Жизненные истории

Благодарит меня и бога. Смешной. Это же мозг, посылает ему команду благодарить. Благодарить меня и...Бога. Смешно, да. Казалось бы при чём здесь я? Я просто делал свою работу. Я просто хорошо сделал свою работу, впрочем, как всегда. При чём же здесь Бог? Но, его он тоже благодарит... Я обернулся на коллег. -А что? Домой сегодня никто не хочет?- спросил я. Ребята начали опускать глаза и отворачиваться. Потом Любочка, молоденькая медсестра, вот уж от кого не ожидал, смело глядя в глаза сказала мне, что сегодня Рождественский Сочельник, а завтра Рождество и они хотят посидеть коллективом... Я был удивлён, ну ладно старшая медсестра и другие тётушки, но Любочка? Молодая, красивая яркая, весёлая девчонка и вдруг...какие-то бабкины сказки... - Анатолий Валентинович?- я посмотрел на анестезиолога Толяна, моего товарища с институтских времён, но тот отвернулся, дёрнув неопределённо плечом, да они что? Сговорились? - Завтра, на работе, чтобы все были трезвыми и... Я махнул рукой и вышел, пусть отдыхают и веселятся, - зло думал я,- а я чертовски устал... Я спустился к стоянке, машина была вся в снегу, что неудивительно, ведь весь день шёл снег, вот и завалило. Я нехотя открыл машину, осыпавшись весь снегом, снег попал за шиворот, в ботинки и залез под рукава куртки. Чертыхаясь про себя, я достал щётку и пошёл очищать машину. - Юрий Георгиевич, с праздником, батюшка. Я обернулся, злой, уставший и замёрзший, передо мной стояла старушка. Я отвернулся. - Что ты Юрин, совсем зазнался... Гордый стал, занятой, эх, Юрин, Юрин... Рази так тебя я учила, в божий дом и не заходишь, а зашёл ба, глядишь и в жизни, что поменялось ба... Я замер, Юрин, так меня звал один человек на всём белом свете, моя бабушка. Быстро оглянулся, никакой старушки не было. Совсем заработался, но на всякий случай оглянулся ещё раз, никого. В голове звучали слова привидевшейся старушки. Эх, Юрин, Юрин... Очистив машину от снега, я сел в неё и долго сидел, не включая зажигания, потом начал заводить машину, а она не завелась. Темнело, мне было холодно, хотелось прийти домой и завалиться спать, телефон разрядился... Я закрыл машину и натянув шапку поглубже на лоб, зашагал в сторону метро. Почему-то вспомнил бабулю, вспомнил то, что было глубоко запрятано в памяти... - Ну вот, Юрин, теперь Господь тебя видит, — говорит бабушка маленькому Юрке, стоящему в одной белой рубашке по колено. - Баба, а до этого не видел?- спрашивает у бабули маленький Юрка. - Видел, Юрочка, но смутно, а теперь, ты для него, словно огонёк горишь и везде-везде он тебе поможет, увидит и поможет, ты главное не стесняйся, проси его, Юрочка... - Кого же, бабушка? - Так сына божия, Иисуса Христа, батюшка... Я с головой погрузился в воспоминания и очнулся, когда понял, что ушёл от станции метро в другую сторону, тьфу ты, ладно, здесь минут через десять ходьбы, будет трамвайная остановка. Я иду кутаясь в воротник лёгкой куртки, мороз пробирает до костей. Отчего-то вспомнилась моя жизнь. Когда я стал таким? Циником не верящим никому и ни в кого... Когда? - Не мы такие, жизнь такая,- так говорил в моём детстве сосед дядя Витя, вечно пьяненький, весёлый и безобидный, — ничё, Юрша, от вырастешь, станешь большим человеком, тогда и поймёшь всю соль жизни... Жизня она такая... Сложная, Юрша, жизня-то... Сложная, дядь Витя,- думаю я,- сложная. Жена, после пятнадцати лет совместной жизни, ушла к другому, сказала, что не любит и не любила никогда, забрала сына и ушла. Сын подросток винит меня, говорит, что если бы я не пропадал на работе, мать не нашла бы этого Диму... Два года живу один, с сыном отношения вроде наладились. Ругает меня, что живу один, кажется ему, что он взрослый, а то...усы пробиваются, голос хриплый, иногда срывается и даёт петуха, краснеет, волосинки усов тогда топорщатся в разные стороны. Смешной и ершистый мой сын, когда успел вырасти. - На работе что ли кого попроси, чтобы приходили, стирали тебе, гладили, убирали, варили. - Сын, я сам со всем прекрасно справляюсь. - Угу, а то я не вижу... Найди...- сын краснеет и запинается, — найди себе женщину... - Зачем? - Ты...ты её всё ещё любишь? - Не знаю сын, любил раньше...а теперь не знаю... Я очнулся от своих думок, когда услышал звук...колоколов, справа от меня была небольшая церковь. Я зачем-то пошёл туда. Может замёрз? Может я хотел отогреться? Постоял... - Шапку снимите. Я оглянулся, на меня смотрела молодая женщина, с огромными глазищами в пол-лица. Я стянул шапку и пробормотал извинение. Постоял, люди тихо стояли, трещали свечи, сновали какие-то бабушки, туда-сюда, они ловко вытаскивали сгоревшие свечи и складывали их в ведёрко. Я вдруг вспомнил, как бабушка ставила свечи. Мне дико захотелось это сделать, смешно, не правда ли? Я оглянулся в поисках места где взять свечку. Увидел откуда люди несут, пошёл и купил. - Сколько вам? - Одну, — удивлённо отвечаю. - Какую? - Любую, не знаю, эту... Давайте две... Я вернулся и стоял со свечками в руке, чувствуя себя глупо. Я хотел уже было положит свечки в карман и уйти. - Вам за здравие или за упокой? Свечки, за что ставить хотите? - Опять та же женщина. -А...