О чём молчит душа

Домашний телефон, дошло до Марины. Она не слышала, чтобы он звонил, последние несколько лет, оставила его как память о бабушке. Никто давно не пользуется этими телефонами. Абонентская плата копеечная, просто этот телефон, как ниточка с прошлой жизнью. Кто приходит в гости к Марине, все удивляются, а когда снимают трубку и слышат гудки, удивляются ещё больше. Тому что он работает. Взрослые превращаются в детей, им хочется кому -то позвонить и пошутить про тазики в бане, которыми гремят или про уши, что торчат из трубки. В общем Марина проснулась и поплелась к телефону. -Алё... -Ззздравствуйте, алё...Ммммарина. -Да, я вас слушаю. Далее путаясь и заикаясь мальчишеский голос произнёс, что он уже приехал и стоит на вокзале. -Кто вы и на каком вокзале и при чём здесь я? И вообще, откуда у вас этот номер? -Ммне ттёть Надя далла, я позззвонил, сказззал, что вввы ннееедоступны. -Тааак, час от часу не легче. Вы кто вообще. -Я Ннникккиттта, сссын Гриргриггорррия Ммаксимовича. -Так, Никита, стой там, где стоишь, я сейчас. Марина прошла на кухню, выпила стакан воды и набрала мать. Телефон был ожидаемо отключен. Она второй раз набрала, потом позвонила Григорию Максимовичу. Трубку взяла мать. -Ты издеваешься? -И тебе здравствуй доченька. -Какого чёрта ты отключила телефон, что за ребёнок мне звонит? И почему я должна знать что он приехал? Совсем обнаглела? -Мариш...Ну что ты кричишь? Подожди, я сейчас выйду на балкон. Марина была злая на мать. Нет- нет, она любила свою родительницу, но иногда хотелось взять её за шкирку и хорошенько тряхануть. - Алё, дочь...Понимаешь, Никита, это сын Гриши, Григория Максимовича, понимаешь, там такая история, вот эта Наташа, мать Никиты, она не давала прохода Грише, когда он ещё был женат на Кате... -Мама, мне плевать кто на ком был женат, ясно? Какого чёрта мне звонит сын твоего Гриши и сообщает, что он приехал? -Марина, ну ты всегда так, ты даже не дала мне высказаться. Так вот, эта Наталья, она Гришина аспирантка была, вбила себе в голову глупая, что влюблена в Григория, представляешь? -Мама! -Мариш, Катерина конечно простила Гришу и приняла его назад, но Наталья...она родила ребёнка...и... -Я при чём? Я что? Должна заниматься с новорожденным ребёнком твоей Натальи и её Григория вместе с Катериной? -Марина, ну не будь такой злюкой, ты же знаешь, Катерина ушла пять лет назад, а Григорий... - Ма-мма! -Мы с Григорием уже четыре года вместе живём, а знакомы мы лет двадцать... а тут представляешь, эта подлая Наталья, говорит что она вышла замуж...и... -Тааак, уже проясняется, но всё равно не вижу смысла в моём присутствии в вашей Санта Барбаре. -Ну Марина, эта Наташа, мама мальчика, она сказала, что вышла замуж и ей не нужен великовозрастный сын, который моложе её мужа на пять лет...И она сплавила мальчика к нам. -Ага, а вы решили ко мне, так? - Марина, это неправда, что Гриша не занимался ребёнком, он всегда помогал, а эта Наташа, она сказала, что теперь очередь Григория, но...мы же уже в возрасте, мы обрели друг друга и хотим жить спокойно, вообще..дайте нам спокойно пожить, без всяких там детей... -Мама, ты сейчас мне это говоришь? Мне тридцать пять лет, я двадцать с лишним лет живу самостоятельно, детей у меня нет, что ты мне тут истерики устраиваешь? Что ты выдумала? Совсем уже что ли? Давай возвращай этого своего ребёнка и воспитывай его своего, вернее свою, не растила, так хоть чужого... -Марина! Как ты можешь? Просто помоги ребёнку сдать документы... - Куда? В детский дом? -Марина, какой детский дом? В колледж или куда там...Марина, помоги, пожалуйста. Он будет жить в общежитии, Никита хороший мальчик, правда... Марина уже одетая стояла, когда задала матери вопрос, почему она не сказала ей, ни предупредила, а если бы Марина куда - то уехала на выходные. На что мать легкомысленно ответила что, забыла и что Марина всё равно никуда не ездит, какая разница... -Дочь, ну очень прошу тебя, помоги мальчику, я же тоже тебе всегда помогала... Марина даже спорить не стала, ну вот чем? Чем мама помогала? Воспитывалась Марина бабушками с обеих сторон, жила с бабушкой с маминой стороны, потому что родители решили пойти каждый своим путём, отец до сих пор ищет этот путь, мать вроде бы успокоилась. Конечно Марине бывало обидно, когда мама, окинув её оценивающим взглядом, говорила, что на рынке невест Марина занимает увы не первое место и не десятое. Да, она не такая, как мама, та в свои пятьдесят с небольшим плюсиком, вся тонкая, звонка, летящая...А она, Марина, в отца, крупная, голосистая, как любит говорить мать, создана для работы. Ведь такие, как мама, созданы для любви... Да, Марина не замужем, муж ушёл, когда понял, что детей у них совместных не будет. Марина смирилась с этим... А поначалу плакала, не из-за мужа, нет, а из-за того, что так и не почувствует, как это, быть матерью. -Мам...ну почему так, - плакала тогда большая Марина на плече у маленькой своей мамы, - ну почему, кто-то десятками делает эти а*о*р*ы, а потом рожает здоровых и крепких детей, а у меня почему так? -Ну девочка моя, всегда есть истории, когда женщина не могла забеременеть от мужа, а потом... -Да мама! -Я просто хотела сказать тебе, может тебе, стоит попробовать... -Что ты такое говоришь, мама! В общем Марина много лет живёт одна, да она привыкла уже, свой распорядок, приходит с работы, пьёт чай, вспоминает как прошёл день и садится в любимое кресло, чтобы почитать. -Марина, - зовут подруги, - пойдём на концерт, пойдём с нами в поход, на шашлыки,- но Марина тихо улыбается и отнекивается. И правда, они там все с детьми, с мужьями, а она одна, у неё даже ни кошки, ни собаки нет...Странно, а почему она не заведёт себе животное, промелькнула мысль у Марины...промелькнула и улетела, она решила подумать об этом потом, сейчас ей надо было решить вопрос с подкидышем, так про себя Марина назвала мальчика. По сути, Марина сама являлась таким же подкидышем... Марина опять подумала о том, что всё таки надо бы приобрести машину, хотя...Зачем она ей нужна? На работу она добирается на метро, так быстрее и удобнее, а то что сейчас едет с пересадками, так это разовая акция. Сейчас поможет этому Никите и всё, жизнь опять пойдёт по накатанной, это просто небольшая одноразовая акция... На вокзале Марина металась среди людей, стараясь узнать того, кого ей всучила мать. Каждого подростка она спрашивала не Никита ли он, три человека отозвались. Марина забыла дома телефон, кое - как нашла откуда позвонить матери и спросить хотя бы как выглядит Никита. Она сто раз прошла мимо него...мимо них. -Никита? -Ддда...Мммыы ввас вввидделии, но... -Мы вас видели, но не знали что вы нас ищете. -Мы? - Марина стоит и хлопает глазами, перед ней стоит долговязый подросток и девочка, лет тринадцати...Это точно тот Никита? -Постойте, мне сказали, что приезжает Никита, сын Григория Максимовича. -Да так и есть, он Никита, а я Света, его сестра. -Стойте, у Григория Максимовича... -Нет, у меня другой отец. -Кааакой другой? -Не знаю, он бросил мать, когда она была беременная мной. Что идёмте? -Стоп, куда идём? - Марина ничего не понимала. -Тётя Надя сказала нам, что вы поможете нам с поступлением. -А ты тоже...поступать?Ты же...маленькая... -Да, я в колледж, после девятого,мне пятнадцать, а Никита в университет, он умный, знаете какой...Ну что, идём? Марина будто опомнилась и подхватив чемодан у девчонки пошла к остановке. Она не находила слов, что ей хотелось сказать матери. Доехав до дома, Марина без сил рухнула на диван. Дети топтались у двери. -Проходите, располагайтесь. Она написала матери гневное сообщение, отругав её за то, что она повесила на её шею чужих детей, что это вообще за безобразие. Мать затаилась. Уже потом ребята, а точнее Света, расскажет про то, что мать их нашла счастье всей своей жизни, вышла за него замуж, а от прошлых детей...решила избавиться, так и сказала, что они уже взрослые, пусть сами о себе позаботятся. И, если у Никиты был хотя бы папа, то у Светы не было никого, кроме Никиты. -Ну, - спрашивает Марина, - а как вы жить будете? -Я работать пойду, чтобы Свету выучить... -Нет я, тебе надо учиться, ты вон какой умный, в своего папу- профессора, а я... -Тааак, други мои....- Марину вдруг обуяла жажда деятельности, она будто спала и проснулась, - давайте -ка еду приготовим...Я на завтра - послезавтра возьму отгулы и будем устраивать вашу жизнь. А пока...пока выходной. Марина сама себя не узнавала, да что это с ней? Она ли это сидит на кухне и заливисто смеётся, словно девчонка, над историями из детства которые рассказывает Света, а Никита в это время...Никита, вооружившись отвёрткой, тихо улыбаясь, чинил розетку... К понедельнику, когда Марина с ребятами ехала подавать документы, она просто мечтала, чтобы мест в общежитии не оказалось... У Никиты вообще не было общежития в университете, вот так, только для сирот, а Светланку...там даже вопрос не стоял, когда спросили нужно ли будет общежитие, Марина быстро ответила отрицательно. Ребята поступили, а жизнь Марины заиграла новыми красками, вот так, один телефонный звонок, перевернул всю её жизнь, поставив с ног на голову, но...она так была этому рада. Дома было починено всё, а на ужин ждали вкусные, домашние блюда. Эти дети умели делать всё, с их появлением в квартире появилась жизнь и тепло... Вечером они шли гулять, кататься на роликах, господи...да она и не жила всё то время, до встречи с детьми... Ребята оба поступили... Мать позвонила Марине и умным голосом сказала, что Гриша постарался и Никите дадут общежитие. -Да? А Светланке? -Какой Светланке? Ах...этой девочке, но при чём здесь Гриша, Марина? Это не его ребёнок и... Марина быстро попрощалась, сказала, что не надо никакое общежитие, детям есть где жить. Мать перезвонила снова. -Марина, я не поняла, ты что? Ты пустила к себе в квартиру посторонних людей? Ты сошла с ума, да? А если что -то с тобой случится, мне потом их как, выгонять с полицией? -Ну спасибо, мама, я конечно рада, что ты собираешься жить лет триста, но всё же я моложе тебя на двадцать лет и...знаешь что, нам некогда...мы идём в кино, всё...не мешай. Дети отогрелись около Марины, а она расцвела с их появлением. Квартира была большая, они все уместились. Марина не разрешала ребятам никаких подработок, да куда там. То листовки они раздавали после учёбы, то ещё что-то. -Я что вас не прокормлю? -А мы что, безрукие?- вопросом на вопрос отвечает Светланка и заливисто смеётся. Марина тоже научилась смеяться. Смеяться и радоваться жизни. Григорий Максимович, Марина поняла, что тайком от её матери, переводит деньги, Марина отказывается, но он настаивает и прячет глаза при встрече. Никита не в обиде на отца. А ещё, они очень с сестрой любят свою Марину. Мать детей уже разошлась и затребовала, чтобы дети вернулись назад, угрожала, давила на жалость, но... дети сказали своё слово, они смогли, они выстояли, не сами, им помогла их Марина. -Мы не бросим Марину, мама, - не заикаясь сказал Никита, - мы учимся, у нас всё хорошо...живи своей жизнью. Он не стал говорить, что Марина за год сделала для них с сестрой больше, чем родители за всю жизнь детей. -Мы конечно любим маму, - говорит Светланка, - то тебя, Марина, мы любим больше всех на свете. Девчонки мне сказали, что у меня очень красивая мама, а я им сказал, что ты не мама, а сестра, самая любимая на свете... -Детки мои, - обнимает ребят Марина, - какие же вы у меня...хорошие. -А ты у нас, мы твои подкидыши. -Да, господи, я сама такой же подкидыш, вот нас и притянуло магнитом друг к другу... *** - Марииин, а кто этот мужчина, вот который... -Коллега, - улыбается Марина, - а что? -Ничего, просто вы так смотритесь красиво... Марина выйдет замуж за Дмитрия, своего коллегу, детей они выучат, у Марины и Димы родится сын, Ванюшка. Светланка без ума от племяника, ну да...Марину они считают сестрой. Самой любимой, самой лучшей, той, котоаря не бросила, не предала, взвалила на себя такую ответственность, пригреть и помочь чужим детям. А кто скажет теперь что они чужие. Они свои, родные... -Эх вы, подкидыши мои любимые , - говорит Марина а ребята , словно котята, жмурятся от счастья. -И я подкидыс вас, -говорит Ванюшка и все смеются...

