- Там моя мама!

- кричала она. - Там мама!
- Тише, тише, Таечка, это я, твоя соседка тетя Даша. Тише, ласточка моя, - женщина прижимала ее к себе и удерживала, насколько хватало ее сил.
- Тетя Даша, мне к маме надо! - от ее визга закладывало уши.
- Пойдешь, обязательно пойдешь.. Смотри, кровь у тебя на лице, вытереть надо.
Только сейчас Тая почувствовала жгучую боль на лице, видно, когда она упала, обо что-то порезалась.
Через несколько минут Тая знала - лишь двое человек из тех, кто стоял в очереди у булочной, остались в живых. Тае повезло, она обронила варежку и вернулась назад, ища ее в снегу, когда раздался гул самолета, а затем грохот.
Вечером она сидела у кровати больной бабушки и плакала. Пожилая женщина гладила ее голову, а у самой стояли слезы.
- Тайка, ты же иди в детоприемник, иди, внученька. Там хоть как-то, но кормят. Глядишь, может и найдут способ вывезти...
- Нет, - помотала головой Тая. - Я ведь не сирота какая, у меня есть ты, есть папка.
Людмила Леонидовна отвернулась к стене. Нет у ее десятилетней внучки папы, еще в августе похоронка на него пришла. Не стали девочке ничего говорить, и так сложно ребенку, кричит по ночам, да слезы льет, а сейчас скажи, что отца ее любимого нет, и вовсе угаснет девка. Вот и матери у нее сегодня не стало... Людмила Леонидовна едва сдерживала крики отчаяния и боли. Боли физической и душевной. Нет, не скажет она своей внучке, что отца у нее больше нет, хватит того, что мать сегодня схоронила, да и не сегодня-завтра Людмилу Леонидовну на старых санях люди добрые, кои таковые найдутся, увезут в сторону кладбища.
- Я с тобой лягу, - клацала зубами Таечка от холода, прижимаясь к бабушке. - И тебя согрею.
- Ты лучше сходи, набери снега и растопи его, выпьем горячей воды, хоть изнутри согреемся. Сходи, родная моя, сходи...
Тая пошла с ведром на улицу, чтобы набрать снега. Она уж и забыла когда последний раз вода бежала с труб, когда в последний раз было так тепло, что можно было не в шубке спать....
- Тая! Зайди ко мне! - услышала она голос соседки Дарьи с пятого этажа.
- Что случилось? - спросила Тая.
- Суп налью, бабушку покормишь. Я сегодня смогла выменять сапоги и шубу на кусочек сала и пшено. Вот и наварила похлебки. Приди, возьми немного, бабушку покормишь.
- Скоро зайду, спасибо тетя Даша, - крикнула Тая и побежала вниз за снегом. Набрав полное ведро, она вошла в квартиру, оставила его в коридоре и поднялась на этаж вверх. Тетя Даша налила ей большую тарелку супа полную до краев.
- Поешьте с бабушкой. Бедная девочка моя... - печально посмотрела на нее Дарья. - Я попозже зайду. Как у бабушки с лекарствами?
- Нет их, - пожала плечами Тая. - Ходила в больницу, но мне сказали, что больше ничем помочь не могут.
- Ну, ступай, я попозже спущусь...
Тая вошла в квартиру и громко позвала:
- Бабушка! Бабушка! Я суп принесла, Маленкова поделилась. Так что не кипятком, а горячей похлебкой согреемся!
Ответом ей была тишина. Поставив на стол тарелку с супом, Тая прошла и увидела, что у ее бабушки глаза закрыты.
- Спит.. Ну пусть спит...
Взяв ложку, она съела половину, а остальное перелила в маленькую кастрюльку, чтобы, когда бабушка проснулась, подогреть суп на печурке.
Зайдя в родительскую комнату, Тая печально посмотрела на стеллаж с книгами. Осталось всего с десяток, остальные все в печь ушли.
Взяв три книги, она подошла к печурке и увидела, как рука бабушки свесилась с кровати. Что-то было не так, что-то терзало детскую душу Таечки, что-то казалось ей странным, когда она только вошла. Но острое желание поесть отодвинуло остальное на второй план.
Подойдя к бабушке, она поняла, что та не дышит. Она кричала так, что Дарья в квартире услышала этот детский крик отчаяния...