я не знаю...просто поставить. - Так не бывает, — зашептала женщина, слушайте, идите воон туда, там поставьте за упокой. -А это как? - Ну представьте кому вы желаете небесного царствия. - Бабушке...и дядь Вите. - Ну вот. А в остальных местах, видите, где свечи, можете перечислить имена тех, кому желаете здоровья и себя не забудьте. -А вас? - Ну и меня, — тихо засмеялась женщина. -А как вас зовут? - Молодые люди, совсем совесть потеряли, — зашипела на нас какая-то женщина, — нашли место, где свои игрища устраивать... Служба идёт... - Меня Вера зовут, — шепнула "моя" женщина и улыбнулась. Я поставил свечи, перечислив всех, кому желаю здоровья, а так же себе и Вере. Я вышел из церкви и почему-то не пошёл дальше, я дождался Веру... - Вера, подождите... -А, это вы. Она взяла меня под руку, так, будто мы были сто лет знакомы и увлекла по тропинке. Снег уже был не колючий и мерзкий, а большой, пушистый и красивый. Он так красиво падал в свете фонарей, мне показалось что мне не почти сорок, а... А, какая разница...мне было просто хорошо и уютно, я как будто знал её всю жизнь или ждал всю жизнь. Мы гуляли и говорили, говорили, говорили. Домой я пришёл будто очарованный. Во сне приснилась бабушка, она гладила меня по голове и говорила ласковые слова, а потом дядя Витя спрашивал у меня, познал ли я соль жизни... Вечером мы опять встретились с Верой. Она рассказала свою историю жизни, любви, предательства... А я свою... - Но, я ни о чём не жалею, — говорит Вера, — я наоборот рада, что из моей жизни ушли ненужные люди. А нужные пришли. Я очень обрадовался потому что, понял, нужный это я... Прошло два года, я спешу домой к жене Вере, сыну, который с девушкой гостит у нас и к дочке Еве, да... Мы с Верой поженились и у нас родилась Ева, брат в ней души не чает, а она плачет, когда он уходит... Мы ходим в "нашу" церковь... Сегодня тоже пойдём, ведь такой большой праздник, Рождество Христово. Моя бабушка говорила, что не будь этого дня и не было бы ничего... И это правда. Я теперь тоже верю в чудо, а как иначе? Ведь если бы тогда завелась моя машина... Автор: Мавридика д. Пишите свое мнение об этом рассказе в комментариях 👍 И ожидайте новый рассказ совсем скоро ☺

Ладно бы я заслужила такое отношение, так вроде бы ничего плохого я не делаю. Я не хочу ругаться и портить отношения с твоей мамой, дорогой, но и терпеть это я не намерена! *** У Наташи как-то сразу не заладились отношения со своей свекровью. Три года назад она познакомилась с Олегом и практически сразу — с его семьёй: уже на третьем свидании молодой человек сделал девушке, в которую влюбился с первого взгляда, предложение. Наташа сразу же согласилась: чувства к Олегу у неё были такими же сильными. Молодой человек тут же оповестил свою семью, что в ближайшем будущем он приведёт домой жену. Отец Олега, Дмитрий Андреевич, этой новости обрадовался: — Молодец, сынок, я очень за тебя рад! Правильно все сделал! Как там говорится: чем раньше сядешь, тем раньше выйдешь, да? Расскажи хоть немного о своей избраннице, интересно же. — Да что, пап, рассказывать: обычная девчонка, симпатичная, душевная такая, работает, не меркантильная, не белоручка. Родители приличные, непьющие. Мать Олега, Клара Петровна, до этого момента молчавшая, вдруг спросила: — Я надеюсь, она коренная москвичка? — Насколько я знаю, нет. Наташа с родителями сюда переехала, когда ей было шесть лет. Откуда-то с севера она родом. — Ты что, сынок, не мог кого поприличнее найти? Зачем нам лимита? — Мама, ну что за выражение? Почему лимита? — Потому что! Я никогда не поверю, что в Москве нет достойных невест. — Клара, прекрати, что за выражение? Сынок, не слушай мать, завтра приводи свою избранницу к нам в гости, будем знакомиться, — прервал распни Дмитрий Андреевич. Клара Петровна перед будущей невесткой разыграла спектакль: нарядилась в лучшее платье, надела всё золото, что у неё было, и сидя за столом принялась рассказывать: — А я, Наташенька, родом из семьи аристократов, аристократка в четвёртом поколении, между прочим. Удивлена, что мой сын сделал выбор именно в пользу вас, но рушить его планы и как-то вмешиваться в его дела я не хочу. Скажите, пожалуйста, а родители у вас кто? Наташа бесхитростно ответила: — Мама — учительница музыки, а папа физкультуру в школе преподаёт. — Хорошо, что мои будущие родственники хотя бы учителя, а не какие-нибудь фрезеровщики с завода! Дмитрий Андреевич, будучи начальником цеха как раз-таки на заводе, цирк этот решил прекратить: — Дорогая, а с каких это пор ты перестала фрезеровщиков людьми считать? Я, между прочим, именно с этой профессии