Яна сначала держалась, но в последний год совсем сдала: перестала за собой следить, уволилась с работы, даже с подругами не встречалась. Втайне от неё Саша ходил к психологу, и тот посоветовал вовлечь Яну в какую-нибудь деятельность: найти ей хобби, собаку, наконец, завести. И Саша всё это честно пробовал, но Яна ничего не хотела: ни пойти на танго, хотя раньше звала его, ни собаку, вообще ничего. И вот тогда Саша вспомнил тётю Иру. Тётя Ира была двоюродной сестрой его мачехи. Раз летом его некуда было пристроить, и Саша провёл с тётей в деревне два месяца, а потом возил туда Настю, свою первую девушку, которой сболтнул, бахвалясь, что его тётя – знахарка. И Настя загорелась. Пришлось её вести, некрасивая ситуация получилась, потому что тётя Ира про такое не распространялась и только своим помогала. С Настей он уже в деревне тогда разругался и назло ей соблазнил девчонку на дискотеке с длинной льняной косой, как из сказки. -Ты мне снился, – говорила девушка, и глаза у неё блестели как-то нездорово. – Я знаю, что мы всегда будем вместе. Саша тогда поспешно уехал и от ненормальной девицы, и от Насти, кое-как попрощавшись с тётей Ирой. А сейчас и спросить про неё было не у кого: мачеха развелась с отцом и укатила в другую страну, года три от неё ничего не было слышно. Вот он и решил поехать так, наудачу. Дорога была разбитой, Саша не привык ездить по таким. Ещё с работы, как назло, отвлекали: вот один раз уедешь, и обязательно что-нибудь случится! То котёл полетел, то у работника, который на объект должен был выехать, что-то с животом случилось, отравился он, что ли. В общем, все звонили и звонили. А сам Саша звонил Яне, переживал: слишком уж она апатичная была в последнюю неделю, и каждый раз, уходя из дома, он боялся, сам не зная чего. -Да что же это такое! Отвлекаясь на телефон и печальные мысли, он не заметил, как на дорогу выбежал парнишка в полосатой майке. Саша затормозил, приоткрыл окно. -С ума сошёл? Куда бросаешься под колёса? -Так, я вам машу, а вы не смотрите! Дяденька, подвезите до Михайловки, вы же туда? -А ты как здесь оказался, позволь узнать? -Да пацаны меня бросили, уехали одни. -За дело поди бросили. -Ну, не без этого. -Ладно, садись. Только не перепачкай мне тут всё. Саша решил, что это удачно: заодно расспросит про тётю Иру, мальчишка наверняка знает. Так и вышло. -Живёт, конечно, куда же она денется, – как-то по-взрослому рассудил он. – Мы для её Натки землянику носим. -Что за Натка? -Ну, внучка её. -Ясно. А тётя Ира… Ирина Петровна, то есть. Ну, это. Лечит ещё? -Когда сильно надо, лечит, – сообщил с серьёзной миной малец. – А вы к ней, значит, едете? Она чужих не берёт, даже за деньги. -А я не чужой, – ответил Саша. К встрече он подготовился. Купил красивый пуховый платок, помнил, что тётя Ира такие любила. Огромный набор чаёв ещё, конфеты дорогие, кружку красивую. Высадив мальчика у дома, на который тот указал, Саша нашёл дом тёти Иры, который с трудом узнал из-за новой краски: раньше он зелёный был, а теперь розовый. От волнения аж ладони вспотели. А если и правда прогонит? Но раз уж приехал, надо идти. За шесть лет, что они не виделись, тётя Ира постарела: в тёмных волосах ленточками искрилась седина, между бровями залегла глубокая морщинка, а само лицо будто бы заострилось, стало суше. -Здравствуйте, тёть Ир, – сказал он, не зная, как правильно – держаться официально, или, как раньше, обнять её. Она сама за него решила – шагнула навстречу, обняла коротко, чмокнула в щеку. -Ну, наконец-то, – произнесла тётя Ира. Саша удивился. Ждала она его, что ли? Может, знала, что приедет, чувствовала ещё тогда вот это, из-за чего у него дети не получаются? -Я вот вам привёз… -Проходи, – перебила его она. – Давай, я потом посмотрю. Пошли, чай остывает уже. По спине аж холодок пробежал – вроде и сам сюда приехал, но не верил же в такое. Может, пацанёнок этот уже успел позвонить, предупредить её? На кухне пахло так привычно, Саша аж заулыбался – всего два раза здесь был, но такого запаха больше нигде не встречал. Пахло не травами, чем-то другим: сладко-горьким, щекочущем нос. За столом сидела девочка. Беленькая, курносая, с круглыми голубыми глазами. В стакане у неё было молоко, в которое она бросала кусочки печенья, отламывая их крошечными пальчиками от неровного сахарного квадратика. В горле у Саши пересохло. Где-то он уже видел эти голубые глаза и нежные льняные волосы. -Наташа, поздоровайся с дядей, – сказала тётя Ира. Девочка отпила из стакана молока, оставив под носом белёсые усы, и сказала: -Здрасте. Саша оглянулся на тётю Иру. Та молчала. И по её взгляду он ничего не мог понять. Спросить? Но что спросить? И как? -Садись, – велела тётя Ира. – Сейчас чай налью, конфеты твои достанем. Он был уверен, что она даже одним глазом не заглянула в пакет. Саша не мог отвести глаз от девочки. Она же так и крошила печенье, вылавливая его потом ложкой, совсем не замечая гостя. Доев до конца, она сказала: -Спасибо, баба Ира. Я пойду погуляю? -Иди. Только за ограду не ходи, поняла? -Поняла. Когда девочка вышла, Саша прокашлялся и сказал: -Тёть Ир, я вот что приехал… -Знаю я, чего ты приехал. Только зря мотался: я тебе не помогу. Дети у вас будут, но не сейчас. -А когда? Она пожала плечами. -И что мне делать? Снова молчание. -Тёть Ир… -Что? -Эта девочка. Наташа. Она… -Сирота, – ответила тётя Ира. – Мать её роды не пережила. Других родственников не было, так что… Других родственников… Что она имеет в виду? Саша же ей не родственник вроде. Или родственник? Приехал же он сюда. Ходить вокруг да около не было смысла. -Она моя дочь? Тётя Ира кивнула. А Саше показалось, что он разучился дышать, даже голова закружилась. -Почему вы мне не сообщили? – спросил он, и голос показался чужим, незнакомым. -Зачем? – пожала плечами тётя Ира. – Тогда ты не готов был. Чувствовалось, что тётя Ира если не презирает его, то точно осуждает. И понадобилось много времени, чтобы разговорить её, вытянуть правду. Попросился на могилку к Наташе, тогда она немного оттаяла. Сводила, девочку с собой взяла. Когда та устала. Саша взял её на руки, и сердце его наполнилось незнакомой прежде нежностью. -Что мне делать, тёть Ир? – спросил он ещё раз перед отъездом. -Я за тебя не могу решить, – сказала она. Домой возвращался будто с камнем на шее, не знал, рассказывать Яне или нет. И вообще, не знал, что с этим делать. Он не смог спросить у тёти Иры, отдаст она ему девочку или нет, но мысль эта не покидала его. Права была тётя Ира – тогда он был эгоистичным глупцом, ещё бы и уговорил бедную девушку избавиться от ребёнка. А теперь всё стало другим. Благодаря Яне стало другим, но как ей объяснить? По дороге пришлось заехать на объект, так что домой вернулся совсем поздно. Яна лежала на диване с включённым телевизором, который не смотрела. Когда они познакомились, она была в такой же депрессии, но тогда из-за неразделенной любви. Саша влюбился в неё с первого взгляда, как эта бедная девочка: в первый же вечер понял, что они с Яной всегда будут вместе. Правда, на завоевание её сердца ушёл год, а сразу после свадьбы она загорелась идеей родить ребёнка. Сказала, что с детства мечтала об этом, что быть мамой – её предназначение. Но вот стать мамой не получалось. -Что так долго? – спросила она, обиженно смаргивая слезинки с тёмных ресниц. – Нашёл кого-то поинтереснее, чем я? -Яна, ну ты чего? Я на работе был. -Правда? Саша понимал, что если сейчас ответит утвердительно, это будет ложь. А врать ей он не хотел. -Не совсем. Вечером был на работе, а днём… Мне нужно кое-что тебе рассказать. -Я так и знала! – в её голосе появились истерические нотки. – Правильно, найди себе ту, которая сможет родить детей, зачем я… -Ну что ты такое говоришь! – возмутился Саша. – Прекрати. Мне никто, кроме тебя, не нужен. Это ты сейчас, возможно, передумаешь быть моей женой. И он рассказал ей всё. Про тётю Иру, про Настю, которая выбесила его, про бедную девушку, которая просто была орудием мести, про девочку, которую теперь воспитывает его тётя, которая и не тётя вовсе. Яна слушала молча, с бледным восковым лицом. А когда Саша закончил, спросила: -И что ты будешь делать? Саша вжал голову в плечи и сказал: -Я хочу забрать девочку. Понимаю, что тебе всё это не надо и вообще, наверное, только усугубит, но я… Это моя ошибка, и мне за неё расплачиваться. -Ты называешь ребёнка ошибкой? – спросила Яна. Было в её голосе что-то угрожающее. Саша медленно, подбирая слова, ответил: -Нет. Я имею в виду, что был тогда неосмотрителен, а теперь нужно поступить правильно. Но так я могу тебя потерять, я понимаю, что ты… Яна прижала палец к его губам и сказала: -Молчи. Всякие глупости городишь. Почему ты её сразу не забрал? Саша растерялся. -Ну как… Она не знает меня. И вообще. Я не знаю, разрешит ли тётя Ира. Яна кивнула. -Завтра поедем знакомиться, значит. -Что? – не понял Саша. -Поедем знакомиться с твоей тётей Ирой. И с дочкой твоей. Обсудим, как я поняла, тётя Ира помудрее тебя будет. -Это точно, – усмехнулся Саша. – Да и ты у меня помудрее. Той ночью они почти не спали: говорили про девочку, думали, как будет правильнее сделать – сразу её забрать, или сначала ездить, чтобы привыкла. Для неё же, наверное, тётя Ира как мама, а забирать ребёнка от матери жестоко. -Можно их обеих к нам перевезти, – предложила Яна. -Тётя Ира не согласится, – вздохнул Саша. Он даже не удивился, когда тётя Ира встретила их у ворот, будто знала, что они приедут. Наташа стояла рядом, в косыночке и розовом платьице. Яна при виде девочки расплакалась, и, не дожидаясь ничьего разрешения, взяла на руки. Тётя Ира легонько коснулась её плеча и сказала: -Ты бы не поднимала тяжести, деточка. Тебе сейчас нельзя…

Две дочери вышли замуж и уехали: одна в Петрозаводск, вторая в Израиль. Младшая Дина строила спортивную карьеру и жила в Москве, навещая родителей крайне редко. Остался с ними сын, и на него была вся надежда, но жениться он не торопился. -Мамуль, ну какая женщина может сравниться с тобой? – смеялся он. Люда уже и знакомила его с кем-то, и даже к гадалке раз сходила: мало ли, может, наказала её всё же судьба за грех, поэтому и внуков она не дождётся – старшие дочери обе лечились от бесплодия, младшая и не думала рожать. Гадалка Люду успокоила – будут у тебя внуки, светлый и тёмный. Но тут соседка начала намекать на всякое, дескать, что-то у вас только друзья сына, а подружек не видно. Люда хваталась за сердце и плохо спала, Генка смеялся. -Погоди, Пашка – мой сын, бабник он, просто светиться перед нами не хочет. И вот чудо произошло: перед майскими праздниками сын заявил, что привезёт на смотрины Анечку… Люда с самого утра хлопотала на кухне: пироги с капустой и вишней, мясо по-французски, салат с виноградом – всё должно быть идеально для первой встречи с невестой сына. Она представляла её хрупкой, скромной девушкой с румяными щёчками и тихим голоском, а Гена только посмеивался: -Ну и чего разволновалась? Мальчик же не дурак, хорошую девку приведёт. Но когда дверь открылась, Люда замерла. На пороге стояла... Нет, не девушка – женщина. Высокая, пышнотелая, с густой каштановой гривой волос и ярко-красными губами. Лет на десять старше сына. Анечка громко смеялась, обнимая Пашу. -Мам, пап, знакомьтесь! – произнёс счастливый Паша. – Это моя Анечка! Люда почувствовала, как у неё подкашиваются ноги: это вот такую он столько лет искал? -Ой, какой у вас уютный дом! – Анечка громко восхитилась, проходя в гостиную. – Я всегда мечтала в таком жить! Гена закашлял, будто подавился, а сын, не замечая их шока, продолжал: -Анечка у меня в отделе старший менеджер, между прочим! -Да ладно тебе, – Анечка хлопнула его по плечу так, что он чуть не споткнулся. – Просто работаю давно, вот и должность хорошая. У Люды в голове пронеслось: «Ещё и начальница...». -Ну что стоите? – Анечка уже сняла плащ, под которым оказалось облегающее красное платье, и уверенно двинулась на кухню. – Ой, пирожки! Людмила Степановна, да вы волшебница! Люда, всё ещё не пришедшая в себя, только кивнула. Гена шёпотом выдавил: -Ну ты, сынок, даёшь... А Паша, счастливый, прошептал в ответ: -Пап, она крутая. Люда глубоко вздохнула и подумала, что эти майские праздники запомнятся надолго. Напрасно Люда надеялась, что это увлечение сына – несерьёзное. Через полгода он женился на своей Анечке, особо и не спрашивая родительского благословения. Прошло несколько месяцев после свадьбы, и Люда смирилась: Аня, хоть и не та невестка, о которой она мечтала, оказалась душой компании. Весёлая, хозяйственная, с ней было не соскучиться – то анекдот расскажет так, что Люда чуть со стула не падает, то вдруг предложит: «Давайте шашлыки замутим!» – и уже через час всё семейство жарит мясо под жидким мартовским солнцем. Но со временем Люда стала замечать, что Гена, который раньше после работы либо дремал перед телевизором, либо ковырялся в гараже, теперь как-то слишком оживлялся, когда Аня была рядом. То он ей комплименты отвешивает: «Ань, ты у нас сегодня просто картинка!», то вдруг начал «случайно» заходить на кухню, когда она готовила. -Гена, ты чего тут вертишься? – как-то спросила Люда, когда он в пятый раз за вечер «проходил мимо» холодильника, пока Аня нарезала салат. -Да я просто воды хотел, – пробормотал он, но взгляд его скользнул в сторону невестки. Потом пошли «невинные» прикосновения. То Гена «по-дружески» похлопает Аню по плечу, то «случайно» заденет её, проходя мимо. Аня вроде не замечала или делала вид, но Люде становилось не по себе. Однажды вечером, когда сын поехал в супермаркет за продуктами, а Аня сидела на кухне с ноутбуком, Люда услышала из коридора: -Ань, а ты не замёрзла? Может, чайку? – голос Гены звучал подозрительно игриво. -Ой, Геннадий Иванович, да я в порядке! -Да ладно тебе, зови меня просто Гена, мы же свои! Люда резко распахнула дверь. -А я вот тоже чаю хочу! – объявила она бодро, хотя в глазах стоял холод. Гена слегка подпрыгнул, а Аня, не меняясь в лице, тут же предложила: -Ой, давайте все вместе попьём! У нас же ещё остался тот вкусный тортик? Люда молча кивнула, но в голове уже крутилась мысль: «Надо с Геной поговорить. Или с Аней?». А вечером она вдруг спросила у мужа: -Гена, а тебе Аня нравится? -Ну... Нормальная девка, весёлая, – он потянулся к выключателю, избегая её взгляда. -Да? А мне кажется, она тебе очень нравится, – Люда произнесла это так спокойно, что Гена тут же обернулся. -Ты чего это? -А ничего. Просто если у тебя в голове какие-то глупости завелись, лучше сразу их выкинь. Потому что я тебе очень быстро объясню, как надо себя вести. Гена замер. Люда не кричала, не ругалась – но в её