Настоящие герои - это наши близкие, которые безропотно терпят наши ночные отъезды, неявки на дни рождения родственников, разбросанные по дому предметы поисковой деятельности и звонки среди ночи.

Без их поддержки и одобрения мы бы не смогли ничего.
"Мой муж - доброволец ЛА. А это значит, что я могу в любое время суток варить кофе для неожиданного поиска (хотя они все - неожиданные) и с закрытыми глазами находить в доме батарейки, дождевики и теплые носки. А ещё не спотыкаться о пирамиду заряжающихся раций и не удивляться, обнаружив в рюкзаке маску для искусственного дыхания. Периодическому отсутствию своих резиновых сапог, фонаря и термоса уже не удивляюсь - они сейчас там, где нужнее. Так что если Вам неожиданно достали "запасные" сапоги универсального 42 размера и пару сиреневых шерстяных носков, то это молчаливо-вещественный привет от меня (да, мои сапоги 42 размера - водники поймут).
Иногда я очень злюсь. Потому что стало очень сложно планировать время, в любой момент может затрезвонить телефон и изменить всё. Как-то раз заявка на поиск пришла, когда мы ехали в гости и я сидела и гадала, довезут ли меня до места или прямо здесь высадят... 😊 Довезли. К ночным звонкам почти привыкла, но раздражаться не перестала. И ремонт недоделанный не добавляет радости, и обои недопоклеенные... Недавно попадался пост "про обои", которые семья активного поисковика никак доклеить не может - видимо, обои - это такая общая беда семейных добровольцев :)
Я умею с порога определять исход поиска. Заходит расслабленный и спокойный - "найден, жив"; собранный и грустный - "найден, погиб", отстраненный и задумчивый - поиск продолжается. А если вместо мужа возвращается ходячая чёрная дыра - не нашли. И это по-настоящему страшно. В любой ситуации, какой бы жуткой она ни была, очень важен конец. Любой. Логическая точка. Но в случаях с поиском бывает, что результат не наступает очень долгое время. И мне не нужно говорить "вы сделали все, что могли", потому что он и без меня это знает - действительно сделали, но вдруг не все?... Поэтому я молчу и слушаю, если говорит. И наливаю суп, и завариваю чай, и печенье кладу на тарелочку - поисковики на выезде про такую ерунду, как еда, могут и не вспомнить.
Вот это впечатляет меня больше всего - как находиться рядом с таким количеством человеческих эмоций и не сойти с ума? Не сгореть от количества чужой боли, если поиск имеет трагическое завершение? Или не имеет никакого. Я не представляю, на каких ресурсах живут другие члены отряда (многие из них девушки), потому что сама иногда реву над "побледневшими" ориентировками. Вроде и люди мне чужие, но по касательной они проходят и через мою жизнь тоже.
Я помню, как первый раз видела сборы на поиски ребенка. Почти полночь и, как говорится - ничто не предвещало... Приходит заявка. Ребёнок. Все очень быстро и без эмоций: несколько телефонных звонков - место встречи, форма одежды и пара уточнений. Всё! И никаких заламываний рук и риторических вопросов - не до того. И вот уже желаю удачи в поиске и закрываю дверь. На все ушло минут 20. Мне, как сотруднику организации с миллионом регламентов на каждый шаг, такие скорости просто неведомы... И это, конечно, вызывает восхищение. Алгоритмы работы, которые нивелируют лишние движения; чёткие правила взаимодействия в группе, чтобы не допустить вала внутренних конфликтов и общественно-значимая цель, которая и объединяет таких разных людей.
Когда я вижу, сколько людей готовы все бросить и сорваться на помощь незнакомому человеку, становится легче дышать и верить - для этого мира не все ещё потеряно.
Мой муж - доброволец ЛА.
Мне легко им гордиться".
Автор Евгения Бояршинова