— А хорошую ты карьеру сделал, Николаич, — хлопнув Вадима по плечу, присел рядом отец невесты.

Тебе только тридцать, а уже по имени-отчеству зовут. Еще года два — директора вашего на пенсию, а тебя на его место.
— Да, ладно, дядя Саша, далеко мне до директора, да и не собираюсь я никого подсиживать, — отмахнулся Вадим.
— А может по партийной линии пойдешь, а? – не отставал захмелевший дядя Саша. – Говорят, тебя в горисполкоме заметили, а им молодые кадры нужны, любят с производства «выхватывать».
Дядя Саша еще что-то бормотал заплетающимся языком, говорил про карьеру, но музыка заглушала его голос. Гости, натанцевавшись, требовали баян, кто-то уже начинал приплясывать. Ну, ладно бабушки, тетушки, так ведь нет — и молодые каблучками выстукивают.
Вадим и внимания не обращал на всю эту круговерть, но случайно взгляд его остановился на молодой девушке: в центре круга, с платочком в руках, она отплясывала, легко стуча каблучками. Он повернулся к дяде Саше, но тот уже клевал носом, Вадим снова посмотрел: белокурая девчонка, в легком платьице, едва прикрывавшим коленки, так азартно отплясывала, что невозможно не заглядеться на нее. То она махнет платочком, то разведет локотки, то дробью пройдется туфельками по полу.
— Нравится? – услышал Вадим голос дяди Саши.
— Кто?
— Ну, девчонка эта – Альбинка — нравится?
— Хорошо танцует, настоящая плясунья, — ответил Вадим.
— Подруга Веркина, учились вместе, в деревне живет, на свадьбу специально приехала… Слушай, Вадик, ты же в разводе, года два как холостяк… бери Альбинку и женись.
— Ну, дядь Саш, это уже перебор, я ведь просто смотрю, — усмехнулся Вадим. Ворот его белоснежной рубашки был расстегнут, темные волосы волнистой шевелюрой спадали на лоб.
Дядя Саша еще что-то пробормотал, потом встал и, пошатываясь, пошел к выходу глотнуть свежего воздуха.
Вадим вспомнил неудачную женитьбу, свои холостяцкие два года. Поначалу радовался свободе, работать стал с удвоенной силой, впрягаясь в любые дела. Молодого, напористого специалиста советского ВУЗа хвалили, поддерживали, прочили большую карьеру. И, в общем-то, все так и вышло: путь до кресла главного инженера он проложил себе сам. И то, что дядя Саша сейчас говорил про место директора — все это правда. Только Вадим уже знал, что светит ему другое место – в горисполкоме. Прав был дядька, намекая на партийную линию.
Вадим проводил взглядом светловолосую Альбину, запыхавшуюся от пляски. Лицо ее порозовело, волосы распушились, спадая на плечи. Он и сам удивился своей мысли: ему захотелось встать, подойти к девушке, взять ее на руки и унести отсюда, из этого шума, унести от веселящихся гостей.
А что я ей скажу? – подумал Вадим. – А вот возьму и скажу: выходи за меня замуж. – Интересно, сколько ей лет? На вид, лет двадцать. А мне – тридцать…
— Вадим Николаевич, о чем это вы задумались, как будто не на свадьбе, а на совещании?
Вадим повернул голову и увидел усевшуюся рядом Ларису – дочку председателя горисполкома. Каким ветром занесло ее на свадьбу, которая была ей явно не по статусу, неизвестно (вроде кому-то приходится дальней родственницей — седьмая вода на киселе).
О Ларисе Вадим был наслышан: двадцативосьмилетняя, стройная, немного чопорная девица, давно была на выданье. Только «выдать» никак не удавалось. Нет, Лариса, была умна и хороша собой, она могла поддержать беседу, вовремя замолчать, в нужный момент улыбнуться — будь с ней рядом мужчина ее круга, достойная получилась бы пара.