голосе была сталь. -Да ладно тебе, Люд... – попытался он отшутиться. -Я не шучу. На следующий день Гена вёл себя тише воды, ниже травы. Аня же, как ни в чём не бывало, громко хохотала за столом, рассказывая очередную историю. Люда улыбалась в ответ, но в голове уже строила планы: «Если что – поговорю и с ней. Наедине». Но разговаривать не пришлось: Гена прекратил свои поползновения, а Аня забеременела. Рождение внука должно было стать самым счастливым моментом в жизни Люды. Вся семья ликовала: Аня, несмотря на возраст, перенесла беременность легко, сын светился от гордости, а Гена и вовсе расцвёл. Но когда Люда впервые увидела малыша – белоснежные волосы, почти прозрачные ресницы, розовые глаза альбиноса, – у неё похолодело внутри. -Красавчик! Весь в прадеда! – Гена сиял от гордости, разглядывая внука. -Да… вылитый твой дед, – Люда еле слышно прошептала, сжимая руки, чтобы они не дрожали. Сын и Аня были счастливы, не замечая её напряжения. Но Люда знала правду. После того как она родила старших дочерей, отношения у них с Геной испортились. Они тогда строили дом, и все деньги шли на это, так что всё всем приходилось ужиматься. Люда пилила мужа, жаловалась маме, не справлялась с двойняшками. Сложное было время. Кирилл клал им кафель в доме. За отделку отвечала Люда: к тому времени они с Геной так переругались, что он сказал, что пусть сама решает, каким будет дом, после развода он всё равно ей его оставит. И Люда решала: выбирала обои, заказывала кухню и шкафы в прихожую, кафель подобрала. Кирилла нашла по объявлению. Он был неразговорчивый, хмурый, а ей тогда так хотелось хоть с кем-то поговорить. Вот она и говорила. А он слушал. Однажды их застала гроза, электричество отключили, и… С одной стороны, стыдно было вспоминать об этом, а, с другой стороны, это приключение яркой вспышкой осветило её жизнь. И помогло наладить отношения с мужем – разводиться они передумали. А потом Люда узнала, что беременна. И ни секунды не сомневалась, кто отец ребёнка… Вот почему она знала, что внук не мог пойти в прадеда. Точнее, мог, но не через сына. Эта мысль впивалась в сердце невероятной болью. Люда и не знала, что после стольких лет может так страдать. И что ей делать? Молчать? Но тогда её сын будет растить своего сводного брата, даже не подозревая об этом. А если сказать правду – значит разрушить семью. Потерять всех – мужа, сына, внука, даже если таким он не был… Люда попробовала завести разговор с Аней. Но та или правда ничего не понимала, или строила из себя дурочку. Напрямую спросить Люда не осмеливалась – боялась, что та пойдёт жаловаться Паше. И тогда она решилась поговорить с мужем. Дождалась, когда Паша с Анечкой пойдут выгуливать сына, налила ему стопочку и спросила: -Это твой сын, да? Гена замер. Потом медленно поднял на неё глаза. -С чего ты взяла? -С того. Она надеялась, что Гена будет всё отрицать. Но он молчал. -Ты хоть понимаешь, что наделал? Теперь Паша будет растить не своего сына! А если он когда-нибудь узнает? Гена прищурился. -Ну и что с того? Я же его растил, и ничего. И в этот момент она всё поняла. Тишина повисла между ними, густая, как туман. -Так значит… Ты знал? – прошептала Люда. Гена опустил голову. -Догадывался. -И молчал? -А что мне было делать? Разрушать семью? Люда закрыла глаза. Вот она: расплата, которую она не ждала. У мужа хватило мудрости не рушить семью, а у неё? Хватит ли у неё мудрости поступить правильно? Люда так и не решилась признаться. Каждый раз, глядя на внука, она ловила себя на мысли: «Он такой необычный… Такой маленький». Гена души не чаял в малыше, носил его на руках, хвастался перед друзьями: «Весь в моего деда!». Анечка вскоре снова забеременела. Родила девочку. На щеке у неё была родинка, как у Паши. И как у Кирилла, который так и не узнал, что стал отцом. Люда решила, что теперь поздно признаваться – раз муж её простил, она его тоже простит однажды. Боль понемногу утихала. Тем более младшая дочь заявилась в дом вместе с приёмным темнокожим мальчиком. Но это уже совсем другая история…

Как бы не ругала себя девушка и не уговаривала что Катя всё же сестра Никитина, будущая родственница Кати, но нет...Шло какое -то отторжение. Катя будто не замечала Лену, она всё твердила про Юлю, бывшую девушку Никиты, с которой они расстались три года назад, два года ребята встречаются, год живут вместе, Никита сделал Лене предложение, родители оповещены и более того, эту квартиру ребята взяли в ипотеку, в равных долях. Но видимо что-то идёт не так, Катя никак не может принять Лену. Ребята смеются, никого не замечая рядом. Лена чувствует себя лишней. -А помнишь как Юлька... Катя поворачивается и за спиной Никиты смотрит в упор на Лену и продолжает рассказывать какой-то смешной случай из жизни Никиты и Юли, вместе они не жили, просто очень уж Кате нравилась эта Юля. Лена сидит и чувствует себя чужой, Никита сильно изменился, может ей так кажется, но он будто стал другим когда приехала Катя, всё время хохочет, немного подтрунивает над Леной, вроде бы ни зло, но достаточно обидно. Никита стал другой, Катя всем своим видом показывает что Лена никто, она несётся вперёд Лены подать брату что-то если он попросит, старается оттеснить девушку, выставить её в невыгодном свете, Лена давно это заметила, ещё в прошлые приезды Кати, первый раз решила что сестрёнка просто ревнует братика, но потом пригляделась, нет...Девушка целенаправленно выживает Лену, очерняет, старается вытеснить из жизни своего брата. День потихоньку превратился в вечер воспоминаний об Юле, они сидят рядышком на диване, смотрят фотографии у Кати в телефоне и смеются. Им так хорошо вместе, без Лены...но с Юлей. никогда за эти два года, ни разу Никита не вспомнил об Юле, не загрустил там, ничего. Лена знает что они расстались по желанию девушки, она уехала на стажировку в другую страну и закрутила там роман с парнем, Никите сказала честно что, полюбила другого. Никита не страдал сильно, погулял, ка он говорит основательно, а потом встретил Лену, кстати добивался Лену, да! Она не прыгала ему на шею, старалась пойти другой дорогой, если видела этого парня у себя на пути, но он добился своего и Лена пошла с ним на свидание и не пожалела, вот два года вместе, всё бы было хорошо, если бы не вот эти, всё более увеличившиеся по времени прибытия приезды сестры Никиты. Кот, которого почему-то ожидаемо звали Василий, подошёл к Лене и потёрся об её ногу. Поднял свою толстую круглую мордочку и тихо мяукнул. -Катька, ты хоть бы кота покормила, а то за животным не следишь, так от тебя и мужик сбежит, - шутливо сказал Никита сестре. -А, не сбежит, от Юльки вон не сбегают же, она сама уходит если что... -А при чём здесь Юля? - Просто к слову, она разошлась с этим своим, футболистом,ты знал об этом? -А мне для чего эта информация, Кать? Никита привычно потянулся, чтобы обнять Лену, которая обычно сидела рядом, но понял что девушки -то нет рядом. - Ленуська, Лееен. -Да куда твоя курица денется, она же мышь серая, ты что поярче найти не мог, не поговорить с ней, ничего...Не то что Юля была. -Кать, хватит! Я понимаю что с Юлей у вас близкие,доверительные отношения, но не надо сравнивать Юлю и Лену, ясно? Лена моя любимая девушка, будущая жена. -Да разуй глаза, зачем она тебе, она же тупая? -Так всё...это была последняя капля, утром едешь домой. -Что? Ты выгоняешь сестру? Родную сестру из-за этой? Тебе дороже какая-то побрякушка? -Она не побрякушка, ясно? Она моя любимая девушка, она мать моих будущих детей и тебе бы лучше всего подружиться с Леной, а не поливать её грязью, я и так как дурак прыгаю около тебя, всё, разговор окончен. В этот момент Никита вдруг заметил что у него нет телефона, обычно всегда рядом, что за... -Катька, почему мой телефон у тебя? Что это? А ну дай сюда. -Я перепутала телефоны, я... -Так, не понял...Ты? Где Лена? Что ты ей сказала? Никита больно схватил сестру за руку. Девушка заплакала, он начал звонить Лене, но телефон был отключен, на тумбочке в прихожей лежало кольцо, то самое, с которым Никита, делал Лене предложение. В телефоне светилось смс от Лены. Вам действительно хорошо вместе, семьёй,ты, Катя и твоя Юля. За вещами приедет мой папа, по поводу квартиры тоже решим, ухожу, чтобы не мешать. Далее было смс от...него, Никиты для Лены...Но он не писал! Но оно есть... Катись, давно пора было, не знал как тебе сказать, что ты мне не нужна. -Ты...ты...ты мерзкая гадина, - Никта кричал, Катя испугалась и сжавшись в уголке плакала, потом позвонил папа и хмуро предъявил Никите, чтобы он прекратил обижать сестру, он не хотел слушать что сделала Катя, только орал что они семья, Катя его семья , а не какая-то там, финтифлюшка... Звонила мама... в общем Никита переругался со всеми, Лена была недоступна, у подруг её не было, у родителей тоже. Пришлось рассказать родителям Лены, что произошёл конфликт и недопонимание. -Что? А мы тебе верили, - сказал папа Лены, мама молча полакала и пыталась дозвониться до девушки. Что же произошло? Когда Лена пошла кормить Василия, именно для этого он её позвал, на кухню вслед за ней выскользнула Катя, Никита как раз отвлёкся на телефонный звонок. - Умный кот, - сказала дружелюбно Лена, улыбаясь Кате, - позвал меня на кухню, захотел поесть. -Да мне вообще плевать, это не мой кот, а Юлин, она попросила временно приютить его, Никита согласился. Что ты на меня вылупилась, присосалась как пиявка... -Что?- Лена в недоумении смотрела на Катю. -А то увидела что доить можно этого лоха, так же ты наверное думаешь о моём брате? конечно квартира, машина, престижная работа... -Но... -Ой, не нокай, даже не лезь в нашу семью, поняла? Тебя всё равно никто не примет, убогая, все любят Юлю,а ты...Никита не знает как от тебя избавится, липучка, прилипала... Катя рванула назад и пока Никита вышел из комнаты, она уже сидела на диване и вовсю улыбалась, завладев сразу же вниманием брата. Лена сидела на даче, холодно, но ничего, коро разгорится огонь в печи, домик хороший, капитальный, хоть и не большой, но уютный. Остался от бабушки, у родителей большой дом за городом, Лена с Никитой мечтали, как будут весело проводить время, решали как переделать участок под себя, где посадить цветы, а где мангальную зону установить. А может это она, Лена мечтала, думает девушка, а Никита... Лена плачет, ей очень обидно отношения у Лены первые и единственные, как-то обошли её стороной влюбленности, переживания, Лена стремилась, училась, получала образование. Лене обидно, она плачет. Мама... Если у Никиты есть хоть капелька совести он позвонил маме, думает Лена, а та... Лена включает телефон. Смс, пропущенные, всё от родителей, Никиты и подруг... -Алё, Леночка...Алё, детка... -Мам, всё хорошо. -Лена, доча, - трубку берёт папа, - Лена, ты где? -Пап, я утром приеду домой, успокой маму, со мной всё хорошо, я к вам приеду, папа. Я у бабушки. Пожалуйста, не говори никому. -Понял тебя дочь, помощь нужна? -Нет, папа...Всё хорошо. Лена заварила себе чай, у бабушки полно всякого чая, наготовлено впрок, старушка учила Лену с детства, от чего какая травка поможет. Она перестала плакать, было обидно, душа болела, но плакать Лена перестала. Горел огонь в печи, за окном была поздняя осень, пролетали первые снежинки, в домике было тепло и уютно, не хватает только кошки, подумала Лена, она опять отключила телефон, отписавшись всем, что всё нормально. Написала на работу что пару дней поработает удалённо,написала всем... Всем, кроме Никиты. Лена уснула прямо в кресле, как в детстве. Утром её разбудил стук в дверь, Степаныч, ну кто же ещё. - Алёнка, ты что ли? А чего ты? Посередь недели? Я гляжу, машинка стоит, ну думаю, Алёна пожаловала. На-ка вот, бабка блинов с утра нажарила, от сумасшедшая, привыкнет за лето, пока робяты здесь, и печёт потом и печёт закормила меня... -Здравствуйте Егор Степанович...Вас родители попросили проверить меня? Старик засмущался, не приучены врать простые, русские люди, не привыкшие. Кивнул. - Переживают,оне, Алёнка. -Чай будете? -А давай. Сидят, пьют чай, Лена знает что лицо её распухло от слёз. -Здесь оно, алёнка, всё целебное, бабка твоя отсель родом, отец, тут тебе не только душу, всё вылечит. Я с Марьей своей перед свадьбой самой было чуток не расстался, нууу. Вскружила голову лихоманка, а Марья моя гордая была, ну и послала меня к чёрту... Еле выпросил прощения -то, Алён. На коленях ползал, потому как любил её Маню мою и по сей день люблю почитай полвека уже...Так что, Алён...всяко бывает, лихоманка эта, это так временно... -Егор Степанович...да эту Лихоманку навряд ли можно пережить... -Всё можно пережить девка...А знаешь чего? А пойдём за клюквой, а? Само время, пойдём, собирайся, на дальнюю болоту пойдём, бабка твоя учила меня туды ходить. Есть одёжа кака? А то я Манино принесу. -Найду, дядь Егор. -Ну собирайси, я мигом, зайду за тобой... Вечером, уставшие, грязные, с полными *пайвами(специальный короб для сбора ягод, грибов, орехов) клюквы, пришли к дому Егор Степнаович и Лена. Лена чувствовала какое-то опустошение, плакать не хотелось, она и забылась там на болоте, было безразличие, очень хотелось лечь на кровать и уснуть. - Гляди - ка, Алёнка, банька топится, никак Маня моя хозяйничат, Маня, Маруся... Из дома вышел Никита. - Здраствуйте, дядя Егор, Ленуська, ты хоть тепло одета? -Тепло, Никит, я проследил, это...за ей...От, принимай из рук в руки, как грится, ну я потопал, давай Алёнка, гони её...лихоманку эту проклятую... Лена молча прошла в дом, Никита снял со спины девушки тяжёлую пайву, прошёл следом. -Лен, мы с Васькой это...за тобой. В кресле лежать толстомордый Вася и улыбался. -Разве Юля не заберёт своего кота? Зачем я тебе? У тебя есть своя семья, любимая девушка и...кот впридачу. -Лен...какая ещё любимая девушка? У меня есть ты. А Вася, ты знаешь, он ничей, вернее наш. Катька...она, в общем она его в приюте взяла, для себя, мне так и сказала что это её кот, то есть это правда, а тебе... Лена, прости меня, ну да, я поддался на её провкацию, привык как-то что она младшая и я за неё в ответе прости, Лен...Я тебе клянусь больше никогда, слышишь, никто не спосмеет тебя обидеть. Лена простила всё, прогнали они свою лихоманку. Ребята женились родители Никиты Лену приняли хорошо, папа отругал Катю,извинились перед Ленолй списав выкрутасы Катерины на переходной возраст. Лена с Катей так и не подружилась она старалась, но...девочка просто неуправляема, было решено что встречаться с сетрой Никита будет на нейтральной територии. Лена видела Юлю, нормальная девчонка, замужем, между прочим за тем футболистом, а на кошек у неё оказалась аллергия. Вот такая история.