свою карьеру и начинал. Ты забыла, где я работаю? И ещё хотел спросить: почему я, живя с тобой уже почти тридцать лет, никогда не знал, что ты из семьи аристократов? Это что, тёща моя — интеллигенция? Помнится, когда мы с тобой познакомились, твоя маменька работала в колхозе дояркой, а папенька был трактористом. Так откуда у тебя аристократические корни? Наташа не выдержала и прыснула со смеху, а Клара Петровна зло зыркнула на мужа: — А что, никто из аристократии работать на колхозной ферме не может? Аристократ, в первую очередь — это тонко чувствующий человек! При чём здесь вообще профессия? Дима, прекрати влезать в разговор! Не видишь, я с будущей женой сына беседую! Уже тогда Наташа поняла, что общаться с матерью любимого супруга ей будет тяжело. Клара Петровна была сама себе на уме, мнила себя едва ли не особой царских кровей, с окружающими разговаривала свысока С соседками Клара Петровна не общалась — не её поля ягоды. Соседки, кстати, женщине отвечали взаимностью: за спиной смеялись и называли «вшивой интеллигенцией». Домочадцы на выходки Клары Петровны уже давно не обращали внимания: Дмитрий Андреевич над супругой частенько подшучивал, а младшая сестрёнка Олега, Оля, лишь закатывала глаза, слушая мать. В семье Наташа прижилась довольно быстро, и всё было бы хорошо, если бы не чрезмерная опека Клары Петровны. То, что свекровь постоянно вмешивалась в ведение домашнего хозяйства, Наташа ещё как-то терпела, но попытки воспитания со стороны Клары Петровна жёстко пресекала. — Наташа! Наташа, ты что, не слышишь меня? — Слышу, Клара Петровна. — Вы куда собрались с Олегом? — В кино хотим сходить, немного развеяться. — Немедленно надень шапку, на улице прохладно! — Клара Петровна, ну какая шапка? Середина сентября, ещё тепло! — Надень, я сказала! Ещё не хватало уши застудить. Надевай при мне, чтобы я видела! К Олегу Клара Петровна с такими дурацкими требованиями не приставала: знала, что сын уже давно на её слова не обращает никакого внимания. Наташа при свекрови натягивала шапку на голову и, выйдя из квартиры, сразу же снимала и убирала в карман. Воздействовать на Клару Петровну было бесполезно: женщина стояла на своём и, если её не слушали, сразу же закатывала скандал с нудными причитаниями «Вы меня ни в грош не ставите, вам наплевать на моё мнение, а я стараюсь, как лучше!». Год Наташа и Олег усиленно откладывали деньги: у молодой женщины была собственная однокомнатная квартира, которая досталась ей от бабушки по отцовской линии. Весь год Наташа мечтала переехать: придирки и гиперзабота Клары Петровны неимоверно раздражали. Наташа продала однокомнатную квартиру, они с Олегом добавили деньги, которые копили целый год, и приобрели трёшку в ипотеку: банку нужно было платить пять лет. Рассудила Наташа просто: лучше жить на хлебе и воде в собственной квартире, чем проживать со свекровью. Когда Клара Петровна узнала, что Олег с Наташей съезжают, смертельно обиделась. За год женщина привыкла, что всю домашнюю работу вместо неё делает невестка, и жила в своё удовольствие Теперь же ей снова придется возвращаться к своим обязанностям: — Это что же, вы меня бросаете? Вам что, здесь плохо жилось? Зачем вообще нужна отдельная квартира? В кредиты себе загнали лет на десять! — Странный вопрос, мам! У нас когда дети с Наташей пойдут, тоже будут жить с нами в маленькой комнате? Мы отдельная семья, хотим жить в собственном жилье. Что в этом плохого? — Это она за уборку да готовку снова браться не хочет, — догадался Дмитрий Андреевич. — Олю что-то делать по дому не заставишь. Клара быстро привыкла к хорошей жизни, а отвыкать очень не хочется теперь, да, дорогая? *** Олег и Наташа переехали в собственную квартиру, и через два месяца женщина узнала, что ждёт ребёнка. У семейной пары родилась дочь, девочку назвали Машенькой. Клара Петровна, за девять месяцев ни разу не пришедшая в гости к сыну, вдруг активизировалась. Свекровь стала приезжать каждый день к Олегу и Наташе, чтобы проконтролировать, как они ухаживают за её единственной внучкой. — Наташа, а ты почему ребёнка грудью не кормишь? — Нет у меня молока, Клара Петровна. Я консультировалась с педиатром, он мне разрешил дочку на искусственное вскармливание перевести, смесь нам подобрали индивидуально. Всё хорошо, Машенька растёт, вес набирает в соответствии с нормами. — Ты что, совсем ненормальная, ребёнка всякой гадостью пичкаешь? Я видела видео, где в детском питании металлическую стружку нашли! Ты что, хочешь мне ребёнка угробить? — Прекратите, Клара Петровна, ерунду говорить! Ну если сложилась такая ситуация, что поделать? Всё под контролем, не волнуйтесь. — Бутылочки как часто кипятишь? — Я их не кипячу. Мы с Олегом специальный прибор купили, стерилизатор, очень удобная вещь: загрузил туда бутылочки, нажал кнопочку, потом достал уже стерильные. — Что за ерунду удумала? Бутылки обязательно нужно