их числе и моя мама Лена, арендовали избы в деревне, где систематически проводили церковные службы. Веру в Бога не уничтожишь в одночасье. Это не раскатать церковь по кирпичику. До глубокой старости мама свято верила в Бога.
- Совсем кстати, я - Галина, привожу пример живучести православия среди моих земляков. Гусев Виталий, живущий в Красноярске, вспоминает про своего деда приблизительно того времени:
«Мой любимый дед Гусев Яков Петрович очень гостеприимный хлебосольный дедушка…
В конце 50-х он как бы негласно стал исполнять роль деревенского священника. Очевидно, в силу своего авторитета в деревне, как почитающего Бога и соблюдающего все каноны православной церкви, ему поручили исполнять роль священнослужителя. Не исключаю, что в одной из церквей он прошел обряд «воцерковления». Но это только мое предположение. В избе его дома в правом «красном» углу стоял большой бронзовый иконостас с иконами (кто-то сохранил его из Тимошинской церкви «Вознесения»). Яков Петрович соблюдал все церковные праздники и посты. В эти дни у него собирались деревенские дедушки и бабушки и по церковному обычаю отмечали их. Богослужение включало в себя чтение и пение просительных, хвалебных и благодарственных молитв, чтение Священного Писания, совершение Таинств и обрядов. Как мне представляется, для них богослужение было, как для верующих людей – способ реального богообщения. Обязательным потом было чаепитие. Участвующие в празднестве приносили с собой разные кушанья.
Мне известно, что дедушка проводил обряды крещения малолетних детей. В подтверждение этого привожу комментарий в «Одноклассниках» Елены Гусевой (Лавровой), жены моего племянника Алексея. Она пишет: «Моя мама - Галина Ивановна - в девичестве Гладышева, рассказала, что дед Яков меня крестил. Крестными были Анна Веселова и Николай Гладышев»…
Было у дедушки ЕВАНГЕЛИЕ в нескольких книгах на церковно-славянском языке с иллюстрациями. Он свободно читал их. Пытался читать и я, но опыта было мало. Потом, обучаясь в университете, сожалел о том, что мало читал, так как этот опыт пригодился бы при работе с древнерусскими текстами.
Летом 1971 года в возрасте 86 лет его не стало.
Внук Гусев В.С.
В дополнение к воспоминаниям Гусева Виталия опишу нашу семейную легенду иль быль, сейчас уж и не узнаешь. В моей семье Сковриковых прабабушка Анастасия была очень верующей, грамотной женщиной. Часто ее внуки, в том числе и мой папа Коля, видели ее за чтением толстых церковных книг. Авторитет ее был так велик среди акатовских жителей, что они, прежде чем идти в церковь крестить своих детей, несли ребенка к прабабушке Анастасии, получив от нее благословление, следом крестили ребенка в Тимошинской церкви Вознесения. Православные традиции являлись частью жизни наших мам, бабушек, дедушек.
Вот что далее вспоминает Анна.
-Помню большую икону,- продолжила Анна Алексеевна,- в нашем подокошке, стоявшую в светлом углу от пола до самого потолка. Мама ежедневно молилась утром и вечером у иконы, прося здоровья, счастья для своей большой семьи. Часто я вспоминаю ту икону - хранительницу нашего очага. Светлые и строгие глаза Богоматери, как на яву смотрят на меня понимающими глазами.
После нашего отъезда в Пущино, та икона досталась Пашину Василию.
Интересная история связана с иконой в доме Пашиных. Пашин дом сгорел дотла, нетронутой осталась только та большая икона.
У меня же религиозных чувств не было, хотя в доме часто горела лампадка перед той большой иконой и мама, глубоко верующая, ежедневно молилась у иконы, стоя на коленях в красном углу избы. В такое время жили. Атеизм был основой убеждений, пропагандируемых государством в прошлом веке. С детства нам детворе не привили религиозные чувства родители. Может, они боялись властей и в школе религия была не в чести (Это мягко сказано. О ней не говорили, а если упоминали, то только в негативном плане). Эти условия не способствовали религиозности у нас, детворы той поры. Из общения с людьми моего возраста заметила я такое отношение к религии у многих людей моего поколения и не только тимошат.
«Какие времена, такие и идеи» - дополняю я.
-Военное и после войны время было голодное. Однако наша семья не голодала благодаря дедушке с маминой стороны. Мой дедушка Никифор был отменным кузнецом. Со временем из Тимошино дедушка и бабушка с родней переехали на Комсомолку, в созданный поселок лесозаготовителей. В начале сороковых годов многие жители деревень Тимошинского края разъехались по леспромхозам, созданным на территории Макарьевского района. Естественно, дедушка Никифор, будучи кузнецом, имел много работы и частных заказов. Во все времена кузнецы жили состоятельно и мои комсомольские дедушка с бабушкой были не бедными. Кроме того, что специальность его была хлебной, в поселке заработную плату выдавали деньгами, не то, что у нас в колхозе – трудоднями. Колхозники в то время в глаза денег не видели. Трудодни выдавались той продукцией, что производилась в колхозах. По этой причине многие деревенские жители, как только представлялась возможность, уезжали в поселки лесозаготовителей. Говорили, что ехали в поисках лучшей доли.
Дедушка с бабушкой были рачительными хозяевами, будучи в возрасте, они имели добротное хозяйство: и корова, и поросенок, и овцы, и куры. Достаток добывался тяжелым и упорным трудом. Мама меня часто отправляла на Комсомолку к состоятельным бабушке и дедушке, чтоб я у них пожила, сытно поела, да домой чего-либо привезла. Но через неделю, две просилась я к маменьке. Не зря в старость говаривали: «У воды, у кадки, да у родной матки». Скучала по мамуле, братикам и сестренке, рвалась в Карьково. Дедушка с бабушкой, заботясь о нас, не забывали постоянно присылать поклон с проезжающими мимо Комсомолки тимошатами: «Пусть Ленка приедет. Ждем ее. Котомку с продуктами приготовили». Подкармливая нас, соберут ей, бывало, продуктов в мешок так, что со спины, мешок, набитый овощами, крупами разными, картошкой сушеной, мясом вяленым, поднимался выше головы. Хоть и тяжело приходилось маменьке от затаренного мешка и сумок, однако своя ноша не тянет. Благодаря помощи маминых родителей мы не жили впроголодь, как многие деревенские жители, пухнущие с голоду, но и достатка особого не ощущалось, семья - то большая.
Галина Курсова-Скворикова