– Да... Не видел ты ее давно, Дим. Сдала она очень. Понимаешь, иногда и не понимает, что делает. Деменция это называется. А Златочка у тебя ... В общем, семья у нее благородная, как бы не забрезговали. Вот и подумали ... Ведь ненадолго мы ее к Вале, только на ваш приезд. – Злата, мам, – обычная. Простая и добрая. И родители такие же, – Дмитрий вздохнул, – А бабушку не трогайте! И так она ничего почти не видит, зачем ей в другое место? – Так ить... Я предположила просто. Она же... Ну, да ладно, как скажешь. В родне у невестки Зинаиды были только доктора наук, музейные работники, банкиры и бизнесмены. Свадьбу играли в Питерском ресторане и совсем не так, как гуляют у них в селе. Все чинно, благородно, с приглашенным певцом с оперным голосом. Хотя весело было. Оказалось, что ни такие уж эти доктора наук и чванливые. Все участвовали в играх и конкурсах, устраиваемых весёлым ведущим в белой шляпе, все танцевали и пели. Наверное, слишком скромно вели себя там как раз они с мужем и семья Валентины, старшей дочери. На свадьбу приезжали они все вместе. Чуть раскрепостилась Катюшка, дочка Вали, когда затянул её в весёлый свадебный процесс молодой родственник невестки. А когда ехали обратно, в поезде, рассказала, что спрашивал он – почему ее родня такая важная, почему не веселятся, отказываются от игр и танцев? Это они-то важные? Да какие они важные! Робость и страх перед такой питерской новой родней сделала их сдержанными и замкнутыми. Все казалось, что и наряды у них не те, и вести себя они не умеют. Деревенщина, в общем. И чтоб не так заметно было это, надо было вести себя потише. Вот они и старались. – Ты там цигарки-то вокруг себя не бросай, – наставляла в дороге Зинаида мужа. – Ага! В карман буду складывать, – огрызался он. Жена уже надоела этими нотациями, намеками на то, что опозорятся они перед новым семейством и сына своего опозорят. "Лучше б уж без нас праздновали", – думал он. Ехать никуда не хотел. И, хоть и злился на жену, на излишнюю её озабоченность, но переживал и сам. Чего они ... считай, из калош не вылезают, а тут ... Питер, ресторан и такие вот родственнички. Ну, Димка! Не мог жену попроще найти! Но все прошло очень хорошо. Кажется. Поначалу робели. Пока ЗАГС, пока мало знакомы... А потом, в ресторане, к Николаю подошёл сват, статный, добродушный, с большим животом профессор. – А давайте-ка, жахнем, Николай, вдвоем. За молодых уж пили, а мы – за нас с вами. Чтоб жить нам, да за них радоваться. А ещё, чтоб на рыбалку когда-нибудь вместе съездить. Дима говорил, что Вы тоже рыбак. И разговорились. Оказалось, сват сам из сибирской деревни, и сейчас туда ездит – родня там. И с такой любовью о родине своей он рассказывал... Говорил, что завидует Николаю, завидует тому, что живут они в деревне. А тут и сватья подошла, Инесса Павловна – музейный работник. Прическа модная, шпильки. Петербурженка! Где уж Зинаиде его на каблуки – а ведь почти ровесницы. Но сватья быстро разговорила женщин, и Зину, и Валентину – о чем-то о женском – о родах да о детях. И так по-бабски, по-простому о себе рассказывала, что и Зина расслабилась, заговорила бойко, как она умеет. – А мы Димку-то и не чаяли заиметь. Врачи сказали, не будет больше детей. Думали одна вот Валюха и останется. А хвать – думала уж это самое, кончилось мое женское, а оно, оказалось – вон сидит, – рассказывала Зина, показывая на сына. – А мы сами виноваты, что Злата одна и поздняя. Веню за границу отправляли, а я вдруг – беременная. Куда? Вот и сделала тогда аборт. В молодости-то чего – все кажется, что много времени впереди, не до детей. Кандидатская у меня... Ох, и жалела я потом. Пятнадцать лет лечилась, сходила с ума. Нянчилась с котятами и щенками. И серела, когда видела ровесниц с колясками, с детьми подрастающими. А мама моя ещё больше от боли серела. Это она ж тогда с врачами договаривалась о прерывании. Так в беременность потом – не ходила, летала... Вот и Злата у нас такая, воздушная, – сватья посмотрела с любовью на дочь. И было это два года назад. И в гости тогда, к себе в деревню, они всех звали. Как не звать? Но так уж вышло, что молодые с тех пор к ним не приезжали. То у них Таиланд, то Куба... И пусть. Лишь бы меж собой жили хорошо. Они и жили. Квартиру купили сразу. Опять же родители Златы помогли и ни слова им не сказали, что мол – давайте, давайте... помогите деньгами и вы... Интеллигентные... Зато, когда продали по осени свиней, помогли Николай с Зинаидой детям деньгами на мебель. Дети отказывались, пока Зинаида не сказала, что обидится. А тут вдруг недавно Дима сообщил – приедут в гости. Да не на пару дней, а аж на неделю, а то и больше. И все у них будут впервые. – Мам, а если мы и родителей возьмём? Вениамин Борисыч так в деревню хочет... Говорит, звали вы. Да и Инесса Павловна – не против. Вы как, примете такую толпу? – Так место-то есть, Дим. Вы тогда – в низкой комнатке..., – как-то не подумав ответила тогда Зинаида, – А родители в спальне. А мы с отцом – на диван перейдем. После звонка Зинаида так и присела на своей кухне, а потом и вовсе вышла отдышаться от такой новости. А чего тут смотреть-то после Таиланда? Дорога – и та неасфальтированна. Да и двор у них простой совсем. Не в плитке, как делают сейчас многие, не со скамейками ковкой и деревом точеными, а простой – травка, тропинки со свисающими на них ветками яблонь, да обтесанное бревно на поленьях. А рядом с сараем – навозная куча, хоть и прикрытая, но мух не обманешь. В Питере ночевали они у сватов. Кухню сватов Зина не забудет. Разве это кухня? Светлое все, никелем блестит, ящики сами закрываются, только толкни. А сватья жужжит какими-то кухонными машинками, летает по кухне, только кнопки жмёт. – Давайте помогу, хоть посуду... – Зачем? Вот посудомойка же есть... И все легко, быстро и как-то даже весело. А ее кухня... Она вернулась в дом, огляделась. Нет, конечно, и ее хозяйство запущено никогда не было. Вон и воду провели они. Кухня начиналась сразу после сеней. В общем, и прихожая, с вешалками и обувью, и кухня – комната одна. Обещали протянуть им в село газ. Но пока кормили обещаниями, поэтому ремонт не затевали они давненько. Думали, вот как газ проведут... Да и печка давно не белена, тоже – газ ведь скоро. Но газ оставался – в проектах. На плите большая кастрюля –для свиней. Варила Зина им тут же, где и себе, чтоб меньше тратить привозного газа. Мебель разношёрстная, тут шкафы под рыжее дерево, а тут сервант полированный. Вон дверца шкафа на одной петле болтается давно. На подоконнике – герань и алоэ в разномастных горшках. А посреди кухни, у печи – большой пластмассовый таз, а рядом, на табуретке, ведро с теплой водой. Здесь только что обмывали бабушку, мать Зины. Хоть ванна в доме и была, но залезать туда мать уже не могла по своей немощности, боялась. Вот и мыли её у печки в тазу. И аккуратно, вроде, все на её кухне, с салфетками вязаными на серванте ... И покрасит она, приберет все перед приездом родни, и клееночку постелет на стол свежую. Да, уж постарается. Но разве будет ее кухня хоть чуточку похожа на ту, на их городскую кухню – светлую, современную, с выходом на лоджию и с многоступенчатой стойкой для цветов? И начались для Зины дни подготовки. За эти суетные дни успела поругаться она с Николаем, с Валентиной и поворчать на мать. Ей все было не так. Задёргала она мужа, по жизни человека степенного и медлительного, он даже раскричался. Измучила просьбами о помощи и напоминаниями дочь так, что та начала бросать трубку. Обидела мать, и та теперь ходила по стеночке и к ней с просьбами не обращалась. Зину это раздражало больше всего. Мать старела. И случались у нее помутнения. Вот вчера взяла ведро и начала в него собирать зелёные ещё яблоки. Хорошо хоть Зина вовремя заметила. А потом с этим почти пустым ведром мать долго ходила по двору. Просто туда-сюда. Пока не устала. С трудом зашла на крыльцо и отправилась в постель. Такое случалось не часто. В другое время мать была в полном разуме. Зинаида переживала в ожидании гостей. А если мать и при них начнет такие выкрутасы? Вот никому ничего не надо, и только она крутится, как белка в колесе. Послезавтра уже ждали гостей. И тут звонит Инесса Павловна. – Зина! Мы приедем, но ночевать у вас не будем. Мы дачный домик сняли в Ковалевке, недалеко от вас. Мы там, ну а дети уж – у вас... Так что Вы там не переживайте.... Зинаиде стало стыдно. Неужели Димка доложил о том, как чрезмерно суетится она? – Да что Вы! Зачем же домик? Мы вас так ждём, всех ждём... – Но нам так удобнее будет. Днем-то у вас, Веня вон удочки уже крутит, мужчины на рыбалку пусть... Но ... так удобнее. Зинаида повозмущалась для приличия, но была рада. Вот, что значит – интеллигентные... И вот – день приезда. На кухне все перекрашено, очищено, забор починен, навоз убран, в прибранном дворике аккуратные штабеля колотых дров, и даже горшки под цветами на подоконниках – новые. Зина – в хлопотах, стол – накрыт. Бабуля переодета во все чистое, направлена в свою комнату. – Мам, ты уж без дела-то не вылезай. Посиди тут. Гости ведь. К их дому подкатила иномарка. Злата бросилась обнимать свекра, а Зинаида переживала – дух у мужа прокуренный, мужской, какой бывает у сельских мужиков его возраста. И ничем этот дух не смоешь, хоть сто раз обмывайся. – А где же бабуля? – Димка искал глазами бабушку, они, когда-то, были неразлучны. – В доме она, прилегла. Самочувствие плохое, – махнула рукой на дом Зинаида, – Дай обниму, сынок. Они зашли. На столе, на голубой в цветочек клеенке, сияют тарелки, огурчики, сало нарезано розовыми ломтями, круглый хлеб, запотевшая бутылка водки. И возле всей этой благодати чинно и торжественно сидела бабушка. Беззубым ртом она жевала сало. Но сало не поддавалось. – О! – громко пропел Вениамин Игоревич, – А вот и глава семейства! Глава семейства решила, что требуется что-то ответить, но мешало сало во рту. Тогда она подставила ладонь и начала сало выплевывать. Но, видимо, оно повисло на единственном оставшемся зубе и никак не падало, висело из беззубого её рта. Ей и самой было неловко, она то пыталась схватить сало обратно ртом, то наклонялась над ладонью. – Мама! Я ж просила! – раздражительно пропела Зинаида, закрыла мать и помогла избавиться от висевшего изо рта разжеванного недоразумения. – Ой, а я однажды в походе вот так кусок мяса глотал. Подбросил и решил поймать ртом. Короче, еле спасли меня тогда..., – Вениамин разряжал атмосферу. Старую мать Зина увела в комнату, пошипела на неё со злостью. Все сели за стол. – А бабушку разве не позовём? – спрашивала Инесса – Нет-нет, она прилегла, – махала рукой Зинаида. И так все было хорошо! Поели, выпили. Но вскоре Дима вывел из комнаты бабушку, усадил за стол. – Дорогие наши. Надо чтоб все сразу слышали, вот и ..., – он подошёл к Злате, она цвела в улыбке, но глаза – серьезные, – Мы ждём ребенка. В общем, ждём... За столом было ещё тихо. И тут бабуля четко произнесла: – Афанасий родится! – Мам, да какой Афанасий! – с укором рыкнула на неё Зина. Все встрепенулись, обнимались и поздравляли ребят. Выпили за здоровье Златы и малыша. Долго обсуждали – что можно и нельзя беременным. А потом мужики пошли смотреть места для рыбалки, а женщины ходили по огороду и двору. Инесса приметили Муську и была счастлива. – Ой! Как же я кошек люблю! А потом сели на длинную скамью на поленцах – Муська на коленях новой знакомой. – Хорошо как у вас! Так надоели эти заасфальтированные, заложенные плиткой дворы, а у вас – травка, тропинки. Такое все настоящее. И ветки эти над забором свисающие... Есть что-то чеховское во всем этом. И дышится легко, – щурилась на заходящее солнце Инесса. – Да что у нас! Вот у вас в квартирах красиво, – Зинаида не понимала, что тут может нравиться. – У нас? У нас однотипно. И нет такой благодати. Думаю, вы тут так привыкли, что и не замечаете... – А где же бабушка? – хватилась Злата, – Почему бы ей с нами не посидеть, тепло ведь. И не успела Зина хватиться, как ее невестка метнулась в дом, и уже через минуту вывела мать. Бабушку тоже посадили на скамью. А Зинаида запереживала. Чего сейчас мать отчебучит? Мать, порой, любила сидя на этой скамье с матерком частушку затянуть. – Мама посидит, а мы пойдёмте по селу прогуляемся. Покажу вам, что да как... Инесса согласилась, а Злата задержалась чуток. – А Вы с детства тут живёте? – спросила Злата старушку. – С рождения, милочка, с рождения. Родители мои этот дом построили. До войны ешшо. – Ух ты! А расскажете потом, ладно? Интересно так... – Расскажу. Чего не рассказать-то? Злата побежала догонять мать и свекровь. Они встретили гусей. Гуси шли дружно, мерно покачиваясь, осторожно ступая красными своими лапками. Для городских – впечатление. – Вот помню таких гусей видела в детстве, лагере. Как многое остаётся неизменным, как вот эти гуси, идущие по земле, – философствовала Инесса. Ночевали сваты все же у них. Потому что Николай с Вениамином перебрали, засидевшись до темна. Инесса уснула быстро. А сын и Злата убежали к Димкиным друзьям. Зинаида полежала, пока не улеглись мужчины. Она устала очень, но потом долго убирала и мыла кухню, чтоб утром все встали к убранному столу. Проснулась неожиданно, от испуга. Стряхнула сон, казалось – только что уснула. Мать ночью пробиралась в туалет, задела кастрюли на столе. Потому что ведро, которое Зинаида ей ставила на ночь, на этот раз дочь не поставила – постеснялась гостей. Грохот разбудил всех. Она отвела мать в туалет, а там тихонько ворчала. – Ты дашь нам покой или нет? То одно, то другое у тебя... Сколько можно нервы мои трепать! – она тряхнула мать за руку. Вот никогда так не делала, а тут – видать от усталости. И опять – только забылась Зинаида сном, как зазвенел будильник – это мужчины собрались на рыбалку. Но встать смог только Дима. Он безуспешно потолкал отца и тестя, и опять завалился спать – рыбалка откладывалась. Зина больше не уснула. Она проснулась и пошла на кухню. Нужно было провести процедуры матери, а ещё растворить и напечь блинов. Она уже была раздражена, с матерью не разговаривала. После завтрака сваты уехали на снятую ими дачу. Дмитрий опять завалился спать, а Злата ходила за ней хвостиком. С интересом наблюдала – как доится корова, сама помогала варить корм свиньям и даже сама собралась их кормить. – Ой, интересно все тут у вас как! Здорово! Зинаида улыбалась. Как боялась она, что городская невестка нос начнет воротить. Но все было неплохо. Лицо у Златы нежное, розовое с припухлым ртом. Загореть бы ей чуток. Конечно, у Зины сейчас все было выбелено и вычищено, убрано лишнее. Наверняка, многое тут, невестке бы не понравилось, но пока все было хорошо. Зинаида не расслаблялась, все ещё с тревогой переживала присутствие невестки. Мало ли, где можно перед ней опростоволоситься... И вот вбежала Злата в дом – глаза по пятаку: – Мама, там бабушка плачет! Зинаида вышла. Около калитки стояла мать, плакала. – Мам, ты чего это? Старушка посмотрела на неё испуганно. – Что Вы, что Вы, бабушка, – Злата была очень озабочена, на лбу – складка. Она взяла ее нежно под руку, направилась домой. Зина шла следом. Вот оно – мать-то её и подведёт. Наговорит сейчас из-за слабоумия своего, что обижают её тут, и прослывет она перед невесткой злыдней. Полдня Злата провела возле бабушки. То она что-то рассказывала старушке, то мать – ей. Она утирала ей слёзы от воспоминаний, провожала в туалет, кормила. Приехали ближе к вечеру сваты. – Злат, отдохни. Чего ты возле бабки-то все? Сходили бы куда с Димой, – говорила Зина. – А мы вечером сходим. Сейчас он там с отцами в сарае. А бабушка так интересно рассказывает! – Пусть! – махала рукой Инесса, – Мои родители рано умерли, а Венины – далеко. Ей всегда не хватало бабушки, наверное. Вечером, когда родители уже уехали на дачу, Злата с Димой, вернувшись с прогулки, застали обмывание бабушки. Правда мыла её Зина в тазике в ванной, а не на кухне. С матерью она почти не разговаривала. – А почему не в ванне, почему в тазу? – интересовалась Злата. – Ох, Златочка! Забираться туда – проблема ей, а выбираться...