****
Тая собрала вещи и сама решила пойти в детоприемник. Какой бы доброй и хорошей не была тетя Даша, но они с дочкой Варей и сами порой по два дня без еды были. Неделю назад тетя Даша упала на улице, оттого, что у нее закружилась голова. В свои десять лет Тая была девочкой рассудительной, знала, что тетя Даша ее не прогонит, но не хотела быть лишним ртом в такое непростое время. В голове звучали слова бабушки о том, что в детском доме хоть как-то кормят. А еда - это то, что не хватало людям осажденного города. Все мысли были только о том, как бы поесть и согреться...
Тая огляделась, стоя в спальне родителей. Она возьмет с собой вон ту книгу, автором которой был Александр Сергеевич Пушкин. Его сказки она знала наизусть, отец каждый вечер ей читал на ночь. Еще вчера с болью она думала о том, что и это потрепанное издание уйдет в топку, но теперь их печурку в квартире больше не кому будет топить...
Когда она брала книгу, упала та, которая стояла рядом, а вместе с ней и желтый листок. Подняв его с пола, Тая внимательно вчиталась в строчки.
-Извещение... Ваш муж Лебедев Андрей Геннадьевич, в бою за Социалистическую Родину... Что?
Девочка держала в руках листок и глаза ее наполнялись слезами. Она несколько раз прочитала этот страшный документ, но не верила, вчитывалась в каждое слово, боясь упустить какую-то букву, которая вдруг каким-то чудом развеет ее горе. Но нет... Вот почему ранней осенью, едва пришел почтальон, мать убежала куда-то и несколько часов ее не было, а когда она вернулась, глаза ее были опухшими от слез.
Почему ей ничего не сказали, почему скрыли правду?
Тая села на пол и завыла как щенок, которого выбросили на улицу в безлюдном месте. У нее никого не осталось, совсем никого...
****
- Почему ты пришла сюда? - Тетя Даша сидела на кровати и согревала ее руки своим теплом. - Почему? Неужто бы в моей квартире для тебя не нашлось бы места?
- У вас есть Варечка, вам ее кормить надо. А я сильная, тетя Даша, я справлюсь. Нас тут кормят.. - вздохнула Тая.
- Что давали сегодня?
- Хлеб и кашу серую. Она жидкая, как первое и второе сразу, - девочка слегка согнулась, чтобы соседка не услышала бурчания в ее животе. Да, их кормили, хотя бы раз в день, но случалось это чаще утром или к обеду, а вот вечером в желудке было пусто. Но зато перестала кружиться голова...Вот уже три дня она здесь, а сегодня пришла тетя Даша, которая бегала и искала ее по району, пока наконец не догадалась навестить ближайший детский дом.
- Таечка... - Она сжала легонько ее пальцы. - Через три дня мы с Варей эвакуируемся. Я хочу, чтобы ты поехала с нами.
- А можно?
- Я сейчас пойду к заведующей и попрошу ее, чтобы она тебя отпустила со мной. Мы постараемся добраться до Кирова, там, в шестидесяти верстах от города, в небольшом селе живет моя мама. А когда все закончится, мы вернемся в Ленинград, будем ждать твоего отца.
Тая помотала головой.
- Что? Не хочешь?
- Нет, я поеду. Просто папа.. Его больше нет, вот похоронка, - Тая сунула руку под подушку и вытащила желтый лист бумаги.
- Значит, нашла.. - Даша прижала руки к лицу и всхлипнула.
Ее не было больше часа, затем Даша вошла в комнату и велела Тае собирать вещи. Лицо ее было опухшее от слез, а голос дрожал.
- Теперь ты больше не сиротка, Таечка. Теперь по документам я твоя мама. Собирайся, пошли отсюда.
*****
- Дашка, ты всегда была женщиной с причудами, но вот это... Зачем?- услышала Тая ворчание матери тети Даши.
- Тише, мама. А что, по-твоему я должна была оставить ее там? Не чужие люди.
- Чужие, как есть чужие. Если соседи - то не значит, что родня. Лишний рот семье. Оставалась бы девка в детском доме, глядишь, эвакуировали бы их. Тебе все это зачем?
- Эвакуировали, говоришь? На моих глазах две машины под воду с детьми ушли. А если бы и она так же?
- Ну тебе какое дело до нее? - ворчала женщина. - Чудная ты, как есть чудная.
Тая тогда сразу поняла, что мама тети Даши не такая, какой она себе ее представляла. Она рисовала в своем видении пожилую добрую женщину, как ее бабушка, а увидела перед собой женщину лет пятидесяти, худую, как палка, с поджатыми губами и суровым взором. Тая сразу поняла, что Фаине Васильевне она пришлась не по нраву.