Но Лариса уже давно неровно дышала в сторону Вадима. Молодой, статный, красивый (красивый именно мужской красотой) – перспективный, он, как никто другой, подходил для грациозной Ларисы. По крайней мере, она так считала.
И ее томные взгляды, ее внимание настораживало Вадима; он пошел бы работать в горисполком, но тогда от Ларисы ему уже не отвертеться.
Альбина, попрощавшись с невестой, направилась к выходу, Вадим, встал, растерянно кивнул в знак извинения своей собеседнице и пошел к дверям.
***
Он не унес ее на руках, как мечтал, не увел за руку, она сама пошла за ним, за его взглядом — Вадима заметила с первых минут и выделила среди других гостей. Они приехали на такси в его однокомнатную квартиру и до утра просидели на полу, поставив поднос с напитками, рассказывая о себе. Иногда подходили к окну и смотрели в ночное небо, или рассказывали что-то смешное и она смеялась так легко и искренне, что Вадим только за одну ее улыбку, за ее смех готов был зацеловать.
— Плясунья ты, Альбинка, прошлась каблучками по моему сердцу, до сих пор стучит, остановиться не может.
— Да ну тебя, какие каблучки, подумаешь, сплясала. Я с детства танцую и медленные, и быстрые, и сплясать могу.
— А признайся, — Вадим коснулся ее руки, — ты ведь для меня там, в кругу, отплясывала.
Альбина теребила светлый локон распущенных волос: — А ведь тебе понравилось…
— Еще как! — сказал Вадим. – Никуда я тебя теперь не отпущу, через неделю поедем к твоим в деревню. Перед родителями на колени упаду, скажу, что хотите делайте, а дочку за меня отдайте.
Альбина расхохоталась: — Ну, прямо как по старинке «на колени упаду», — передразнила она Вадима, а потом вдруг стала серьезной и спросила: — А если я не останусь, а если у меня жених есть или муж… как тебе такой расклад?
— Никого у тебя нет кроме меня, — обняв девушку, шепотом сказал Вадим, — запомни, я у тебя есть, а у меня – ты. И не думай, я слов на ветер не бросаю, если сказал, женюсь, значит так и будет.
Заманчивое предложение
Вадим сидел в приемной председателя горисполкома и ждал, когда его пригласят. Он еще не отошел полностью от встречи с Альбиной, еще ощущались на губах ее поцелуи, и от этого сердце начинало биться учащенно. Буквально вчера проводил ее, обещая приехать в первый же выходной.
Из кабинета вышел, почти выскочил, взъерошенный, с пунцовым лицом директор местного автохозяйства — видно прилетело по первое число от председателя. Виктор Евгеньевич — руководитель суровый, да и как человек — довольно жесткий. Вадим встряхнулся, настраиваясь на встречу — возможно, судьбоносную встречу.
— Вадим Николаевич, — обратилась к нему секретарша, — проходите.
Он вошел в просторный, светлый кабинет с длинным столом. Хозяин кабинета, ожидая Вадима, быстро перестроился на радушный лад и позволил себе улыбнуться.
— А-аа, Вадим Николаевич, проходи, присаживайся, — приветствовал Виктор Евгеньевич, подав руку для пожатия, — разговор есть. — Как там производство? Держится?
— Да, все хорошо, план выполняем, по металлоконструкциям заказы пока есть, качество держим,- по-деловому вступил в разговор Вадим.
И хотя проблемы на заводе были, Вадим не хотел поднимать эту тему в кабинете председателя горисполкома, чтобы не накликать нареканий с его стороны.
— Я вот что тебя вызвал, — хотя нет, не вызвал, пригласил. Знаю, что руководитель ты, хоть и молодой, но хваткий, с умом работаешь. Конечно, с твоими данными можно через пару лет уже и в кресле директора оказаться. Но есть предложение посолиднее, — он посмотрел на Вадима сверлящим взглядом, будто оценивал, а потом резко спросил: — заместителем ко мне пойдешь?