ещё хуже. – Значит нужна душевая кабина! – твердо сказала невестка. – Хорошо бы, – развела руками Зинаида. Утром все, кроме Зинаиды, отправились на рыбалку. Зинаиде не до того. Хозяйство, кухня... – Так нечестно. Мы – отдыхать, а Вы опять – на хозяйстве, – вздыхала Злата. – Да я привычная. Да и бабушку не оставишь уже. Езжайте... Через пять дней, родители уехали в Питер, а Злата с Димой остались погостить ещё. Прощались трогательно, обнимались и плакали. Достались объятия и Муське. Инесса даже хотела ее забрать с собой, но общим обсуждением приняли решение, что в Питер поедет котенок с первого же ее помета. А Злата так быстро освоилась, что уж взяла на себя и птицу, и поросят. Доить вот только не умела. Димка гонял с отцом сдавать молоко, а они били масло, делали сметану и сыр. – Аай, – Злата вбежала в дом, держась за запястье, из которого сочилась кровь, – Ай-ай! – Что случилось, Злата? – Меня Фенька укусила, свинья такая! – Ох! Ох! – запричитала Зина, – Вот говорю тебе: сама я! Как же так-то? – Я думала, она добрая. Гладить начала по загривку, а она... – Так она ела в это время что ли? – Да! – Да разве можно? Она ж и тебя в этот момент съесть готова! Может в больницу? Благо – укус был неглубокий. Злата придумала, что Зина будет вести мастер-классы по деревенской выпечке пирожков и хлеба. И тут подключилась бабушка. Оказалось, что и она помнит свои старые рецепты – все опробовали. И злость Зинаиды на мать уходила, таяла от доброго отношения к ней невестки. – А Вы знали, что бабушка красилась хной в молодости? – Нет. Это она тебе сказала? – Ага! И ещё иглоукалывание губ делала, ботокс почти. – Что? Это как? – Также, как и сейчас. Только в спирт иголку опускали они и тыкали себе в губы, чтоб они краснее и пышнее были. – О Господи! – Зинаида и не знала таких подробностей о матери. – А сколько она рассказывает о годах военных, о голоде... о том, как братики её умирали... Мурашки..., – глаза Златы наполнялись слезами. – Да, натерпелась мать, – уже плакала и Зина. Денёчки эти, хоть и были хлопотны, но Зина запомнит их надолго. Городская ее невестка стала такой родной за эти дни. И главное – совсем не брезговала её матерью, относилась ко всему с пониманием, помогала. – Нет, ты посмотри! Опять прямо в калошах улеглась на кровать! Да что ты с ней делать будешь! Ведь только постелила свежее белье! – хлопала по бокам руками Зинаида. – Давайте я сменю. В стирку брошу. А бабушку чего ругать? Она разве была неряхой? – Ну, что ты! Ещё та чистюля! Меня знаешь как гоняла из-за этой чистоты! – Вот видите, значит это от того, что в мозгах что-то от возраста. И тут уж криком не поможешь. – Верно..., – вздыхала Зина. – А мы ведь и правда решили с Димой: ели сын будет, Афанасием назовем, как отца Вашего. Что-то много Зина в последние дни плачет. И слёзы эти не огорчают совсем... Утром, когда мать сидела за столом, Зина чистила картошку, Дима с отцом чинили сарай во дворе, а Злата собирала ягоды на варенье, она увидела в окно, как к дому подъехала специализированная машина с надписями. Выпрыгнули два паренька, переговорили с вышедшим навстречу им сыном и начали что-то заносить в дом. – Мам! Сейчас начнут устанавливать душевую кабинку вам. Не переживай, все продумано, обсуждено и оплачено. Злата улыбалась, бабуля поглядывала озадаченно. – Это из-за меня че-ли? – Это для тебя, мам. Зинаида продолжала чистить картошку, а запястьем утирала набегающие слёзы. Как же смогла она вырастить такого вот сына? Как же ошибалась она, боясь городской своей родни... Сзади подошла мать, положила руку ей на плечо. – Не плачь, дочка... – Ма, – она бросила нож и уткнулась в плечо матери, – Ты уж прости меня. – Да что ты, что ты... Зиночка! Работники закончили. Рядом с ванной засияла стеклом и пластиком голубая душевая кабина со специальным стульчиков для бабули. Димка демонстрировал теплый гнущийся душ и его меняющиеся функции. Николай улыбался во весь рот. – Ну, а второй сюрприз? Ты говорил два сюрприза! – спросил отец. – Ага! Второй сюрприз во дворе. Это уже от родителей Златы. Пошли, бабуль. Они вышли во двор. Обернутая в полиэтилен и картон, у крыльца стояла инвалидная коляска. Мужчины начали распаковывать, собирать. – Теперь вы можете гулять с бабушкой далеко, хоть по всему селу, – улыбалась Злата. Но пока бабушку покатали по двору. Она привыкала. Николай смотрел на сына, не его жену. На то, как катают они его старую тещу. Он курил на крыльце и тихое умиротворение обнимало его. Дым сигаретки долго не таял над ним. Пепел он стряхивал аккуратно в голубую пепельницу, но заскорузлые пальцы почему-то дрожали. Плакать было не по-мужски. А в последний день на рыбалку пошли все, вместе с приехавшей в гости семьёй Валентины. И бабушка тоже поехала на новом своем транспорте. День был хороший, небо без единого облачка. Молодежь и отец с интересом рыбачили. Муж Валентины в стороне разводил огонь на шашлыки. Мама дремала на откинутой спинке коляски, а Зинаида сидела на одеяле рядом с матерью. На воду против солнца смотреть было больно. Она сейчас никуда не спешила. Все дорогие сердцу люди были здесь. Здесь была и мама. И совсем не мешала, а наоборот привносила какой-то покой. Завтра уже уезжали сын с женой. Так жаль... Вот бы всегда так – рядом. Она чувствовала, что устала, но усталость эта была тихой. И Зина закрывала глаза. Наваливалась на неё шуршащая, стрекочущая, поплёскивающая мелкой волной тишина и заволакивала сознание полупрозрачной дрёмой. А сквозь эту дрёму видела и помнила она всё. Спать было нельзя. Надо же было запомнить этот фрагмент навалившегося счастья, эти минуты покойного отдохновения, гармонии с миром. Счастья, когда все рядом, когда жива мама, и когда река тихо течет куда-то в свое и их будущее.

- Откуда знаешь? Ты свидетельницей была? – хихикает баба Дуня. - Не была, а знаю, зарегистрированы, как и полагается… - Ой, неужто… Аньку, старую деву взяли… - Злые вы, никакая она не «дева», замужем была… - Ага, была, только детей не нажила, «пустая» она вот и не брал никто, - подвела итог своему умозаключению баба Катя. Баба Валя отодвинулась от нее: - Тьфу на вас… к Анюте грязь все равно не пристанет… А тут и Анюта вышла – как всегда улыбается. – Здравствуйте, баб Катя, баба Дуня и баба Валя! - Здравствуй, девонька, - ласково отвечают соседки. И тут же шепот вслед: - Щеки разъела как у хомяка… ишь, вся в побрякушках золотых… и откель у нее столь золота… - А тебе какое дело? Анюта работает на стройке, а ты чужие деньги не считай, - заступилась баба Валя. - Ой, гляньте, а вон мужик ее подъехал, - заметила баба Дуня, - это же он из гаража Москвич свой подогнал ей как барыне… - Не Москвич, а Жигуль, - поправила баба Катя. - Не Жигуль, а Жигули, - скала баба Валя, знаток машин, потому как у нее сын завгаром работал на предприятии. Анюта плавно, как перышко падает, так и она приземлилась на мягкое сиденье. Смотрит на мужа… и, кажется, даже ямочки на щеках улыбаются. Щечки круглые, румянощекая, вздернутый носик, мягкие, теплые руки, и вся она какая-то мягкая, прикоснуться к ней за удовольствие. Было дело, были желающие подержаться за мягкое место Анюты, но мимо таких она проходила, не оглядываясь. Была когда-то девочка с каштановыми косичками и чистым взглядом (взгляд и сейчас таким остался). А вот с косами рассталась; цвет поменяла на светлый, и теперь ее белокурые кудряшки падают на лоб и на щеки. А мочки ушей украшают объемные золотые сережки. С первым мужем прожила Анюта год, а потом развелась. Свекровь вздохнула и сказала сыну: - Ну и хорошо, что развелись, «пустая» она (это в том смысле, что детей от нее нет). Анюта распереживалась тогда, и чтобы тоску заглушить, в работу ударилась (в таком случае лучше в работу, а не во что-нибудь другое). Ее награждали много раз, на доске почета фотография висела… Оклемалась, расцвела, зарплату на обстановку тратила, потом полюбила золото… украшения золотые стала часто покупать. И со временем накопилось у нее золотишка целая хрустальная вазочка. Не ваза, конечно, но вазочка. Нравилось ей складывать в нее украшения. И сережек несколько, и цепочек, и подвесок, и колечки есть. Даже бабули у подъезда заметили, какой нарядной стала Анюта, которой было уже за тридцать. Сидели они и тихо считали ее года… а что делать, хоть о других поговорить, раз о себе нечего сказать… - Санечка, ну я готова, - Анюта, как при первой встрече, опускает стеснительно взгляд, - природная скромность, на которую и обратил внимание Александр Иванович. - Вовремя ты, молодец, не заставляешь ждать, - он положил руку на ее мягкую коленку. - Ни одной минуточки не хочу пропустить, драгоценный мой, побольше с тобой хочу побыть… - ЧуднАя ты, мы же зарегистрированы, по любому вместе теперь. Саня до сих пор привыкнуть не может, как Анюта его ласковыми словами называет. «Ну, - думал он, - временно это, пока ухаживаю, ласковая, а потом сюрпризы жди». А вот и нет, Анюта не изменилась. С улыбкой провожает, с улыбкой встречает, а еще слово это – «драгоценный мой» - так и скользнуло по душе, никто еще его так не называл. Так и покатились месяц за месяцем, набирая скорость. В глазах у Анюты - счастье, Саня радуется. Недолго он присматривался к Анне, обрадовался, грешным делом, что детей у нее нет, только промолчал. К чужим ведь надо подход найти… а ему под сорок уже, сам признается, что нервы не те, чтобы «подходы» искать. Раз уж своих детей нет, так лучше вдвоем как-нибудь, его и так всё устраивает. - Любишь ты, Анюта, золото, - заметил муж, - и откуда такая любовь, вроде сама ты простая женщина, не жадная, а золота накопила, как царица. Анна смеется: - Что ты, Санечка, это я так… от одиночества… куплю колечко самой себе и радуюсь… уж такая у меня слабость… *** Три месяца прошло. Саня с Анютой живут душа в душу. Даже бабули на скамейке притихли, придраться не к чему. И как-то вечерком позвонили в дверь. Саня сам и открыл. Да так и замер от удивления: жена бывшая на пороге стоит. Высокая, стройная женщина – почти не изменилась, как с Саней развелась, только растерянная и подавленная чем-то. Аня сунулась было, да поняла сразу, кто пришел. Разговор доносится. Женщина плачет, про сына рассказывает. Саня растерянно бормочет: «Ну а я-то тут причем… твой же сын». А женщина уговаривает. «Я бы ни за что не пришла, я и не знала, где ты живешь… но Олежка болеет… а я одна, одни мы с ним…» Саня вздыхает, что-то говорит, потом дверь закрывается. Анюта сидит притихшая, смотрит на мужа, ждет, когда сам расскажет. - И как она адрес узнала, - не понимает он. - Так на работе, наверное, сказали, - Аня не улыбается, а смотрит на мужа, в глазах вопрос застыл и тревога. - Да не волнуйся ты, Анюта, к тебе это никакого отношения не имеет. Да и ко мне тоже. - Как же не имеет? Она что-то про сына говорила… - Ну, говорила… сын у нее, тринадцать лет, заболел… Садится рядом с женой. – Не мой это сын, не мой, я же говорил тебе еще при знакомстве. Я Альбину с ребенком взял, Олежка в первый класс пошел тогда. Ну, помог я ей поднять пацана… но мы же развелись… какое я имею отношение? Никакого. - Так что она хотела-то? - допытывается Анюта. - Денег хотела. Мальчишке операция нужна, обещают сделать. А кроме того, лечение дорогое. Часть лекарств бесплатно, а другая часть и уход за ребенком… да еще как раз без работы она… Ну а я тут при чем? Есть же хоть какие-то родственники… знакомые…в конце концов, пусть на работу устраивается… Анюта сжалась в комочек, слушает и о чем-то думает. – Санечка, так она в трудной жизненной ситуации оказалась. А скажи, мальчик этот как тебя звал? - Да по-разному, в основном папа Саша. - Вот видишь, Санечка, он тебя отцом считает… - Ну и что, не мой это сын, никак не мой, и по документам не мой, чужой он мне. И Альбина давно мне чужая… намыкался я с ней… устал. Всё, Анюта, не бери в голову, пусть ищет помощь в другом месте. Да и нет у меня сейчас денег, ты сама знаешь, что нет. Так и легли спать. А рано утром Анюта встала и вазочку свою опустошила: всё золото, за многие годы купленное, в мешочек тряпочный выгрузила (только обручальное колечко и оставила). Так и ушла с золотом, искала по городу, где подороже сдать можно. Саня не мог понять, куда это жена в субботний день с утра пораньше ушла. - Вот, Санечка, много не выручишь, но всё, что собрала… отнеси на лечение сына… - Да ты что… не в себе? Я же сказал… не мой это сын… Села Анюта рядышком и говорит: - Отца родного я не знала. А был у мамки муж, дядя Гриша, всего год прожили… дочкой меня называл, добрый был…но простудился и помер… Так я до сих пор его помню, всего год у меня папка был. Так и Олежка… может ты для него… как родной… Вздохнул Саня, поднялся и ушел. Было на книжке немного, на участок копил, хотел дом за городом построить, чтобы с Анютой в огородике копаться… снял денежки. И вместе с деньгами, выученными за золото, пошел к Альбине. *** Операцию Олежке сделали. Мальчишка на поправку пошел, лечение на пользу. Альбина возле сына сидит. - Ты главное держись, теперь уж дело на поправку, - подбадривает Саня, когда к мальчику в палату заходит. А Олежка и не собирается сдаваться, духом воспрянул, на Саню как на спасателя смотрит, поддержку чувствует, которую никакими таблетками не заменить. Вот уж и на выписку скоро. Альбина вышла вместе с Саней из палаты, смотрит в глаза с благодарностью, пытается его за руку взять. – Спасибо тебе, Саша, что не отказал, я теперь увереннее себя чувствую, да и Олежка только о тебе и говорит. - Ну и хорошо, - сказал Саня, - пусть поправляется, теперь у вас все позади, а я пойду… - Подожди, Саша,- пытается удержать Альбина, - зайди сегодня, помнишь ведь адрес, посидим… нам же есть, что вспомнить и о чем поговорить… я так тебе благодарна, что не отказался от нас в трудную минуту… Понял Саня, к чему клонит бывшая жена, опустил глаза и сказал: - Помощь моя не так уж и велика… это всё Анюта, это она первая вызвалась помочь, золото свое продала, денег дала… - Какая Анюта? – Альбина и не поняла сразу. - Моя жена… Альбина так и застыла, не зная, что сказать. – Так, значит, ей я буду должна… - Ничего ты не должна, - ответил Саня, - уж с Анютой я сам как-нибудь рассчитаюсь, если можно так сказать. И к тебе я не зайду, - сказал он растерявшейся Альбине. - Ну да, конечно, конечно, - ответила потрясенная женщина, - спасибо… спасибо Анюте… *** - Что-то Анька с двадцать первой квартиры раздобрела, - заметила баба Катя. - И мне сдается, прибавила Анна, - согласилась баба Дуня, - никак беременна? - Вот и я думаю, а у меня ведь глаз наметан… прибавление ждут. – Баба Катя, толкнув вбок Валентину, спросила: - Чего молчишь, знаешь, поди, про свою любимицу? - А хоть и знаю, только вам не докладываю. Бабули вдруг разомлели от своих догадок. – Ой, а хорошо-то как… детки всегда хорошо. Пускай рожают, видно, Анька давно ждала... Саня, как премию получил, в ювелирный заехал. И хотя нужд полно, но задался целью жене сережки купить. Решил на свой вкус выбрать. - Драгоценный ты мой, - лежат на ладошке у Анюты эти серьги, и кажутся ей самыми лучшими, каких раньше никогда не было. – Красивые. Очень. А я вот все думаю, как сыночку назвать… - Пусть родится, а уж имен много, найдем имя нашему первенцу, кто его знает, может он у нас единственный будет. Мальчика назвали Сашей - так Анюта захотела. И склоняясь над коляской, умилялась сыночке, которого уже и не ждала. «Драгоценный ты мой, - шепчет она. Потом взглянет на мужа, улыбнется и говорит: - И ты тоже драгоценный мой. *** Санечка, и в самом деле, единственный ребенок у Анюты и Александра Ивановича. И теперь Сан Санычу уже тридцать три года. Родители частенько называют его: «драгоценный наш», хоть у него и свои уже дети.