- Помнишь, мама говорила, что у бабушки есть коза? Пойдем в сарай, посмотрим, - шестилетняя Варя потянула Таю за руку.
Когда Тая вышла из комнаты и проходила мимо тети Даши и ее матери, первая погладила ее по голове и ласково, хоть и печально, смотрела на нее.
Тая понимала, что Фаина Васильевна терпит ее ради дочери, но все же понимала - здесь, в глубоком тылу, было спокойнее. А еще была еда. Хоть какая, но она была.
Тетя Даша пошла работать в МТС, Таю она определила в школу, а Варенька была еще мала, ей только в сентябре предстояло пойти учиться.
Хоть Фаина Васильевна и старалась, но Тая видела, как она любит свою внучку и с каким пренебрежением относится к ней. Зато тетя Даша растила ее как родную, за что Таечка была ей благодарна.
****
В 1945 году, в августе месяце Дарья с двумя девочками вернулась в Ленинград. Им дали комнату в коммуналке, потому что дом, в котором они жили, был разрушен в марте сорок второго.
Таечка, которой было 14 лет, уже думала о том, кем станет в будущем. Варваре было десять лет, она была привязана к старшей сестре. Девочка будто бы забыла, что Тая им не родная, все воспоминания ложились лишь отрывками в голове, а Дарья приложила максимум усилий, чтобы Варвара как можно скорее забыла обо всех трудностях, которые им пришлось пережить до эвакуации.
Зато у Таи ничего не получалось забыть. Ни смерть матери и бабушки, ни найденную похоронку на отца, спрятанную в книгах, ни голод, ни холод, ни те несколько дней, которые она провела в детском доме, отвоевывая свой кусок хлеба и громко вопя во всеуслышание, когда ей брили голову.
Когда они приехали и устроились, Дарья сводила ее на кладбище. Даша знала, где похоронены ее родные, ведь сама провожала в последний путь свою соседку и ее мать, сама всем занималась.
Через год, когда Тая окончила школу, приехала Фаина Васильевна навестить свою дочь, да, как она выразилась, пройтись по улицам величественного города, в котором она провела лучшие годы своей жизни. Правда, он был в руинах, но постепенно возвращал свой утраченный облик и обещал вновь, как птица Феникс, воспрять из пепла...
Тая отнесла документы в училище. Мама Даша посоветовала ей поступить учиться на повара. Тая и сама об этом думала, боясь сознаться другим, что после проведенного голодного времени, старается держаться поближе к теплу и еде.
Документы у нее приняли быстро, Тая успела прыгнуть в уходящий трамвай и уже скоро была дома. Открыв дверь квартиры, еще стоя в коридоре, она услышала зычный голос Фаины Васильевны.
- Дашка, вот чудная ты, как есть чудная. Да если бы я всех детей твоего отца, прижитых от любовниц, в избу бы к себе тащила, полна горница была бы! Отправь ее в общежитие, пусть теперь этот приблудыш сама о себе заботится.
- Мама, я тебе тысячу раз говорила и сейчас скажу - Тая не приблудыш, как ты ее называешь, перестань так говорить о ней! Смирись с тем, что она член нашей семьи, что она моя дочь! Я вообще не понимаю, как ты можешь так говорить? Как у тебя язык поворачивается, мама? Я смотрю на тебя и не узнаю. Ладно там, в деревне, в тяжелое и голодное время у тебя не было слова доброго для девочки, но сейчас что? Что происходит с тобой, мама?
Тая слушала затаив дыхание. Да, подслушивать нехорошо, но может быть Фаина Васильевна обмолвится об истинной причине ее нелюбви к ней?
- У меня просто в голове не укладывается. Неужто у тебя нет ревности и гордости?- громкий строгий голос вопрошал недоуменно.
- О какой гордости ты говоришь, мама? Я ее давно утратила... - едва различила Тая слова Дарьи. - Ты ведь лучше других знаешь, что она не приблудыш, и не надо сравнивать ее с детьми моего отца. Это не Тая нагулянная, а Варя. Тут все наоборот. И когда-нибудь я скажу Тае и Варе, что они родные сестры...
- Что? - Тая от неожиданности громко выкрикнула и открыла дверь. Мама Даша вдруг как-то сжалась и глаза ее забегали. Она покраснела, зато Фаина Васильевна как-то усмехаясь посмотрела на дочь. - Что ты сказала, мама Даша?
