Зинкина любовь - 61

Через пару дней Олега привезли домой. Зина смотрела на него с прищуром. Даже когда приезжала к нему в больницу, у нее был точно такой же взгляд – подозрительный. Олег рассказывал ей, лёжа на больничной койке, что упал случайно. Поскользнулся. Зина слушала, глядя в одну точку и покусывая губы.
- Скажи мне честно, - спрашивала его она перед выпиской. – Ты куришь?
- Нет, - отвечал мальчик уверенно.
- А где деньги на сигареты взял? – Зина пыталась поймать его на слове. Но Олегу было нечего скрывать.
- Я же сказал, что не курю. Зачем мне покупать сигареты.
Дома, когда Зина накрывала на стол, всё также было неспокойно. Олег ощущал давящую обстановку всем сердцем. Он сидел один в комнате, слушал, как Гриша что-то рассказывает своему отцу, и фоном работает телевизор. Кажется, шла трансляция какой-то детской передачи. Олег смотрел в окно, вспоминая маму Надю. Какая же она была светлая! От одной её улыбки хотелось прыгать и радоваться жизни. А папа? Папа Миша проводил всё свое свободное время рядом с Олегом, расхваливая его за способность схватывать всё на лету. Мужчина обучал его мужским премудростям: как правильно забить гвоздь, чтобы не пораниться, как пользоваться рубанком, чтобы не попортить древесину, что делать, если вдруг отклеилась подошва от кроссовки. Теперь у Олега нет этой новомодной обуви, потому что Гриша испортил её, облив зеленкой. Олег носил кеды, которые ему достались «в наследство» от того же Гриши. Нога у пухляка шире, обувь покупалась на размер больше. А у Олежки ножка балетная, узенькая. Да и Зина считала, что в кроссовках ступни потеют.
- Эта ерунда, а не обувь, - сказала она, когда Олег попросил приобрести ему новую пару. – Набиты каким-то поролоном. Потом ноги от них воняют. У Гриши под ногтями даже грибок появился как-то. Еле вылечили.
Она не взяла в расчет, что ее Гриша втихомолку снимал носки перед тем, как обуться. Ему казалось, что это девичья привычка, а настоящие пацаны должны носить кроссовки на босую ногу. Однажды Михаил купил Олегу, когда ему стукнуло десять лет, электронную игру, в которой волк из известного мультфильма ловит корзинкой яйца. Олег берёг её как зеницу ока. Но, после переезда в квартиру мамы Зины, игрушка пропала. Её выкрал Гриша, чтобы позлить мальчика, и обменял на три пачки сигарет. Приставку, подаренную ему родителями, он демонстративно подключал к телевизору и играл, яро озвучивая действия человечка в красной кепке, крутых бойцов или тетриса. Специально смеялся и кривлялся перед экраном с пультом в руках так громко, чтобы в соседней комнате слышал ненавистный ему мальчишка с белобрысой головой. Гриша, втайне от родителей, называл Олега Сивым, иногда лысым. Норовил дать леща со всей силы, чтобы выбить из мальчишки слёзы. Но Олег не поддавался на провокации. Он говорил, что ему ни капельки не больно, и не стоит так утруждаться, потому что папа Миша научил его быть сильным.
- Я не буду с тобой драться. Ты задираешься, потому что слабый. А я слабых не бью.
Олег, вспоминая свою прошлую, счастливую жизнь – друзей и маму с папой – услышал зов мамы Зины:
- Все за стол!
Он не хотел идти, но в комнату заглянул Павел.
- Пойдем, нечего сидеть голодным.
- Я не хочу, - ответил ему мальчик, опустив глаза.
- Не будь нытиком, - Павел не имел желания уговаривать. Он устал за последние дни и ему порядком надоело, что два взрослых парня не могут найти общий язык вот уже несколько месяцев. – Вставай и к столу. – Строже сказал он, прикрывая дверь.
- Ха! Нытик! – когда Павел ушёл, в щель просунул голову Гриша. – Сопля, сопля, - говорил он вполголоса, чтобы родители не услышали. – Готовься, скоро тебя отдадут в приют для душевнобольных. Я слышал, как папа сказал, что ты странный. Бе-бе-бе!
Гриша скрылся за дверью. В кухне раздался противный скрип ножек стульев об пол. Гриша никогда не поднимал стул, чтобы переставить. Он тащил его по полу, наслаждаясь гадким звуком.
Олег всё понял. Встал, открыл шкаф.
- Не надо было сюда приезжать, - вынул свои вещи и положил на кровать…
Зина поставила перед Гришей тарелку с картофельным пюре, смачно сдобренным оранжевой подливой, рядом примостила две ароматные тефтели. Гриша облизнулся, схватил вилку и начал жадно, со зверством, ломать мясные шарики на куски.
- Не спеши, - сухо сказал ему Павел, откусывая черный хлеб.
- Ну, где он? – Зина взяла вторую тарелку, чтобы положить еду Олегу.
- Сейчас придет, - Павел нахмурился. – Хватит носиться с ним, как курица с яйцом. Он уже не маленький. Парню двенадцать лет, а ты…
- Не трепи мне нервы, - Зина была занята мыслями о деревенском доме, который уплывал из рук, как скользкое желе, из-за гадкой Ленки.
- Ты уже что-то решила? – спросил муж, жуя.
- Нет, - ответила она, поставив тарелку на стол. – Не хочу об этом сейчас говорить. - Олег! Ну ты скоро? Всё остынет.
- Не кричи, - щёки Павла порозовели. Он злился, потому что неприятный случай с Олегом внёс неловкость в их привычный быт, который устаканился еще зимой. – Я устал, хочу спокойно поужинать.
Зина бросила крышку на сковороду и размашистым шагом отправилась за Олегом. Она вошла в комнату, открыв рот, но не успела ничего сказать, как поняла, что мальчика здесь нет. Зина заглянула в другую комнату, потом в третью… Выходя в прихожую, бросила тяжелый взгляд на дверь ванной. Свет в ней не горел. Значит – сына там тоже нет. Неожиданно Зина опустила глаза на обувную полку, затем распахнула дверцы шкафа. Павел слышал, как жена вприпрыжку металась то тут, то там, а потом она, вскрикнув, забежала в кухню:
- Боже!! Сбежал!
(в понедельник)