Вадим напрягся, как струна, но виду не подал. Это было как раз то, чего он не, то чтобы боялся, а просто был не готов. Длинновязая Лариса – дочка Виктора Евгеньевича – наверняка, подсуетилась, намекнув отцу про Вадима. Вообще Виктор Евгеньевич не из тех руководителей, кто советы родственников по работе принимает. Но дочка у него единственная, так что счастья он ей желает с достойным человеком, а Вадима он считал именно достойным, из порядочной, образованной семьи.
— Спасибо, конечно, предложение неожиданное и очень ответственное, — сказал Вадим, сделав вид, что даже не догадывался о предложении. – Но надо подумать, соизмерить свои силы.
— А чего тут думать? На заводе ты только до директора доработаешь, а дальше путь закрыт, в министерство вряд ли попадешь, там своих хватает, да еще в очереди стоят. А здесь по партийной линии пойдешь, да еще так продвинешься, что не только город, вся область завидовать будет.
— Я понимаю, но хотя бы несколько дней на обдумывание.
Виктор Евгеньевич поджал губы, — видно было, что заминка ему не по душе, он любил вот так сразу брать человека в оборот, если тот ему нужен, не дав опомниться.
— Ну ладно, думай, только помни, второго раза уже не будет, — такое предложение раз в жизни делают.
Вернувшись на завод, Вадим первым делом зашел к директору Ивану Петровичу, и застал его чем-то озабоченным.
— Ну, что Вадим, я могу сказать, приму любое твое решение, хотя жаль мне тебя и как главного инженера, и как потенциального моего последователя. Думал, пойду на пенсию со спокойной душой, оставлю это кресло Вадиму Николаевичу. Но, как говорится, против линии партии не попрешь.
— О чем вы, Иван Петрович? Что вы меня раньше времени провожаете? Я еще ничего не решил.
— Ну так решишь, от такого предложения не отказываются, сдается мне, продвинуть тебя хочет Виктор Евгеньевич, а там, глядишь, и породнитесь — дочка-то у него незамужняя.
Вадим расстегнул ворот рубашки, показалось, что стало душно. – Иван Петрович, честно сказать, не по душе мне партийная карьера, хотя предложение заманчивое, другой бы на моем месте уже шампанское открывал, чтобы отметить такую удачу.
— Ну и?
— Не решил я еще, так что, Иван Петрович, продолжаем работать, как работали.
— Работать-то надо, только вот не нравится мне обстановка политическая в стране, перестройка назревает. Сегодня от продукции строительное управление отказалось по финансовым причинам. И кому теперь сбывать?
Вадим сразу оживился, захотелось обдумать, найти выход, трудностей он не боялся. Он представил себя в горисполкоме в отдельном кабинете с ежедневными заседаниями — ему стало скучно от одной этой мысли. Производство – вот его жизнь.
— Иван Петрович, в общем, работаем, а там видно будет.
— Ну, это хорошо, обнадежил ты меня, хотя такое предложение не каждому делают. Так что подумай, Вадим, осуждать не буду. Ну а если останешься, буду только рад.
Вадим несколько дней возвращался к предложению Виктора Евгеньевича, и каждый раз склонялся к тому, чтобы отказаться. Нет, не из-за Ларисы хотел отказаться, не боялся он ее, и вообще ничего к ней не чувствовал — просто это было не его. И он уже твердо решил лично переговорить с председателем горисполкома и как можно мягче объяснить свой отказ. Он даже мысленно прокручивал в голове, что скажет. Но как раз на днях получилось найти нового заказчика, который готов срочно принять изготовленные металлоконструкции, и для полной договоренности требовалась личная встреча главных инженеров двух предприятий.