кипятить после каждого кормления! Я, конечно, знаю, что ты к себе безалаберно относишься, но не смей так же относиться к моей внучке! Зачем ты ребёнка гробишь? Наташа, ещё не до конца восстановившаяся после родов, не выдерживала и со свекровью ругалась. А заодно и с мужем: — Олег, мне это надоело! Что она приходит сюда каждый божий день, как к себе домой? Ладно бы просто приходила Машу повидать, так она сюда таскается, чтобы меня жизни учить! Последнее время оскорблять начала: то бестолковой обзовёт, то дурочкой. Почему я в собственном доме должна эти унижения выслушивать? Олег с супругой соглашался и сразу же высказывал матери претензии. Клара Петровна, выслушав сына, ругалась: — А вы не обнаглели? Мне, родной бабушке, запрещаете внучку проведать? Я не виновата, что жена твоя абсолютно ничего делать не умеет, она понятия не имеет, как ухаживать за новорожденным ребёнком! Я ей помочь хочу, а она огрызается! Где уважение ко мне, к свекрови? Ты вообще мужчина в семье или нет? Поставь свою жену на место, она, между прочим, твою мать оскорбляет! Наташа прожила год в постоянной ругани со свекровью Ситуация немного стабилизировалась, когда Машеньке исполнился годик: Клара Петровна перестала так часто навещать семью сына, видимо, решив, что внучка уже подросла и её родители сами справятся с воспитанием, без помощи. Клара Петровна как-то позвонила невестке и предложила: — Наташ, не хочешь вместе со мной сходить в магазин? Я продукты куплю и у вас дома Диму подожду, он обещал, когда с работы будет ехать, меня забрать. Мне сегодня соседка сказала, что недалеко от вас открылся новый супермаркет — там цены ниже, чем на рынке! Наташа вспомнила, что тоже собиралась в магазин: Машеньке нужно было купить фрукты и молоко. — Хорошо, давайте сходим. Приезжайте, я как раз успею собраться. Наташа после этого совместного похода в магазин зареклась вообще хоть раз куда-либо выходить со свекровью: Клара Петровна опозорилась сама и опозорила невестку. Взяв продуктовые тележки, Клара Петровна и Наташа отправились бродить по рядам супермаркета. Придя в отдел молочки, Наташа немного отстала от свекрови, остановилась возле холодильника с йогуртами, а Клара Петровна прошла вперёд. Когда Наташа подняла голову, то лишилась дара речи: Клара Петровна вскрыла упаковку с сыром, откусила кусок, прожевала, проглотила и, одобрительно кивнув, положила к себе в корзину запечатанный брусок, а тот, надкусанный, просто бросила на полке. Наташа опешила: — Клара Петровна, вы что делаете? — Как что? Пробую продукт. — Этого нельзя делать! Если вы вскрыли упаковку, то обязаны её теперь оплатить. Вы зачем надкусанный кусок обратно на полку бросили? — Во-первых, я должна была попробовать, вдруг сыр мне бы не понравился? А во-вторых, почему я должна брать домой уже открытую упаковку? Я взяла целую. — Но так ведь никто не делает, Клара Петровна! Здесь кругом камеры: сейчас охрана увидит, чем вы занимаетесь, и мы позора не оберёмся! — Всегда так делаю, ни разу ко мне не было претензий. Что стоишь? Пошли в овощной отдел, там и фрукты рядом продаются. Подходя к отделу с овощами и фруктами, Клара Петровна достала из сумочки носовой платок. Наташа поначалу не поняла, зачем он ей, а потом пригляделась и со стыда чуть не провалилась сквозь землю: Клара Петровна брала с полки яблоко, тщательно протирала его носовым платком и откусывала от фрукта кусок. Надкусанное яблоко клала обратно на полку. Наташа не выдержала, подскочила к свекрови и дернула ту за рукав: — Немедленно прекратите! Вы что делаете? Прекратите меня позорить! — Не нравится — отойди, тоже мне, какая правильная нашлась! Я не буду платить за продукт, если не уверена в его вкусовых качествах. Наташа не стала брать для ребёнка фрукты: женщина развернулась и направилась к кассе. Практически сразу следом за ней туда пришла и Клара Петровна. Наташа пробила свои покупки и стала складывать их в пакет. К Кларе Петровне подошёл охранник с корзинкой, в которой лежали все надкусанные и испорченные пожилой женщиной продукты, и потребовал, чтобы та немедленно их оплатила. Клара Петровна попыталась отказаться: сказала, что она к этим продуктам не прикасалась. Охранник предложил просмотреть камеры видеонаблюдения и пригрозил вызвать полицию. Кассир позвал и администратора, и директора магазина. Наташа, наблюдая, как свекровь с пеной у рта доказывает, что она, как потребитель, имеет право сначала пробовать продукт, а уж потом решать, покупать его или нет, чуть не сгорела со стыда. Администратор пообещала вывесить фотографию Клары Петровны на стенд и снабдить её подписью «Будьте осторожны: портит продукты и не хочет потом за них платить». Наташа пулей выскочила из магазина и помчалась домой — ждать свекровь она не собиралась. Олегу о сложившейся ситуации рассказала сразу. Он, когда вернулась мать, её отругал. Дмитрий Андреевич, узнав о выходке жены, пообещал поговорить с ней дома. После этого случая отношения между свекровью и невесткой окончательно разладились: Клара Петровна почему-то решила, что именно Наташа настучала охраннику и опозорила её перед сыном и мужем. В гости к сыну пожилая женщина теперь не приходит, Наташа тоже не собирается навещать свекровь. Только Дмитрий Андреевич и Оля — всегда желанные гости. Автор: Писатель | Медь Как вам рассказ? Делитесь своим честным мнением в комментариях 😇