Потому что была она директором той школы когда-то. Но подвело здоровье. Эльвирочка лишилась матери, когда ей было двадцать. Училась она в педагогическом, мечтала, как мама, учить детей. Директором, вместо Галины Дмитриевны, стал важный, представительный мужчина, из области. Много разных реформ задумал он в школе, и начал было воплощать, но его быстро перевели в Гороно, потому что на месте директора школы он и не смотрелся даже. Ему нужно было шире поле деятельности. Вот и заметили его и продвинули по карьерной лестнице. А пока директором стала Зинаида Михайловна, учитель химии: представительная дама почтенного возраста, которая знала и помнила многие поколения и директоров, и учеников этой школы. К ней и пришла устраиваться на работу молоденькая Эльвирочка после окончания института. Там же, в школе, Эльвира встретила своего будущего мужа. Учитель биологии, симпатичный весёлый мужчина, на которого вся незамужняя часть женского коллектива школы тот час же «положила глаз». Но он выбрал яркую девушку Эльвиру. Строгую, с пышной копной каштановых волос, которую в стенах школы девушка собирала в аккуратный пучок. Но вне школы, она их распускала и выглядела, словно фотомодель с обложки журнала. Поженились. Через три года родился сын, Семён. Но злой рок, который преследовал их семью, рано забрал у Эльвирочки мужа, а у Семёна отца. Она не верила в эти россказни своей прабабушки. И думала, что уж у неё-то такого не случится ни за что. Однако случилось. Все женщины в их семье рано теряли мужей. Началось это всё гораздо раньше того времени, которое застала прабабушка. Старенькая совсем, она, тем не менее, находилась до ста лет в ясном уме и твёрдой памяти. И вот она-то и рассказала маленькой Эльвире семейную легенду. Якобы когда-то в их семье дочь выдали замуж против её воли, по расчёту. Девушка Марфа была своенравная, гордая и непокорная. Она противилась воле родителей, и хотела выйти замуж только по любви, мечтала об этом. Но судьба девушки была давно предопределена. Каким-то образом, Марфу всё же уговорили выйти замуж. Полюбить своего мужа она не смогла. Он оказался грубым, злым человеком, сильно старше её. Обижал жену и бил. Родилась в том браке дочь, Василиса. И её стал бить отец. Уж такого не могла стерпеть Марфа и задумала она плохое. Напоила мужа и отправила в баню. А сама гулять пошла с доченькой. Гуляли они, а потом смотрят, люди бегут, кричат, де, мол, баня до тла сгорела у тебя, Марфа. И вдова ты теперь. Марфа, для вида, поубивалась немного, да и зажили они потом с Василисушкой спокойно. Дело это быстро закрыли: никаких следов преступления не обнаружили. Видимо по-умному Марфа всё обставила. И люди поверили в несчастный случай — Марфа была положительная, благочестивая женщина. Не поверила только старая мать Марфиного мужа, свекровь. Уж она убивалась по сыну, горевала, называла Марфу душегубкой и прокляла весь Марфин род до седьмого колена. Марфа смеялась над ней и не верила в проклятия, выгнала старую женщину за дверь и не пускала больше. Однако с тех пор так и повелось в их роду: мужья не доживали до старости… Растила Эльвира Семёна одна. Так и не вышла больше замуж, хотя предложения поступали. Но, видно, одного только мужа своего могла любить Эльвира, никто другой ей не нужен был. Все женщины в их семье были такими: об этом тоже что-то говорила прабабушка... Пришла пора Семёну жениться. Конечно же, Эльвира Степановна уже пыталась распланировать его будущую жизнь, и у неё на примете была пара достойных кандидаток. Но Семён привёл в дом Наташу: простую, как две копейки, медсестру, плюс немного старше себя. Люблю, говорит, женюсь. Эльвира Степановна «в штыки» восприняла новость: «Только посмей!» — заявила она сыну, переходя на высокие ноты так, что зазвенели подвески на чешской люстре. Голос у неё был поставлен хорошо: всё-таки столько лет учителем проработала! А, пытающейся, было, вставить хоть пару слов Наташе, она ответила: — А тебя я знать не знаю, и знать не желаю! Вон из моего дома! Вон!!! Девушка заплакала, а Семён, ненавидящим взглядом посмотрел на мать и заявил, что уйдёт вместе с ней. И ушёл. По своим каналам, Эльвира Степановна навела справки о Наташе. Новости её не порадовали: беднота, голь перекатная. Мать и отец — простые люди, работают с утра до ночи, а из бедности никогда не вылезали. Наташа у них старшая дочь, ещё две младшие есть. Недавно она бросила учёбу в медицинском институте, в котором обучалась в соседнем городе, потому что пришлось пойти работать, когда у родителей совсем с деньгами плохо стало — отец ногу сломал, работать не мог. Сейчас работает в поликлинике медсестрой. Поселились молодые сначала у старенькой бабушки Наташи, Ефросиньи Петровны в частном домишке на краю городка. Отопление печное, огород, туалет на улице. Эльвира Степановна полагала, что сына надолго не хватит, жить в таких условиях. А нет. Видно, и правда, любовь была между ними. Бабулечка скоро слегла совсем и Наташа за ней ухаживала, а через некоторое время остались они в избушке этой вдвоём с Семёном. Родилась дочка у них, Марина. Наташа ловко управлялась по хозяйству и всё у них было ладно, да гладко. Семён много работал. И время от времени нет-нет, да и слышал, какие сплетни распускает о Наташе его мать. Что ленивая, что не годная, и что, наверное, ведьма. Потому что заколдовала сына, окрутила, заставила бросить все перспективы и теперь он живёт с ней в грязи, голодный и несчастный. Она не готовит ничего, не убирает, а его опаивает чем-то, чтобы не бросил он её и продолжал с нелюбимой жить. И ребёнка обманом родила она, чтобы покрепче к себе привязать. Семён молчал, на такие сплетни не реагировал никак. Но мать не унималась. Ведь знакомых у неё было, почитай, весь городок их небольшой. Кто-то сам у неё учился, кто-то уже и детей своих привёл. И каждому она про Наташу гадости нашёптывала. Вышла Наташа на работу, как подросла немного Марина. Там ещё хуже стало. Наташа прямо чувствовала, что за её спиной шепчутся и на неё косятся. А иногда и в открытую посмеиваются. Что дочка у неё растёт «чудная» и, наверное «того», потому что не похожая на остальных, молчаливая какая-то, с детьми не играет, не шалит, а всё книжки разглядывает. Наверное, Наташка и ей какие-то зелья даёт, чтобы она такая росла. И дома у неё грязь, печка чёрная, окна не мытые. Мариночке тоже досталось. Побили её однажды дети в детском саду. А она тоже побила кулаками детей, когда те обозвали маму ведьмой, а её саму — ведьминым отродьем. Так и закрепилась за Наташей обидная кличка «ведьма». Всё сходилось: жила на краю города, у леса, молчаливая, смурная, травки собирала. Наталья, и правда, любила травы собирать. И медицину любила. Мечтала восстановиться в институте, доучиться и врачом стать. Домик бабушкин они с Семёном подремонтировали, забор хороший поставили, колодец новый вырыли. А потом взяли и в соседний город уехали. Стали квартиру снимать: Семёну предложили там место хорошее. Он на заводе отличным токарем был, на месте обучился. С тех пор, как ушли они от Эльвиры Степановны с Наташей, стал Семён работу искать. В институт не поступил, а в армию его не взяли: плоскостопие. Явился на завод, взяли учеником токаря, так и пошло. А у него талант к этому делу обнаружился, просто «золотые руки». Даже не хотели его отпускать с завода, да знакомый пообещал ему ещё больше платить. Он хотел частную фирму открыть, вот и сманивал специалистов. Так и переехали в большой город. А домик свой, со временем, продали. Нашлась семейная пара, желающая его купить, он ведь добротный был, хороший. С Эльвирой Степановной так и не общались. Та частная фирма знакомого разорилась, дело не выгорело. Семён поискал-поискал место, да быстро нашёл, хорошо устроился. На другой завод, оборонного значения. А Наташа исполнила свою мечту — восстановилась в медицинском институте, ведь доучиться ей всего ничего оставалось. Мариночка росла хорошей, толковой девочкой, тоже мечтала, когда вырастет, врачом стать, как мама. *** — Вам надо ехать в областную больницу на консультацию. Здесь таких специалистов нет, — сказала врач и стала выписывать направление. — Идите в регистратуру, поставьте печать. Всё. Потом ко мне опять придёте, будем думать с вами. Эльвира Степановна брела по коридору поликлиники, еле переставляя ноги. «Странный врач. Почему нельзя здесь, на месте всё проверить? Зачем куда-то ехать?! — негодовала она. — Да и вообще, зачем всё это? Намучилась уже. Не поеду. Чему быть — того не миновать. Буду пить свои таблетки, как и раньше. И ждать конца» Совсем расстроилась Эльвира Степановна, заплакала. И когда она достала свой номерок, чтобы взять из гардероба куртку, её заметила та врач: — Поставили печать? — строго спросила она, сверкнув стёклами очков. Эльвира Степановна отрицательно замотала головой, не в силах ничего сказать. — А чего так? Ну-ка… Врач взяла из рук пожилой женщины бумажку и решительно шагнула за дверь регистратуры: — Девочки! Тут мне нужно… Эльвира Степановна бессильно опустилась на мягкий пуфик, который стоял в холле поликлиники. — Вот! Обязательно езжайте! Там, говорят, хорошие специалисты, проверят всё, разберутся! — через пару минут врач вручила Эльвире бумажку с печатями. *** — Невозможно, как долго принимает врач! — посетовала полная женщина, отдуваясь и обмахиваясь толстой папкой с разными медицинскими документами. — Ну и жарища, духота… — Да вроде как, быстро было, — ответила маленькая аккуратненькая старушка, которая тоже сидела в очереди. — Это вот та женщина зашла и застряла прямо! Полчаса, наверное, уже не выходит… В кабинете сидела Эльвира Степановна, а напротив неё — Наташа. Вернее, Наталья Романовна, врач, специалист. Эльвира плакала. Наташа сразу её узнала. Эльвира была всё такая же статная и красивая, только постарела сильно. Да и что ж, уже почтенный возраст — семьдесят семь лет ей было. А болезнь у неё оказалась не опасная. Наташа хорошо разбиралась в этом. Но то, что она приехала, проконсультировалась, — это хорошо. Назначила ей Наталья лечение, но Эльвира не спешила уходить. Она плакала и очень просила простить её. — Эльвира Степановна! Здесь не место для разговоров, меня ждут пациенты! Да и не за что мне вас прощать, всё в прошлом. Это было так давно, что быльём поросло. А внуки… Всё хорошо с ними, живём, не жалуемся. Да. Маришка школу закончила, поступила, Серёжа учится ещё. Семён на заводе работает, шестой разряд получил. Денег у нас хватает. Вы идите себе, лечитесь… — Понятно… — тихо сказала Эльвира Степановна и поднялась со стула, — Я бы тоже не простила… *** — Наташ, жалко её… Всё таки мать… — проговорил Семён вечером, обнимая жену за плечи. Наташа рассказала ему, как Эльвира Степановна приезжала сегодня к ней на консультацию. — А ей было нас не жалко? Зачем она сплетни распускала? Мстила? Чего она хотела добиться? Жизнь нам испортить? Как так можно, а? Ты ведь сын ей родной. Семён ничего не ответил, только вздохнул и взял в руку пульт от телевизора. С Наташей он нашёл своё счастье и ни о чём не жалел. Она родила ему двух чудесных детей, она прекрасная жена и мать. А его мать… Ну это её выбор. Ведь она сама выгнала их. Точнее Наташу. А он просто ушёл вместе с ней. Как было её бросить? *** — Бабушка, а это кто? Ты что ли? Красавица какая! — Маришка разглядывала старый альбом и, улыбаясь, с трепетом переворачивала жёлтые страницы. Вот уже три раза она приезжала к Эльвире Степановне в гости. После учёбы в институте садилась на автобус и через час была на месте. В тот вечер она слышала разговор родителей. Она давно задавалась вопросом, где бабушка и как она живёт. Мама всегда отвечала, что бабушка живёт в другом городе и видеть их не хочет. Маришка не понимала, отчего так? А мама не любила говорить на эту тему. Девушка на следующий день отыскала среди старых писем и документов адрес бабушки и отправилась к ней, ничего никому не сказав. Пожилая женщина была очень рада внучке. Они обнялись, и потом пили на кухне чай. А потом долго разглядывали семейный альбом. Маришке безумно нравилось всё это, она была убеждена, что каждый человек обязан знать свои корни, своих предков. И этот семейный альбом многое для неё открыл… Врачом она быть давно передумала, и поступила на филологический факультет. Эльвира Степановна была рада за внучку, она любовалась ею и с улыбкой слушала, как по-умному та рассуждает. «Молодец, девочка! — всё повторяла она. — А как на Семёна похожа…» *** — Мам, пап! У меня сюрприз! — Маришка! Где тебя носит?! Мы ждём, за стол не садимся, обещала же, что к трём вернёшься! И куда моталась? Что за секреты? — мама вышла в прихожую и набросилась на Маришку с вопросами. У Натальи был день рождения. В большой комнате стоял стол с угощениями и четыре стула вокруг него. — Мам! А у нас есть ещё один стул? — заглянула в комнату Маришка. Эльвира Степановна стояла за дверью квартиры на лестничной площадке и ужасно смущалась. Глупо как-то, по детски… И зачем она повелась на уговоры Маришки и поехала с ней? — Всё, ухожу, — решила Эльвира, но тут приоткрылась дверь и высунулась Маришкина голова: — Заходи, бабуль! — произнесла она заговорщическим шепотом. — Мама?! — Семён был изумлён, когда увидел Эльвиру Степановну, робко снимающую обувь в коридоре. — Что там у вас? Мы за стол сегодня сядем или нет? — спросила Наташа из кухни, нарезая хлеб и выкладывая его на тарелку. — И при чём тут пятый стул, Маришка? — Знакомься, Серёжка! Это твоя бабушка. Правда, классная? — сказала Маришка брату и подмигнула. — Она бывший учитель! А ну!!! Показывай свои тройки! Маришка, шутя, надвигалась на брата с угрожающе поднятыми над ним руками и выпученными глазами. — Бывших учителей не бывает, — улыбнулась Наташа, входя в прихожую и вытирая руки о кухонное полотенце. — И бывших врачей тоже, — произнесла Эльвира Степановна и обняла невестку. — Может… всё-таки, за стол сядем? — спросил, наконец, Семён, неловко переминаясь, с ноги на ногу. Пауза затянулась. Каждый думал о своём. И только на кухне тихо тикали часы, а за окном шумела проезжающая электричка. Пятый стул принесли из кухни, и тарелку, и вилку тоже. Сначала Эльвира Степановна чувствовала небольшую неловкость, но потом понемногу расслабилась. Они с Маришкой заранее обговорили, выбрали и купили Наташе подарок — серебряный кулон и он ей очень понравился. — Ну, Маришка! Ну, учудила! Помирить нас вздумала! — всё повторял отец. — А то! — хорохорилась девушка. — Так нельзя! Живём рядом и не общаемся. Это же глупо! И надо знать свои корни, своих предков, поддерживать родственные отношения, но… это я уже говорила… Таак! Что тут у нас? Бекончик, колбаска… Серёжка! Ты всю красную рыбу съел, оставь сестре хоть чего нибудь! — Маришка потирала руки и смотрела на стол, выбирая, что бы положить себе на тарелку. Эльвира Степановна улыбалась, глядя на Маришку, а в глазах её снова заблестели слёзы. Наташа заметила это, тепло улыбнулась и ободряюще положила ладонь на её сухонькую ручку. И покивала головой: ничего, мол, всё же хорошо! Она больше не обижалась и не сердилась на пожилую женщину. Какой в этом смысл? Всё уже в прошлом.