Утром Вадим взглянул на календарь: «Еще два дня – и в воскресенье можно ехать к Альбине», — подумал он, и от воспоминаний о ней его накрыла теплая волна, словно что-то хорошее, настоящее коснулось его. Работа, дом, жена, дети — это были те ценности, к которым он стремился, но никогда и ни с кем не делился своими мыслями об этом, может быть стеснялся признаться, что простые земные радости давно нужны ему.
Авария
«Волга» подъехала рано утром к дому Вадима, молодой водитель распахнул дверцу.
— Да ладно тебе, что уж ты предо мной как перед барышей.
— Ну как же, начальство все-таки.
До соседнего города сто километров, Вадим расправил плечи, устроившись поудобней — ровная дорога укачивала, он даже задремал.
В этом месте довольно крутой поворот, в который надо входить, прилично сбавив скорость. То ли неопытный водитель не учел это, то ли помеха была, «Волгу» занесло на опасном повороте, и машина вылетела с трассы, перевернувшись два раза.
Вадим пришел в себя только на больничной койке, стал вспоминать, что же произошло. Пошевелил рукой и все тело заныло, даже обезболивающие не помогали. Он хотел ощутить свое тело, свои ноги, но почему-то ног не чувствовал… от страшных догадок застонал. В палату сразу же вошла медсестра, а через несколько минут пред ним уже стояла его мама Елизавета Сергеевна.
— Не могу понять, что с ногами, — прошептал он.
Женщина наклонилась к нему, две слезинки упали на лицо Вадима: — Все хорошо, все будет хорошо, это травмы, а ноженьки твои вот они – на месте, просто пока не чувствуешь.
Наконец Вадим осознал, что он весь покалеченный и не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
— А водитель? что с водителем? он жив?
Елизавета Сергеевна отвернулась, чтобы сын не видел ее слез.
— Мама, что с Алексеем? Он живой? Кажется, нас кто-то подрезал…
— Уже ничего не исправить, сынок.
Вадим по лицу матери понял, что водитель не выжил. На душе стало еще тяжелее, было невыносимо жаль парня.
— Мам, ты узнай на работе, может чем помочь его семье, денег дай…
— Хорошо-хорошо, всё сделаю.
В тот же день он понял, что поднимется не скоро, врачи вообще никаких прогнозов не давали и совершенно не обещали, что он будет ходить.
Лариса уже минут двадцать «терроризировала» главного врача, который при разговоре уклончиво отвечал и отводил взгляд.
— Вы понимаете, чья я дочь? — она решила использовать весомый аргумент. — Неужели нельзя создать идеальные условия?
— Лариса Викторовна, я прекрасно помню, чья вы дочь. Но мы сделали все возможное, и еще предстоит сделать очень много, но не все от нас зависит. Ну не могу я его сиюминутно поставить на ноги, это может занять несколько недель, а то и месяцев.
— Вы шутите? – она надменно вскинула брови. – Несколько месяцев?!
— Да, несколько месяцев, возможно, полгода. И абсолютно ничего вам не обещаю. Даже если будет ходить после таких травм, хромота может остаться.
— Как — хромота? – Лариса растерялась от признания доктора. – Разве ничего нельзя сделать?
— Делаем, каждый день делаем.
Лариса вышла из кабинета удрученной, потускневшей после разговора с главврачом. Она присела на кушетку, непроизвольно глядя в одну точку, мимо проходила медсестра с кипой документов.
— Вот тебе и пара — рядом ковыляющий жених… — задумчиво, как будто куда-то в пустоту произнесла Лариса.
— Что? Вы что-то сказали? – спросила молоденькая медсестра.
Лариса посмотрела на нее равнодушным взглядом: — Кажется, ты куда-то шла? Ну, так и иди дальше.
Медсестра недоуменно посмотрела и оставила странную даму, больше ни о чем не спрашивая. В больницу Лариса больше не приходила. Но три раза в неделю звонила главврачу, справляясь о здоровье Вадима. Потом звонки прекратились.