Никогда не пытался видеться с дочерью, вообще никак не интересовался её жизнью, просто ушёл, пропал, исчез, самоустранился. Алёна тогда ещё маленькая была и мало что понимала и помнила, но мама рассказывала ей потом, когда она стала взрослой, о том, что, после того, как она поняла, что отец не собирается им помогать, подала на него в суд о лишении его родительских прав. «И правильно сделала, — говорила мама. — Отцу, видимо, было абсолютно всё равно» Больше мама замуж не вышла. Сначала дочь растила, тяжело было, потом, когда её более-менее на ноги поставила, и дочь уже заканчивала школу, решила свое дело открыть. По профессии она была методист, занималась с детьми, это дело ей нравилось, но она подумала попробовать себя в другой сфере, однако всё-таки связанной с воспитанием и развитием детей. Любовь Сергеевна открыла магазин игрушек. Сняла крохотное помещение в торговом центре, буквально уголочек. Сначала торговала только развивающими игрушками и игрушками из дерева, и они были очень востребованы. Потом стала следить за тенденциями и закупать игрушки, которые находились на пике популярности у детей. Мало-помалу стала появляться прибыль. Любовь Сергеевна пыталась во всём разобраться сама, дабы не нанимать дополнительных сотрудников. И в бухгалтерские дела пришлось вникать и в товароведение. Много чего постигла она за время становления своего дела, была и продавцом и директором в одном лице, даже Алёну порой привлекала к этому — девочка с удовольствием заменяла мать, когда той нужно было отлучиться в налоговую инспекцию или по другим делам. Через некоторое время Любовь Сергеевна сняла помещение побольше, а потом смогла нанять и продавцов. Место было бойкое, у метро и торговля шла хорошо. А в предпраздничные дни, особенно в преддверии Нового года, с прилавка сметалось всё, вплоть до того, что могло целый год простоять никому не нужное на самой высокой полке. В те дни план выполнялся на двести, а иногда и на триста процентов. Любовь Сергеевна была довольна, но не остановилась на этом. Рядом с магазинчиком, в уютном небольшом помещении она открыла детский клуб. За умеренную плату на пару часов туда можно было привести малыша, пока мама была занята или ей нужно было куда-либо отойти. С малышом там играли в развивающие и обучающие игры, и он общался с другими детьми. Такой формат оказался очень востребован среди родителей, и вскоре от желающих не было отбоя. На фоне достаточной успешности в бизнесе личная жизнь у Любови Сергеевны не складывалась. Насколько помнила Алёна, мужчины у мамы были. В более молодом возрасте они были постарше, не очень привлекательные, как казалось тогда Алёне, но теперь, став взрослой, она понимала, что, видимо, мама использовала их, заводя полезные связи ради своего дела. Потом же, когда бизнес наладился, и финансовое положение упрочнилось, мама стала пытаться создать семью. Были мужчины, с которыми мама надеялась на прочные отношения и даже говорила дочери, что наконец-то встретила свою судьбу. Однако через некоторое время что-то случалось, и Алёна понимала, что опять не сложилось. И с каких-то пор Алёна почувствовала, что мама изменилась. Она перестала надеяться на создание семьи и начала просто заводить любовников, одного, за одним. Она была успешной бизнес-леди, с деньгами проблем не было, и вокруг неё стали крутиться сплошные альфонсы. Алёна была обеспокоена. Она окончила институт и скоро собиралась выйти замуж. У будущего мужа была отдельная жилплощадь и Алёна всерьёз волновалась о том, что когда она после свадьбы съедет, маму кто-нибудь «окрутит», обманет, отберёт бизнес, а то и жильё… —Мама! Разве ты не видишь, он только деньги любит, на тебя ему плевать! — Вижу, дочка, не волнуйся. Разглядела, правда не сразу, — хитро улыбалась Любовь Сергеевна. — Зачем же он тебе тогда, раз ты видишь, какой он? Мама в ответ только загадочно улыбалась. Красивый молодой актёр, тонко чувствующий, с поэтичной душой. Писал ей стихи, осыпал лепестками роз, клялся в любви… После расставания с ним мама обнаружила отсутствие в доме шкатулки, пустой и не имеющей никакой ценности. Это была подделка. Любовь Сергеевна как-то купила её, — уж очень понравилась. Она была похожа на шкатулку работы великого Фаберже. Видимо, шкатулку актёр прихватил со злости, потому что ничего не нашёл. Мама была осторожна и всё ценное хранила в сейфе. Да. Ещё он стащил упаковку элитного чая. «Смешно, — говорила