Это история про счастье. Про крошечки счастья, которые остались.

Про последние часы и минуты прекрасного долгого солнечного дня. Этот день люди провели в мелочных ссорах, обидах, взаимных претензиях и мести. В недовольстве и жалобах.
А потом очнулись. И смотрят на последние золотые лучи заходящего солнца. Которым не успели насладиться. Глупо потратив день. И жизнь…

…Не очень уже молодая женщина тащила большой пакет, с трудом поднималась по ступенькам; ноги болели. В пакете печальное лежит. Некоторые понимают, что означает содержимое пакета. Средства гигиены, лекарства, протертая еда в контейнерах. Женщина у себя дома готовила, так удобнее. Быстрее.

Шла она к бывшему мужу. Вот странная штука - жизнь. Расстались двадцать лет назад. Даже побольше. А теперь она носит лекарства и еду бывшему. Который столько нервов измотал. Столько переживаний принес. Плохо жили. Потом разошлись. И еще продолжали ссориться, - делили квартиру.

Алименты на сына не платил вовремя, то там работал, то здесь. Да вообще почти не платил. Потом все потерял. Комната осталась в общежитии. Туда женщина и шла.

Она недалеко жила. Окраинный рабочий район, блочные пятиэтажки, здесь родились и выросли. А потом вот, познакомились. И по горячей любви поженились. Тогда муж был хорош собой, так хорош! На Есенина похож. Веселый, разговорчивый, на гитаре играл. И работал стропальщиком, неплохо зарабатывал.

А она работала в парикмахерской. Она и сейчас там работает. Тяжело, ноги болят, надо стоять весь день. Смолоду так и стояла, стригла и укладывала. Зарабатывала тоже неплохо, вот, родители им помогли, купили квартирку с мужем. Стали жить. А жизни-то и нет.
Пил. Буянил. Увлекался чужими женщинами. Она кричала, ругалась, уходила и приходила. Тоже были увлечения, честно сказать. Назло. Она же не ангел.

Плохо жили, в постоянных ссорах, в ругани, в обидах. Даже вспоминать тяжело. А потом разошлись, потому что вместе жить не могли. Это не жизнь, так она говорила. Квартиру продали, купили "однушку" ей с сыном, и мужу "однушку". Он свою квартиру промотал, остался с комнатой.

И вот странно получилось. Вышла замуж еще раз. Но как-то без любви, словно чужой человек. Пожили год, потом мирно расстались.

Сын рос, сын хороший! Но рос без отца. Раз отец не платил алименты, она сына не давала. Правильно же? А потом уже и не надо стало. У всех своя жизнь.

Прошло много лет. И знакомая сказала, что бывший живет теперь совсем рядом. В общаге, знаешь? Только живет - это сильно сказано. Он тяжело болен, почти не ходит. В приют отказывается уходить, родителей его нет давно, а друзья веселые не заходят больше. Чего им делать рядом с больным человеком?

Женщина адрес спросила и зачем-то пошла. Испекла пирожок с картошкой и пошла. Глупо это, неразумно, недальновидно, - но зачем-то пошла. И постучалась в дверь. За дверью шаркал кто-то, стучал костылем. Потом отпер. И стоит больной изможденный человек, держится за костыль и за стенку. На Есенина не похож теперь. Похож на высохшего старика. И смотрит. Узнал, значит.

Зашла, пирог положила, - да он есть не может такое. И вообще не хочет есть уже. Лежит, хотя хотел сидеть, разговаривать. Оживился так. И разговаривали. Говорили, говорили, - женщина давно ни с кем не говорила. Так, по делу, на работе. Или с сыном, коротко, - у сына все хорошо, в другом городе служит.

Разговаривали. Рассказывали друг другу свою жизнь. И потом женщина опять пришла. Купила нужное и пришла. И стала ходить раз в день. Или вечером, после смены. Или утром, если работала после обеда. Сама не зная, зачем.
И никому она про это не сказала. Зачем говорить? Люди судачат. Отговаривать начнут. Мол, он с тобой так и этак, а ты, простодушная, идешь помогать! Даже сыну не говорила. Шла.

А как не идти. Он же ждет. Никто не придет больше. И он ждет. Не бросишь же. Это совершенно невозможно. Так женщина думала.
И они в полутьме говорили, говорили, хотя говорить-то бывшему тяжело уже было. Но говорили. И даже песни пели, которые пели в юности. И за руку она держала бывшего-то. Так и сидела. А бывший лежал.
И думали они про одно. У них все было! Все было для счастья, понимаете? Молодость, здоровье, любовь. Любовь большая была. Квартира. Работа. Ребенок родился. Было абсолютно все, что нужно для счастья. А они этого не понимали и не ценили.

И теперь, когда все потеряно, когда поезд жизни уходит, когда опускается тьма, - они поняли, как были счастливы. И как много у них было. Любовь была. И вот что они с этой любовью сделали. Не замечали и не понимали своего счастья. Которое уже не вернуть, не вернуть! Все прошло, как с белых яблонь дым.
Они были созданы друг для друга, как поэты говорят. Но не смогли воспользоваться своим огромным счастьем. И растрясли его, разбросали, потеряли...

Вот об этом они говорили. И эти последние недели женщина была счастлива горьким счастьем обретенной и обреченной любви.

Она ходила к бывшему, говорила с ним, за руку держала. И он держал. Держался, чтобы не уйти раньше времени. И иногда они плакали над своим потерянным счастьем. Когда у них было все! А они не понимали. И теперь остались жалкие крошечки, - и даже эти крошечки были счастьем.

Так мы теряем свое счастье. Ищем его, а на самом деле теряем. Счастье обычно рядом. Но мы топчем его и ноги вытираем как о придверный коврик…
И женщина хотела бы всем рассказать эту правду! Но не умела. Не могла подобрать слов. И говорила только с бывшим. С прошлым. С единственным. И этим жила. Прошлым и бывшим...

Анна Кирьянова