"Ну надо же было отучиться 5 лет на экономическом и теперь никак не найти работу!" Таня и правда уже давно искала работу по специальности и никак не могла найти. Вернее не так.....работа была и ее даже готовы были взять, но зарплата была такая, что она вряд ли бы смогла оплатить съемную квартиру и свое питание. "Эх, и зачем я рванула на заработки в столицу? Да еще смеялась над подружками, которые остаются....Теперь и назад не вернешься.....Стыдно...." На самом деле Таня конечно работала - она мыла полы по утрам в подъездах. Зарплата была неплохая, да и за комнату, правда с соседкой, она не платила. Но разве это работа? Это так.....на первое время....Только это "первое время" затянулось. Но в этой работе был плюс - она была занята не полный день и могла ходить на собеседования. ...................... -Девушка, здравствуйте! Таня перестала мыть пол, подняла глаза и увидела одного из жильцов подъезда, который с ней всегда здоровался. -Здравствуйте! -Меня зовут Семен Иванович. А вас? -Таня. -Танечка, вы знаете, хочу сказать вам "спасибо". Сколько у нас уборщиц было, но никто так качественно не убирался. Тане стало приятно. А ведь и правда, частенько остальных уборщиц ругают на планерках в ее управляющей компании, а ее ни разу. Даже хвалят иногда. Она улыбнулась и весело ответила: -Ну это же моя работа. А я привыкла любую работу выполнять качественно. Так она и познакомилась с Семеном Ивановичем. Частенько они болтали: Семен Иванович рассказывал о своей жизни, а она о своей. -Таня, а ты не хотела бы заработать дополнительные деньги? -А что надо делать? -Все тоже самое, что ты делаешь и сейчас - убираться. Просто мне тяжело уже самому это делать, сын у меня за границей, а внук....внук не понимает, что я уже не молод....никак не могу дождаться от него помощи в этом деле. Если бы ты раз в неделю приходила бы и наводила бы чистоту, то я был бы тебе благодарен. Я к тебе давно присматриваюсь....девушка ты вроде порядочная.... -Давайте попробуем, - легко согласилась Таня. Так у Тани появился дополнительный заработок. Потом один знакомый Семена Ивановича захотел, чтобы Таня убиралась и у него, потом еще один, потом еще... Кто-то хотел, чтобы она еще ходила в магазин, а кто-то просил еще и готовить. И никто из них не жалел денег. -Семен Иванович, я вот что хотела сказать....я ведь не справляюсь с таким наплывом клиентов на уборку..... -Ну, Танечка, у тебя же коллеги твои есть...вот и подключи их....только сама понимаешь, уборка должна быть качественная! Прошло немного время и у Тани образовалась небольшая клиринговая компания. Таня уже давно не убиралась сама, а только контролировала все процессы. Но она все также продолжала ходить по собеседованиям и очень хотела найти работу по специальности. .................... Однажды Таня сидела в своем любимом торговом центре, расписывала план работ на завтра и не торопясь отхлебывала кофе. -Разрешите присесть рядом с вами? - вдруг раздался рядом с ней мужской голос. - Просто вокруг все занято и..... Таня оглянулась вокруг и увидела пустой зал. Она рассмеялась: -Да, действительно...Вокруг все занято....Ну, присаживайтесь..... -Я - Максим, а вы? -Светлана, - Таня сама не зная почему, назвалась не своим именем. -Какое у вас замечательное имя. От слова "свет", наверное.... Ребята разговорились. Тане было легко и просто с новым знакомым. У них оказались схожие интересы и поэтому вечер пронесся незаметно. -Ладно, Свет. Было приятно познакомиться. Мне пора ехать. -Ты живешь не в этом районе? -Нет, к деду заезжал. Представляешь, нашел какую-то бабу себе, которая у него убирается. Вот ушлая! Наверное хочет квартиру его к рукам прибрать.... -Да разве сейчас такое бывает? -А почему нет? Как отпишет ей все свое состояние и все....Хочу вот ее встретить и по душам поговорить.... -Ясно. Тогда звони, - Таня улыбнулась. И все также с улыбкой смотрела, как Максим удалялся от ее столика. А потом Максим позвонил и они стали встречаться. ..................... -Танечка, а ты знаешь, что сейчас через интернет можно репетиторством заниматься... Ты вроде говорила, что училась ты неплохо...., - сказал ей однажды Семен Иванович. -Ну.....да....можно....наверное...никогда не думала об этом... -А еще можно вести фирмы удаленно, как бухгалтер. Ты же говорила, что ты можешь и бухгалтером работать.....Может попробуешь? -Да я экономистом хотела быть..... -Зато на работу с 9 до 18 ходить не надо будет. Потом можно на аудитора отучиться. А аудиторы знаешь сколько получают? Ого-го! Таня рассмеялась: -Да вы Семен Иванович - стратег! А впрочем....мне всегда нравятся ваши идеи и предложения! ................... Таня снова ехала на встречу с Максимом и ругала себя: они встречались уже несколько месяцев, а она все никак не могла сказать ему, что зовут ее Таня, а не Света. Что никакой она не экономист. И что она работает уборщицей. Правда у нее есть небольшая клиринговая компания и сейчас она стала вести бухгалтерию в двух фирмах удаленно и что проблем с деньгами у нее нет и что она купила квартиру себе, правда в пригороде, но зато в новом доме и уже скоро переедет туда жить.... Она каждый раз обещала себе рассказать все и никак не подворачивалась подходящая ситуация. Вот и в этот раз она так и осталась Светой для Максима. ................. -Семен Иванович....Вот как вы думаете, если ты сказал человеку неправду, а потом признаешься в этом, будет ли он к тебе относиться по-прежнему? -Ничего себе ты вопросы задаешь, Танечка! - они сидели на кухне у Семена Ивановича и пили чай. - Все зависит от того человека.... Их разговор прервал звонок в дверь. Семен Иванович пошел открывать: -Танюш, это внук мой пришел. Давай, заходи, познакомлю тебя со своей помощницей. Таня с удивлением увидела, что Семен Иванович возвращается ни с кем иным, как с Максимом..... Таня побледнела. А Максим ухмыльнулся: -Ну, здравствуй, Таня....или Света? Так вот кто охотится за квартирой моего деда! -Максим.... ты не прав. Я просто помогаю твоему дедушке. И я хотела тебе признаться во всем..... -Да у тебя все на лице написано! Таня побледнела еще больше. -Эх, а я хотел вас познакомить....думал, что вы понравитесь друг другу, - пробормотал Семен Иванович. -Семен Иванович, - Таня решительно встала. - Спасибо за чай. Я пойду. Она прошла мимо Максима и немного остановилась: -Кстати, у твоего деда куча классных идей. А убираюсь я у него и хожу в магазин уже давно бесплатно. ..................... Таня стояла у окна в своей маленькой комнатушке. Она проплакала весь день и всю ночь. Ей пришлось заблокировать Максима везде, потому что он все писал и писал ей гадости. "А может оно и к лучшему? - спросила она сама себя и сама же себе ответила. - Конечно к лучшему! Да, парень симпатичный, но какой-то он меркантильный. Да и как бы я с ним встречалась бы дальше, если бы он узнал, что я приезжая и только через месяц моя квартира будет построена....да по-любому бы бросил....Так что, хорошо, что все случилось так, как случилось...." ...................... Шло время. Таня давно уже не работала уборщицей, но несмотря на это, так и продолжала руководить клиринговой компанией, которая разрослась и из маленькой превратилась в среднюю. А еще она отучилась на аудитора, вышла замуж и родила дочку. Однажды, Таня купила абонемент в фитнес-центр и там столкнулась лоб в лоб с Максимом. -Вот это да - как ты здорово выглядишь! - сказал он ей. - Рассказывай как живешь. -У меня все хорошо: муж, дочь, бизнес.... -Бизнес? - Максим недоверчиво смотрел на Таню. -Ну да, клиринговый..... -Неужели уборка квартир пользуется популярностью? - с издевкой спросил Максим. -Да, представь себе. И не только квартир, но и коттеджей и торговых центров и офисов.......Впрочем это не важно..... А у тебя как дела? - Тане был неприятен тон Максима и ей показалось, что он смотрит на нее, как на человека "второго сорта". -Да что я....Было 2 гражданских брака. Детей пока не нажил....Все женщины только и хотят, как прибрать к своим рукам мое имущество. Прямо мечтали, чтобы я на них женился, но я не так прост..... Они поговорили еще несколько минут и разошлись. Таня шла домой и радовалась, что ничего у нее тогда с Максимом не получилось.

– Алена! Аленка! Да где же ты? – раздался голос Маргариты Михайловны. Она ворвалась в комнату дочери и недовольно уставилась на Алену. Та ничего не слышала, ведь была в наушниках. Мать двинулась к дочке и вырвала провода из ее ушей. – Что? – Алена дернулась. – Мама? – Заткнула уши и сидит, ерундой занимается! Совсем обнаглела? Пора Диану и Дениса из сада забирать! Ты чего тут расселась? Алена бросила взгляд на часы. – Мама, у меня завтра важная контрольная. Вы же с папой дома, может сами заберете? – Поднимайся, – мать потянула ее к выходу. – Как ты такой эгоисткой выросла? Мы с папой работаем, все для тебя делаем. А ты смеешь нам условия ставить! Алену почти вытолкнули из квартиры. Она медленно поплелась в сторону сада, где находились близнецы. Алена на ходу размазывала слезы. Ей было больно и обидно, что родители к ней так относились. С самого рождения младших, Алена стала прислугой в собственном доме. Мама заставляла старшую дочь готовить, убирать, стирать. Позже добавились походы в детский сад. Диана и Денис уже ходили в несколько кружков, и снова на плечи Алены лег развоз детей по местам. Времени на учебу почти не оставалось. Алена пыталась объяснить все родителям, но те лишь отмахивались и нагружали дочь еще больше. Алена считала каждый день. Она молилась, чтобы у нее получилось хорошо сдать экзамен и уехать в другой город. Туда, где не будет родителей и младших детей. Шли годы и, наконец, Алена перешла в выпускной класс. – Какой университет? – кричала Маргарита Михайловна. – А за детьми кто будет смотреть? Нет, ты пойдешь на фабрику, как и я! – Правильно мать говорит, – поддакнул Филипп Олегович. – Слушайся мать и отца. Но Алена сдала все экзамены сама и поступила на бюджет. Ее вещи поместились в одну небольшую сумку. Родители никогда не баловали ее вещами, техникой, подарками. Однако гардероб Дианы и Дениса был забит. «Зато так легче переезжать», – подумала Алена. Она уехала, не оглядываясь назад. Первое время родители угрожали приехать и забрать ее домой. Но потом, видимо, смирились. Алена жила в общежитии и подрабатывала после пар. С первого курса она содержала себя сама. Первый раз домой приехала только летом. – Явилась! Где весь год пропадала? – возмутился отец. Алена пожала плечами и ответила: – Не было времени. Как вы тут? – А ты как думаешь? – рявкнула мать. – Сама уехала развлекаться, а мы тут загибаемся! – Мама, так у вас на один рот меньше стало. Что не так? Маргарита Михайловна махнула на дочь рукой. – Еще и притворяется, что ничего не понимает. Кто должен убирать в квартире, а готовить? Младшие сами добираются в школу, к репетиторам, на кружки! – В их возрасте я тоже делала все сама. Еще и квартиру драила, – напомнила Алена. Но достучаться до родителей было невозможно. Алена уехала через пять дней – ей даже не предложили дать денег на билет. Следующие четыре года выдались насыщенными. Алена почти не ездила домой. Зато она встретила Толю. Их чувства вспыхнули, словно пожар. Они поженились сразу после выпуска. Родители Алены отказались приезжать на праздник, говоря, что это слишком далеко. – А Маргарита Михайловна и Филипп Олегович тебя не сильно любят, – заметил как-то Толя. – Не то слово, милый. Ладно, давай разбирать вещи. *** Через два года после свадьбы они переехали в свою квартиру. Родители Толи помогли с покупкой. Они относились к Алене даже лучше, чем ее родные мать и отец. Еще пять лет пролетели незаметно. Толя и Алена строили карьеру, мечтали о детях. Их идиллию прервал звонок от Филиппа Олеговича. Родители Алены решили продать свою квартиру и перебраться в свободную однушку. Но жилье нужно было привести в порядок и разобраться с документами. – Ты уверенна, что стоит ехать? – спросил Толя у жены, когда был завершен звонок. Алена кивнула. – Хоть у нас и довольно натянутые отношения, но моя доля в квартире имеется. Я должна помочь с уборкой. Да и нужно решить, как вообще продажа будет проходить. Анатолий погладил Алену по спине. – Поехать с тобой? – Нет, со своей семьей я тебя предпочитаю не знакомить. Не хочу, чтобы они тебя обидели. – Ради тебя я все вытерплю, – признался Толя. Он любил Алену и отказываться от нее из-за семьи не собирался. Но она настояла. И уже через неделю Алена входила в родительскую квартиру. Здесь царил затхлый запах, кое-где отклеились обои, требовался ремонт на кухне и в ванной. Алена знала, что Денис и Диана жили с родителями. Но, похоже, никто не хотел вкладываться в квартиру. – О, приехала! – Алена услышала голос матери. – Привет, все уже тут? – Да, только тебя ждем. Проходи на кухню. За столом собралась вся семья. Алена заметила, что для нее места не осталось. Кое-что не меняется никогда. Она взяла кружку, налила чая и устроилась на подоконнике. – Кушайте, кушайте, – хлопотала мама, – совсем исхудали. Алена с сомнением посмотрела на брата и сестру. Здоровый румянец, немного лишнего веса. Но их мама, как обычно, беспокоилась о младших. То, что у старшей дочери был только пустой чай, ее явно не волновало. – Какие планы? – спросила Алена, не выдержавшая проявления родительской любви. Отец прокашлялся и ответил: – Сначала уберемся, а потом все решим. Но за десять лет Алена изменилась. Слепое послушание было в прошлом. Она надавила: – Папа, у меня, вообще-то, работа в другом городе. Мне сейчас нужно знать, насколько я тут задержусь. – Вечно ты перечишь! – возмутилась мать. – В кого ты такая пошла? «В себя», – подумала Алена. – Уборка дня на