потом мама, — Рядом кофе стоял, ещё дороже, но он не взял. Видимо в кофе он плохо разбирался!» Алёне было не смешно. Она волновалась. Следующий знакомый: в прошлом отсидевший срок, за мошенничество. Конечно же, несправедливо (по его словам) ибо невинный, как младенец. Очень хорошо умел считать деньги, прямо талант. И связи полезные имел. А ещё любил кичиться ими. Мама его за глаза называла «кум королю, сват министру». Познакомились с ним по работе. Стали встречаться. Тот, видимо, почувствовал легкую добычу и включил обаяние на полную мощь. Любовь Сергеевна чуть не потеряла голову, но вовремя опомнилась. — Мама! Ему нужен только твой бизнес! Ты же видишь, как он пытается всеми силами туда влезть! — плакала Алёна. — Вижу, не волнуйся. Ничего не получит. Но он мне нравится… Ах, какой мужчина! — мечтательно улыбалась Любовь Сергеевна. К слову сказать, он и правда был очень импозантный, представительный и с мамой они смотрелись, как красивая пара. Но это было опасно. Мама понимала. И вовремя рассталась с ним… Потом был одинокий мужчина, в разводе, платил алименты на троих детей. Как мама, опять-таки, смеясь, говорила: «В кармане вошь на аркане», но красив, словно греческий бог Аполлон. Жил шикарно на мамины деньги ровно три месяца. Потом исчез в неизвестном направлении. Видно нашёл что-то ещё, получше. Мама до сих пор вспоминает о нём с теплом. При этом у неё затуманиваются глаза и она мечтает… В такие моменты Алёне маму жалко. Очень жалко. Любовь всей жизни она так и не встретила и решила компенсировать пустоту в душе такими вот случайными знакомствами. Она готова терпеть их со всеми хищническими замашками, которые иные из них и не особо скрывают, с удовольствием живя за счёт успешной, но одинокой женщины, думая, что она такая глупая и им хорошо удаётся пудрить ей мозги. Но они ошибаются. Она не глупая, иначе бы не построила успешный бизнес с нуля, она просто одинока. И ей хочется женского счастья. Просто счастья. Как и всем. Автор: Жанна Шинелева. Хорошего дня читатели ❤ Поделитесь своими впечатлениями о рассказе в комментариях 👇

- Та-ак. Ты снова сидишь в телефоне. – Зоя выдернула наушник из уха дочери. От неожиданности Лиза вздрогнула и не сразу сообразила прикрыть экран телефона от глаз мамы. - Снова переписываешься с этим? Он плохо на тебя влияет, отвлекает от учёбы. А у тебя выпускной класс… - Экзамены ведь не завтра, - виновато протянула Лиза, выдернула из второго уха наушник и выключила телефон. - Ужинать пойдём, - повторила Зоя строго и направилась к двери. Лиза вздохнула и покорно встала с дивана. Есть ей не хотелось, но с мамой лучше не спорить. Она нехотя поддевала вилкой макароны и поглядывала исподлобья на маму. - Ешь. Подождёт тебя твой Ромео, - Зоя по-своему расценила взгляды дочери. - Его Егор зовут, - тихо поправила маму Лиза. - Скажите, пожалуйста. А то я не знала, - язвительно заметила Зоя. - Рано больно заневестилась. - Мы просто дружим. Мам, ну хватит, - попросила Лиза. Зоя поставила перед дочерью чашку чая и положила на тарелку ватрушку. - Ешь. Одни глаза остались, - миролюбиво сказала она дочери. - Что, мама вчера нашу переписку увидела? Я не нравлюсь ей, - сказал Егор, когда на следующий день встретил Лизу у школы. - Не переживай, не увидела. А насчет того, что ты ей не нравишься… Она просто за меня волнуется. Не хочет, чтобы я повторила её ошибку. Знаешь, она влюбилась на втором курсе института и сразу вышла замуж. Когда родила меня, столько сразу навалилось: учёба, отсутствие денег, ещё я… Они с отцом не были к этому готовы. Стали часто ссориться. Мама говорила, что его словно подменили. Она взяла академический отпуск и уехала со мной домой к родителям. А отец… Он ни разу не позвонил, не приехал. Словно вычеркнул нас из своей жизни. Подал на развод. Маме очень тяжело было. Родители переживали, ругали её, что рано выскочила замуж… Со студента - какие алименты? А потом, когда отец стал работать, проявила гордость, не стала унижаться и подавать на алименты. Вот и вся любовь, - Лиза вздохнула. - На учёбу мама не вернулась. Пошла работать простым администратором в музей, по совместительству уборщицей. Я не хочу так. – Лиза шла рядом с Егором, понурив голову. - Пока не окончим институт, ни о какой там свадьбе даже не думай. - Ни о чём таком я и не думаю. А почему твоя мама замуж больше не вышла? – спросил Егор, поглядывая на Лизу. - Ухажёров было много, но она боялась за меня. Чужой мужчина в доме… Просто, наверное, не встретила вторую половинку. - Понятно, – буркнул Егор. – Слушай, у моего отца есть друг. Он недавно приехал к нам. Отличный дядька. У него жена три года назад умерла во время родов. Ребёнок тоже. Я знал тётю Любу. Красивая была. Жалко её. Сам слышал, как он отцу говорил, что надоело одному, хочет семью, а боится. Всех сравнивает со своей женой. - И ты предлагаешь познакомить его с моей мамой? Ну