- Ты..ты давно здесь? Ты что, подслушивала?
- А что, разве не понятно? - усмехнулась Фаина Васильевна.- Стоит под дверью, шпионит, взрослые разговоры слушает.
- Почему вы сказали, что мы с Варей родные сестры? - глядя на Дарью, спросила девочка.
Дарья напряглась и отвернулась к окну, подбирая слова.
- Папка у вас один на двоих, - ответила за дочь Фаина Васильевна.
- Мама!- Даша встала и заметалась по комнате. - Выйди, прошу тебя, я с Таей поговорю с глазу на глаз.
Фаина Васильевна, вскинув голову, гордо вышла из комнаты.
- Мама Даша, что происходит? Как мы можем быть с Варей родными сестрами?
- Таечка... - медленно произнося ее имя, Даша судорожно сжимала пальцы. - Ты сядь, я тебе все расскажу. Ты уже взрослая, может быть, ты поймешь меня и в тебе найдутся силы простить... Хотя... Такое простить сложно. Только если сама когда-нибудь совершишь такую же ошибку, но я желаю всем сердцем, чтобы такого не произошло.
- Что не произошло? - Тая уставилась на нее, не мигая.
- Понимаешь, мне нравился твой отец, я влюбилась в него, несмотря на то, что он был женат на твоей маме Екатерине. Я гнала от себя эту любовь, но в какой-то момент поняла, что твой отец ко мне тоже неравнодушен. Однажды наши взгляды встретились, мы объяснились друг другу в чувствах. У твоего отца уже была ты, он безумно тебя любил. И маму твою тоже любил, но по-другому.. Как друга, как спутницу жизни. А потом я поняла, что жду ребенка... Вот тогда мне стало по-настоящему страшно, что я не выдержу, расскажу обо всем Екатерине и разрушу семью. Я и хотела, чтобы Андрей ушел из семьи, и в то же время понимала, что не хочу отлучать его от дочери, не хочу, чтобы он страдал. Я знаю, что любовь разлучниц бывает кратковременной, ведь на чужом несчастье счастье не построишь. Я не сказала ни о чем Андрею, просто исчезла, сдав квартиру двум братьям...
- Степану и Григорию? - вспомнила двух молодых соседей Таисия, которые потом ушли на фронт.
- Да, именно так. Я разорвала свою связь с Андреем и переехала жить к отцу. Мой отец жил здесь, в Ленинграде после развода с мамой. Ты знаешь, наверное, что Фаина Васильевна тоже раньше здесь жила, но потом бросила отца и уехала к своим родителям.
- Слышала, - кивнула Тая.
- Отец жил с другой женщиной, та помогла мне с Варей, когда я ее родила. В сороковом году отца не стало. К Елене приехали ее дети и я решила вернуться туда, где была счастлива с твоим отцом. Степан и Григорий как раз покинули квартиру. Я не успела Андрею сказать, что Варя его дочь, его через два дня после моего возвращения призвали служить Родине. Тогда я решила молчать, быть рядом с Екатериной и хотя бы из ее рассказов знать где он и что с ним. Твоя мама была прекрасной женщиной и мне до сих пор стыдно за то, как я поступила с ней...
- Поэтому вы помогли мне? - тихо спросила Тая.
- Да...Я чувствовала свою вину перед твоей матерью. Я знала, что Андрея больше нет в живых, и в память о нем я взяла тебя под свое крыло...
- И тем не менее... - Тая поднялась. - Вы гуляли с моим отцом, прижили от него дочь...Вы поступили подло по отношению к моей матери! Как мне оставаться рядом с той, которая может предать и воткнуть нож в спину?
Тая подбежала к шкафу и вытащила свои вещи, покидав их в мешок.
- Тая, что ты делаешь? - Даша подскочила к ней и пыталась забрать платье из ее рук.
- Я ухожу! Я не останусь здесь! Не трогайте меня!
- Но куда ты пойдешь?
- Это мое дело. И не ищите меня!
Тая выскочила из квартиры и на лестничной клетке увидела Фаину Васильевну, которая стояла и пускала дым из трубки. Тая поморщилась - разве можно вести себя как мужчина? От Фаины Васильевны всегда неприятно пахло табаком.
- Чего летишь как угорелая? - насмешливо подняла бровь женщина.
- Радуйтесь, я ухожу из вашей жизни!