три затянется. А потом нужно документы переделать. После выставим квартиру на продажу. Алена нахмурилась. – А что не так с документами? Все же давно сделано. Мама начала судорожно складывать салфетки, отец уткнулся в чашку. – Мама? Что происходит? – Алена, ты уже совсем взрослая. У тебя есть муж, квартира и машина в столице. А наши младшенькие совсем одни. Им нужно дать хороший старт. Поэтому мы решили свои доли переписать на них. На одну пятую ничего толкового не купишь. Алена замерла, пытаясь осознать слова матери. – А на меня вам все равно? Может, вы и мою часть им отдаете. – Алена! – отец стукнул рукой по столу. – Что тебе еще нужно? Ты уже устроилась в жизни! Она хрипло рассмеялась. – Я всегда знала, что вы любите меня не так сильно, как младших. Вы использовали меня как няньку, воспитателя, повара, уборщицу! И после всего этого я не заслужила своей части наследства? Младшим нужнее? А я? Я всего в этой жизни добилась сама! Вы – мои родители – бросили меня на произвол! А теперь и часть квартиры отжимаете? Мать прижала руку к груди и возмущенно запричитала: – Когда такое было? Мы тебя всегда любили! Скажи, Филя! А ты выросла такой неблагодарной и эгоистичной! Мы все для тебя делали! – Что именно, мама? – сухо ответила Алена. – Я не была записана ни в один кружок. Когда сама поступила в Москве, вы меня просто кинули. Ни одного рубля за пять лет не дали. Я подрабатывала с первого курса, перебивалась с хлеба на соль. Вы не приехали на мою свадьбу. И напомнить вам, как Денис и Диана были спихнуты на меня? Я развозила их по школам, садикам, кружкам. Готовила им есть и прибирала их бардак до самого отъезда! Алена остановилась, чтобы перевести дыхание. Впервые за всю жизнь она высказала родителям все, что о них думать. – Да не было такого никогда! – гаркнул Филипп Олегович. – Мы с мамой любили вас одинаково! Кто тебе виноват, что ты решила в столице учиться? – Потому что я хотела подальше от этого места оказаться! Я устала тянуть ваших детей на себе, папа! Вы воспринимали меня как служанку, раздавали поручения только мне. А младших лелеяли, они ведь были любимцами. А я – так, сбоку бантик. Ненужный и нежеланный ребенок! Маргарита Михайловна крикнула: – Кто тебе это сказал? Алена, мы… – Бабушка рассказала, что вы меня завели только для того, чтобы вам дали квартиру побольше. А вот младшие – желанные дети. А теперь вы и часть жилья у меня отнять хотите. Просто замечательно, мама! Где же твоя хваленая любовь? Родители молчали. Брат и сестра тихо сбежали из комнаты, не желая участвовать в семейных разборках. – Столько лет я была удобной служанкой, выполняющей все ваши приказы. А младших вы не смогли заставить даже ремонт тут сделать. Посмотрите, квартира в ужасном состоянии! – Они еще маленькие… – Папа, им по двадцать пять! Мне было всего тринадцать, когда вы заставили меня отдраить весь дом перед их днем рождения. А сами ушли в зоопарк, ведь Диана и Денис хотели посмотреть на животных. Мать открыла рот, чтобы что-то сказать, но Алена дернула плечом. – Не думай оправдываться, что такого не было. У вас в спальне до сих пор висит фотография из зоопарка. Вы там все счастливо улыбаетесь без меня. Алена устало вздохнула. – Ладно, мне все это надоело. Прав был Толя, не стоило приезжать. Прибирайтесь тут сами, доверенность я пришлю курьером. Мою одну пятую часть вы отжать не сможете, а больше мне от вас ничего и не нужно. Считайте, что у вас осталось два ребенка. Алена быстро покинула квартиру, не желая слушать оправдания родителей. Похоже у нее зря теплилась надежда, что мама и папа действительно ее любили. *** Через несколько месяцев Алена получила свои деньги. С того дня прошло семь лет. За это время она ни разу не разговаривала с семьей. У Алены родился сын, они с Толей переехали в квартиру побольше. Все это прошло мимо родителей Алены и ее младших. Алена была погружена в работу, поэтому на автомате ответила на звонок. – Слушаю? – Алена, дочка? – раздался робкий голос матери. – Что вам нужно? – грубо спросила она. Мать замялась и вздохнула. – Ты же знаешь, что время идет, а мы с отцом не молодеем. Мы уже не можем жить отдельно, нам нужен присмотр. Алена зло усмехнулась. Похоже, ее снова хотели использовать. – Насколько я знаю, Диана и Денис живут с вами в одном городе. Зачем ты звонишь мне? – Дочка, ну что с них взять? Они еще молодые, им нужно пожить для себя! А ты у нас девочка ответственная, родителей в беде не бросишь! Громкий смех прервал речь Маргариты Михайловны. – Мама, а как же их наследство? Они же заслужили получить ваши с папой доли. А меня вы обделили. – Алена, опять ты за свое, – буркнула мама. – Именно, ты можешь делать вид, что ничего не произошло. Но я все помню. Поэтому, дорогая мама, обращайся за помощью к своим любимым близнецам. А меня оставьте в покое. У меня уже свой ребенок есть, я хочу заботиться о нем! Прощай! Алена сбросила звонок и заблокировала новый номер матери. Наглость некоторых людей не переставала поражать ее. Но Алена не собиралась тратить время, деньги и силы на тех, кто ее ни во что не ставил. Теперь у нее была любящая семья. И своего сына она никогда не станет так обижать.

А как - не так? Ведь родители мужа, его бабушка Лида, в принципе, её привечали, встречали их накрытым столом и натопленной баней. Никогда не слышала она от них плохих слов в свой адрес, но ... По оговоркам свёкра, по шипению на него его матери, по их переглядкам, и так было понятно: неспособность Елены родить им внучат за двенадцать лет брака с их сыном перечеркивали все её достоинства. Как-то проговорился двоюродный его брат о том, что отец и дядька мужа уговаривают его найти себе другую - детородную. И хоть было это и в пьяной беседе, но, как говорится, что у трезвого на уме.... Елена вышла замуж девчонкой, а через месяц вдруг ... что-то не то. А через два с приступом оказалась в больнице. Внематочная. Вердикт врачей был положительный: вторая труба в норме, беременность наступит. Но...шли годы, шло бесконечное и выматывающее длительное лечение. Елена плохо переносила некоторые курсы, поправлялась до одышки, затем худела, потом начинала всё новый и новый круг лечения, которое продолжалось месяцами. Первое время каждый месяц прислушивалась к себе, мечтала, представляла, что вот ... именно сейчас уже живёт в ней новая маленькая жизнь, но каждый раз приходило и приходило разочарование. Это длилось так долго, что Елена уже привыкла. Невозможно ждать чуда постоянно. Временами она уже думала, что всё напрасно, опускала руки. А временами вдруг приходила надежда и казалось, все будет, надо только подождать. Надо сказать, что об ЭКО в те годы ещё только слышали, но для простых граждан, коими и были Елена с мужем, оно ещё было недоступным. Поезд стучал колесами. Как её встретят? Она могла бы и не ехать, конечно. Но лет шесть назад скользнуло у Елены некое подозрение, что на малой родине у Алексея есть зазноба. Тогда и скандал был, и она даже уходила, но ... Алексей уломал, упросил вернуться. Ни в чем не клялся, ничего не отрицал. Взял любовью. И сейчас именно он уговорил ее поехать вместе. Надолго, на поллета. Отпуск на севере у них был большой. И Елена решила: коль плохо примут, уехать всегда смогу. Приняли неплохо. Но всё время было ощущение, что что-то недоговаривают и прячут глаза. "Ну и ладно,- решила Лена, - я же чужая, стесняются, может, или просто недолюбливают". Решила поменьше на это обращать внимание. Помогала, чем могла, по хозяйству, нянчилась с полугодовалой племянницей, выгуливала полуслепую бабушку Лиду, которая смотрела на нее как-то сквозь слезы. А вечерами ходили с мужем гулять на реку. Вроде всё было нормально, но какое-то тревожное чувство сидело и сидело в груди. Однажды вечером Елена пришла на речку одна, и нахлынуло... Спокойное урчание реки вдруг вызвало поток слёз. Они лились и лились, и остановить их было ничем не возможно. Старушка с трясущейся правой рукой, пришедшая за пасущейся козой, постояла, а потом присела рядом. - Что милая, совсем тяжко? - Тяжко, - просопела носом Лена. - А что так? - Деток хочу, а Бог не даёт. - Плохо, - вздохнула старушка. - А просила? - Миллионы раз! - Добрых дел Бог от тебя, значит, ждёт. Вот, как дождётся, так и даст. Не горюй. Бог знает, что делает. И своей трясущейся рукой старушка перекрестила Лену. Старушка ушла, её словам Лена не то, чтобы поверила, но эти слова её, почему-то, успокоили. И верно, будь, как будет. Как и принято во всех российских сёлах, с приездом сына, отправились на кладбище к старикам - оградку подкрасить, цветы пересадить. А потом в часовенку - за упокой. Лена ждала родню у часовни. По высоким перилам лазала девочка лет четырех. Невзначай соскользнула и повисла очень неудачно - нога застряла в узористой ковке. Лена подскочила, помогла выбраться. - Спасибо, тетя! - бойко прокомментировала ничуть не испугавшаяся девчушка. - А Вас как звать? - Я тетя Лена. А тебя? - Я Лиза. Пойдёмте, я Вам что-то покажу. Она взяла Елену за руку и потащила в глубь кладбища. - Смотрите, какие маленькие могилки. Здесь детки маленькие лежат. Надо Вам крестик погладить. Давайте. - Зачем это? - Лена не понимала настойчивости девочки. - Надо надо. Чтобы не бояться. Лена не боялась нисколько. И больше для того, чтобы угодить настойчивой девчушке, подошла и погладила крестик, а потом достала салфетку и вытерла пыль с него. - Лиза, а к кому ты пришла? - Я к маме. Но она далеко отсюда, на том конце кладбища, за леском. - Лиза! Ты где? - позвали девочку от часовни. - Я тут, я бегу,- крикнула она вдаль, - До свидания, Вы - хорошая, я знаю! - и умчалась на зов. Странная девочка. Жаль, что без мамы, - подумала Лена. Ещё немного побродила среди маленьких могилок, подумала о том, какое это неимоверное горе - ребенка иметь и потерять. Этим матерям гораздо тяжелее, чем ей. И нечего пенять ей на судьбу. С часовни вышли все, кроме бабушки. Елена вызвалась за ней сходить, и краем уха услышала о чем молила Лидия. - Прости ты меня, Господи, за Ксению. Так хотела счастия внуку, что накликала беду. Это я виновата... Тогда Елена ничего не поняла. И не вникала даже. Дни отпуска уже подходили к завершению. Елена всегда находила себе дела. В одном дворе стояли два дома, и рядом с родителями и бабушкой жила семья сестры Алексея. С ней у Лены сложились добрые отношения. Там она и пропадала. Но вот однажды, когда уже легла спать и вдруг вспомнила, что не повесила сушить белье, вышла во двор и случайно услышала, как Алексей ругается с сестрой. - Да не могу я, как ты не понимаешь! Это будет конец. Было уже, я же знаю. - Она имеет право знать, как ты не понимаешь! - громко шептала сестра. Заснуть в эту ночь Лена так и не смогла. А на утро разбудила Алексея и потребовала рассказать о чём они шептались с сестрой. Пригрозила, что иначе уезжает...что расстаются, что не хочет жить во лжи. Она думала, конечно, об измене. И, в общем-то, не ошиблась. Лет шесть назад Алексей приехал сюда один. А после весёлых посиделок оказался в постели с бывшей одноклассницей. Как это случилось, и сам не помнил. Знает, что очень этому поспособствовала баба Лида. Все время Ксюху за него сватала. Алексей рассказал не всё. Потому что знал он не всё. Потом его рассказ продолжила сестра: - Лен, ты прости. Это такая наша семейная беда, что и рассказать трудно. Бабуля все глаза выплакала, молится каждый день. Из церкви под руки выносим. Всё прощения просит. Она всегда своевольная была, добивалась того, что хотела. Тогда, как помешалась. Ксюху сама Алексею подложила, и подпоила его сама. Всё надеялась, что он тебя бросит и вернётся сюда, если Ксюха от него родит. И Ксюша родила девочку, да только сама потом заболела и через год умерла. А бабуля теперь на себя грешит, что это она виновата, и в гибели её себя винит, и в том, что девочка сиротой растёт. - А сейчас ребенок где? - спросила Лена потом у Алексея. - Она с прабабушкой живёт, с бабушкой Ксении. Так вышло. - Пошли. Знакомиться будем. - Я её сам приведу сегодня. Всё равно собирался. После той нашей ссоры, думал - не простишь. Прабабка её болеет. Забрать её хочу. Должен, понимаешь? У Елены стоял ком в горле. Она никак не могла понять свои чувства. Почему-то уже не было обиды от измены. Но не было и никаких чувств к чужому для неё ребёнку. Нет, она, наверное, не сможет принять девочку, совсем чужого и незнакомого ребёнка. В доме происходило то, чего ждали несколько лет. Вся семья готовилась к встрече Елены с дочкой Алексея. Было тихо, но все суетились, зачем-то накрывали стол. Бабушка Лида сидела у икон. Алеша ушел за дочкой и её старой больной прабабушкой. Наступил момент, когда приготовления были закончены и наступила вообще гнетущая тишина. Слышно было только тиканье часов. - Идут, - увидела в окно и выдохнула сестра. Хлопнула калитка, раздались шаги в прихожей, дверь открылась. И тут, как колокольчик, разрезающий тишину зазвенел детский голосок: - Тетя Лена, это Вы? Я так и знала, что Вы моей второй мамой будете. А ещё у меня скоро будет сестричка, да? Только братика не надо, я мальчишек вообще не очень люблю. - Лиза, солнце! Как я рада тебя видеть! Какой братик? Ты что? - Сестричка! Она уже тут! И Лиза обняла Лену за талию и приложила ухо к животу. - Я ее слышу. И только тут до Елены вдруг медленно стало доходить, что возможно так оно и есть, она совсем забыла о счёте дней. Признаки все. Даже утренняя тошнота. Лена так рада была видеть Лизу, как-будто там, на кладбище, между ними возникла какая-то невидимая связь. Она подняла глаза, а на пороге стояла старушка с трясущейся рукой - прабабушка Лизы. Она улыбалась. - Слава тебе, всемогущий Господи! Простил! - раздалось от икон.