ты даёшь! - Лиза даже остановилась от возмущения. - А что такого? Она же никуда тебя со мной не отпускает. Была бы у неё личная жизнь, она легче к этому относилась бы. А так… - вздохнул Егор. - Думаешь? Только мою маму не так просто уговорить познакомиться с мужчиной. Она считает, что вы все ненадёжные, что вам нельзя доверять, при малейшей трудности бежите и бросаете... – говоря это, Лиза увидела, что Егор нахмурился и погрустнел. - Это она о взрослых мужчинах говорит, не о тебе, - успокоила Лиза Егора. - А я не мужчина? Ребенок, по-твоему? – огрызнулся обиженно Егор. - Не обижайся. Она боится, что ты можешь со мной так же поступить, как отец с ней. Понимаешь? – Лиза примирительно погладила Егора по руке. - Ты его никогда не видела? Отца? – уже спокойнее спросил Егор. - Откуда? Мы уехали, он не писал и не приезжал. У него, наверное, давно другая семья. Возможно, у меня есть брат или сестра. Представляешь? – Лиза невесело улыбнулась. - У нас с тобой будет двое детей, - оживился Егор, - чтобы им не было скучно. - Мы же договорились. - Лиза осуждающе посмотрела на своего друга. Егор очень ей нравился. Когда он был рядом, как сейчас, её сердечко начинало сильно биться, и внутри разливалось приятное тепло. Ей больше всего хотелось поцеловать его, обнять и не расставаться ни на миг. Но мама… – Пойдем, чего встал? – прикрикнула Лиза на Егора, и первая пошла дальше. Егор догнал её. - Так что, познакомим их? - Ничего не выйдет. Мама на мужчин не смотрит. От слова совсем. - А мы что-нибудь придумаем, - не унимался Егор. Падал снег, а Лиза с Егором его не замечали, обсуждали, как познакомить взрослых, которые боятся новых знакомств. Вечером Лиза сказала маме, что в пятницу будет родительское собрание на счёт предстоящего выпускного вечера. - Уже? Так рано? – удивилась Зоя. - Мам, до лета все кафе забронируют. Нам придется сидеть в школьной столовой… Отстой, – возмутилась Лиза. - Ладно. Во сколько собрание? – устало спросила мама. - В семь вечера. - Хорошо. Только ты поможешь мне убраться в конце работы, а то я не успею. - Зоя ожидала, что Лиза заноет, будет говорить, что задали много уроков, что у неё дела. - Хорошо, - неожиданно легко согласилась Лиза, чем сильно удивила маму. В пятницу она действительно помогла маме вымыть лестницу и холл в музее. Подойдя к школе, Зоря увидела в нескольких окнах второго этажа свет. Она вошла в опустевшее здание и стала подниматься на второй этаж. Её шаги гулко раздавались в тишине пустых коридоров. Неожиданно Зоя услышала за спиной чьи-то шаги. Она оглянулась. Следом за ней торопливо шёл мужчина. - Постойте! Где двенадцатый кабинет, не подскажете? – крикнул он ей. Зоя остановилась, ожидая его. - Зоя? Ты? – Мужчина остановился, не дойдя пару шагов. От неожиданности Зоя потеряла дар речи. В мужчине она узнала Алексея - своего бывшего мужа, отца Лизы. - Ты тоже идёшь на собрание? Кто-то из твоих детей учится в одном классе с моей Лизой? – Зое вдруг стало нечем дышать. - Нет, сын друга. Они с женой на дежурстве, врачи. Попросили меня прийти. Вернее, я сам вызвался от нечего делать. Зоя пошла было дальше по коридору, как голос Алексея остановил её. - Значит, твоя дочь уже в выпускном классе? - Да, наша дочь учится здесь. Или ты забыл, что у нас с тобой есть дочь? – язвительно заметила Зоя. - Не забыл. Только… - Алексей замялся. – Я не уверен, что это моя дочь. - Вот как? – задохнулась Зоя. - Ленку Смирнову помнишь? В общем, она сказала, что видела тебя вместе… с этим… как его… Толиком. И что ребёнок у тебя не от меня. Да я с ума сходил тогда. Убить был готов тебя. Помнишь, как мы ругались? - горячился Алексей. - Ты сейчас серьёзно? Почему у меня не спросил? Влюблённая в тебя дура наговорила на меня, а ты поверил? Из-за этого ты не звонил, не приезжал, на развод подал? Я не видела тебя семнадцать лет и никогда не хочу тебя больше видеть, – крикнула Зоя и бросилась бегом прочь. Её каблуки пулемётной очередью вспугнули тишину школьного коридора. - Постой… Зоя! – запоздало окликнул Алексей, и бросился догонять её. Но Зоя не хотела с ним разговаривать, оттолкнула. Она пришла домой с красными и опухшими от слёз глазами. - Мам, ты чего так рано? Собрания не было? – заволновалась Лиза. - Поставь чайник, - лишь сказала Зоя и закрылась в ванной. «Я же говорила, что ничего не получится. Что-то пошло не так. Мама плачет. Слишком быстро пришла домой. Что делать?» - написала Лиза сообщение Егору. Мама вошла в кухню. Она уже переоделась и привела себя в порядок. - Так что с собранием? - снова спросила Лиза. Мама сделала несколько глотков крепкого чая, прежде чем ответить. - Не знаю. Я встретила твоего отца. – Зоя снова отпила, чашка в её руке подрагивала. - Отца? Здесь? – Лиза удивлённо округлила глаза. - Да, здесь. Он, оказывается, все эти годы думал, что ты не его дочь. – Зоя всхлипнула от обиды. – Нет, это же надо такое