Альбина так и не дождалась в тот выходной день Вадима. Ничего не зная о случившемся, она мучилась догадками, «теребя» свои мысли и думая об одном и том же. Ей стало больно не от того, что ее обманули, как она считала, а от того, что чувство, от которого появились крылья за спиной, исчезло. Не хотелось верить, но другой причины она не находила.
Прошла еще неделя. И Альбина, собравшись, сама поехала в город. Зачем – еще не знала. К Вере хотела заехать, к подружке, у которой недавно на свадьбе была, где и познакомилась с Вадимом.
Никто не знал, что они уехали вместе, даже Вера не догадывалась. Поэтому когда Альбина появилась у Веры, — та, даже не подозревая о чувствах подруги, рассказала о несчастье с Вадимом.
— Альбина, ты чего? – спросила испуганно Вера, увидев, как побледнела подруга, того и гляди в обморок упадет.
— Мне надо к нему, — прошептала она.
— К кому? – не понимала Вера.
— К Вадиму.
Вера так и осталась со своими догадками, не узнав правды.
Альбине долго пришлось уговаривать вахтера, пропустить ее. – Только близким родственникам разрешается в палату проходить, — монотонно повторяла вахтерша.
Но в палату она все же прошла, правда два часа пришлось поджидать доктора, чтобы выпросить коротенькую встречу. Ей казалось, что войдет в палату и все встанет на свои места: Вадим обрадуется, они вместе будут ждать его выздоровления, а потом все войдет в прежнюю колею.
— Зря это, — отрешенно сказал Вадим, — зря приехала.
— Да что ты, Вадим, почему же зря? – лепетала растерянная Альбина.
— Не ходок я теперь, тут хоть бы на костыли встать.
— Главное, что ты жив, — она присела на краешек кровати и наклонилась, чтобы поцеловать его, ее светлые волосы упали ему на лицо, он осторожно отстранил ее.
— Тебе лучше домой вернуться. Не обижайся, хотел я к тебе приехать и забрать с собой, но не получилось.
— Так я сама приехала, останусь тут, дежурить возле тебя буду, я все делать умею, лишь бы выздоровел.
— Глупенькая ты, — Вадим с сожалением посмотрел на нее, — какой из меня жених, тем более муж. Ты молодая, красивая, все у тебя хорошо будет.
— У нас все хорошо будет, — поправила его Альбина.
Потом потянулась, чтобы поправить подушку, но Вадим резко отдернул ее руку: — Уходи, я же тебе сказал, не надо вот этого всего. Ну уйди ты, пожалуйста!
Вошла медсестра и, увидев расстроенного пациента, строго взглянула на Альбину. Та встала и трясущимися руками выложила на тумбочку гостинцы для Вадима. Потом повернулась и торопливо пошла к выходу.
Шли недели. Альбина приезжала каждый выходной, оставляла передачу, как будто от друзей или от родственников, но никогда не появлялась в палате. Однажды, приехав в больницу, узнала, что Вадима выписали. От радости она трясла за плечи врача, сообщившего ей эту новость. – Значит он дома? Господи, как хорошо!
— Девушка, вы даже не спросите, ходит ли он. А если калекой на всю жизнь останется? Вас это не смущает?
— Главное, что он дома, а там уж разберемся, — и она побежала к выходу.
— Девушка, — крикнул вдогонку доктор, — он ходит, только хромает.
Альбина остановилась. – Ну, значит сам придет ко мне. Если захочет.
Домой к Вадиму она не поехала, вернулась к себе. Еще месяц назад готова была ухаживать за лежачим, а теперь, услышав радостную новость, что Вадим ходит, пусть и с тростью, но сам, — даже не напомнила о себе.
— Не понимаю я тебя, — вздыхала Вера, — к лежачему ходила, к ходячему не идешь.
— Захочет, сам придет, — ответила Альбина.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ👇 👇 👇ПОЖАЛУЙСТА ,
НАЖМИТЕ НА ССЫЛКУ НИЖЕ (НА КАРТИНКУ)⬇