Тая шла по улице, размазывая слезы по щекам. Она пойдет сейчас к однокласснице, которая жила с бабушкой, а потом уж что-нибудь решит.
Оля пустила к себе подругу, а на следующий день Тая забрала свои документы, потому что решила вместе с Олей ехать в Москву.
1951 год
Сегодня 10 лет как нет в живых ее матери. Перед глазами навсегда останется та картина...
Тая вышагивала по кладбищу, держа в руках сверток с хлебом. Она хотела положить его на мамину могилу. Ведь ее не стало тогда, когда она стояла в очереди у булочной... Или даст хлеб кому-то, пусть помянет.
5 лет Таи не было в Ленинграде. Уехав с Ольгой в Москву, она устроилась на стройку. В тот год Тая не поступила, только в следующем году пошла учиться на повара.
Неделю назад ее жених Арсений позвал девушку в Ленинград, чтобы познакомить со своими родителями. Тая согласилась, ей хотелось сходить на кладбище к бабушке и маме, помянуть, да посмотреть на состояние могилок, может быть там все заросло, прибраться надо бы...
Подойдя к двум холмам, Тая удивленно посмотрела на оградку. Откуда она здесь? И что это? Памятник с Красной звездой? На памятнике была круглая фотография на эмали. Снимок ее отца. Как это может быть? И кто здесь все убрал?
- Я не знаю, в какой братской могиле лежит твой отец, вот и подумала, что можно поставить здесь памятник и приносить сюда цветы.. - услышала она голос и обернулась. Позади нее стояла мама Даша. Тая не слышала, как та подошла.
- Это вы здесь все убрали? - удивилась Тая.
- Да, два дня назад пришла, все убрала. Я два раза в год сюда прихожу. А сегодня вот принесла пирог сторожу, чтобы помянул, да хлеба на могилки.
- Я тоже хлеб принесла, - тихо произнесла Тая.
Они обе положили куски хлеба на холмики и у памятника, затем отошли и молча стояли, каждый думая о своем.
- Спасибо вам.. - нарушила тишину Тая.
- За что?
- За то, что у моих убираете...
- Тая... - Дарья подошла к ней и дотронулась до ее плеча. - Как ты? Я знаю, что ты в Москве живешь, но как ты и что с тобой, мне неведомо.
- Вам и правда интересно? - повернулась к ней Тая.
Слеза соскользнула по щеке Дарьи.
- Ты можешь считать меня подлой разлучницей, но я твоего отца из семьи не уводила. Да, между нами были чувства, но я до сих пор себя виню, хотя... Если бы не твой отец, у меня бы не было Вари. Но что бы ты не говорила, а я без тебя скучаю и думаю постоянно о тебе. Тая, я ведь тебя почти пять лет воспитывала, может быть, для тебя это ничего не значит, а для меня это означает многое.
Тая посмотрела на Дашу и вздрогнула. Какое она имеет право ее судить? Как она может судить женщину, которая делила с ней свой суп в голодное время? Как она может судить женщину, проводившую в последний путь ее мать и бабушку? Как она может судить женщину, которая вывезла ее из осажденного города и воспитывала как родную, переживая за каждую ее болячку и радуясь вместе с ней успехами? Как она может судить ту, которая приходит на могилки ее близких чаще, чем родная дочь и внучка?
- Я чувствую тоже самое. Да, во мне взыграла обида, я вела себя и продолжаю вести по-детски, - Тая подошла к ней и обняла. - Простите меня, мама Даша. Простите.
Стоя у оградки Даша и Тая плакали, обнявшись. Они простили друг друга и поняли, что нужно отпустить прошлое и жить настоящим.
ЭПИЛОГ
Свадьбу Таи и Арсения играли в Ленинграде. А следующим летом молодые вернулись в своей родной город. Тая работала поваром на заводе, куда устроился Арсений токарем.
Варя тоже пришла работать на этот завод и познакомилась там с молодым парнем.
Перед рождением первенца Тая стала называть Дарью просто мамой и обращаться на "ты". Дети Таисии узнали, что она им не родная бабушка, лишь когда им было за тридцать. И были очень удивлены, ведь бабушка никогда не вела себя так, как Фаина Васильевна - она не делила внуков на родных и не родных. Варя тоже молчала, они были очень дружны, самые родные сестры...
В память о сильных людях блокадного города Ленинграда
Автор: Хельга.
Пишите свое мнение об этом рассказе в комментариях 👍
И ожидайте новый рассказ совсем скоро ☺