придумать?! Век бы его не видеть. Всё, не хочу говорить о нём. После чая Лиза ушла в свою комнату и написала Егору: «Мама сказала, что встретила моего отца. Бред какой-то». Поздним вечером в квартире раздался звонок. Зоя пошла открывать. - Ты? Зачем пришёл? Уходи! – услышала Лиза испуганный голос матери. Она вышла из своей комнаты. Увидела какого-то мужчину в прихожей и Егора за его спиной. Сердце тревожно и одновременно радостно подпрыгнуло в груди. - Зоя, прошу, выслушай меня, – говорил мужчина. - Ничего не хочу слышать. Ты мне ни разу не позвонил, когда я уехала. Ты все эти годы не интересовался нами. Уходи! – Голос Зои сорвался на крик. - Да послушай ты, наконец! – тоже прикрикнул мужчина. - Да, я был дурак. Но я так сильно ревновал тебя, что хватило одной капли лжи, чтобы я поверил, - упавшим голосом сказал мужчина. - Дай, угадаю. Ты женился на Смирновой? Я так и знала, – Зоя истерично засмеялась. - Мы через полгода разошлись. Я не любил её. Я виноват. Прости. - Мужчина заметил Лизу. - Какая взрослая… - Ничего не понимаю. Дядя Лёша, вы отец Лизы? - спросил Егор. - Выходит, что так. Я всю жизнь отрицал это. Как я могу это исправить? Зоя… Лиза чуть не плакала. Просто таких совпадений не бывает. Мама плохо отзывалась об отце. И вот он стоит тут, напротив неё, а она не знает, как к нему относиться. Она прислушивалась к себе, и ощущала, что больше рада этому, чем расстроена. Тем более что выглядел он вполне прилично, его даже можно назвать красивым. Но мама права - его не было в её жизни семнадцать лет. Он не интересовался, не хотел знать ничего о ней. - Как у тебя всё просто. Давай попробуем всё исправить. – Зоя передразнила Алексея. - Ты тогда такое письмо мне написал... У меня нет слов. Как вообще ты посмел сюда прийти?! - Что мы в прихожей стоим? – вмешалась Лиза. - Пойдёмте на кухню, там поговорим. – Она погладила по плечу маму. Зоя резко дёрнула плечом, сбрасывая её руку. - Не вмешивайся, Лиза. Никуда мы не пойдём. Думаешь легко простить эти семнадцать лет? Ему пора идти. – Зоя подошла к двери и распахнула её. - Уходите! - Я не писал тебе никаких писем. Лиза права, нам нужно… - Уходи! – со слезами в голосе повторила Зоя и ушла в комнату. Всю ночь Лиза слышала, как мама ворочалась в соседней комнате, вздыхала и всхлипывала. А Лиза думала об отце, о том, что узнала из обрывков фраз. Кто-то их обоих обманул, разлучил, а они поверили, расстались. Почему людям так трудно бывает поговорить? Сделали бы тест ДНК и все сомнения отпали бы. На следующий день после школы они с Егором обдумывали, что делать. - Я поговорю с дядей Лёшей. Он заинтересован выяснить правду, - пообещал Егор. – А ты согласна сделать тест? - Ещё бы! Несколько дней обстановка была напряжённой. Зоя отказывалась говорить об отце с Лизой. И та с нетерпением ждала результата теста. Егор уговорил дядю Лёшу пойти к маме Лизы и там всем вместе прочитать заключение. Лиза действительно оказалась дочерью Алексея, того самого мужчины, с которым они с Егором хотели познакомить её маму, подстроили их встречу в школе. Семнадцать лет обид трудно забыть. Алексей не торопил Зою. Терпеливо сносил обвинения, вымаливал прощение. Через какое-то время Зоя всё же простила его. Их сблизила Лиза, которой очень хотелось иметь отца. Главное, они все вместе, пусть и через семнадцать лет. Не нужно верить сплетням и словам завистливой подруги, тем более влюблённой в твоего мужа. «Любовь не боится огромной разлуки, она погибает от маленькой лжи» Вероника Тушнова «Так не поранит острый нож, как ранит подлой сплетни ложь, причем лишь после обнаружишь, что сделал это тот, с кем дружишь» Брант Себастьян Автор: Живые страницы. Как вам рассказ? Делитесь своим честным мнением в комментариях 😇

➕Почему советские врачи советовали пить кефир ровно в 21:00? 😵🔳🍗

Когда-то Света считалась гордостью класса и школы. Училась очень хорошо, после получения аттестата ей прочили блестящее будущее в вузе, затем – на научном поприще. До той роковой встречи с Виктором она была уверена в том, что в ее жизни все сложится именно так, как говорили окружающие. Мать Светланы вышла замуж довольно поздно, ближе к тридцати годам. Не хотела обременять себя семейными узами, но ее последний ухажер, некий Игорь, оказался очень упертым. Пять лет обхаживал капризную красотку Любу, и она дала согласие на свадьбу. Игорь показал, что не зря ухаживал, и организовал не только роскошную свадьбу. Он купил небольшой домик, в котором Люба сразу почувствовала себя хозяйкой. Свекрови у нее не было, так как она скончалась за несколько лет до знакомства Игоря с будущей женой. Свекор познакомился с женщиной по объявлению в газете. Они получше узнали друг друга и решили пожениться, после чего уехали в Болгарию. Так что Игорь не имел родственников, которые могли бы докучать частыми визитами. Люба не сразу смогла забеременеть. Две попытки закончились выкидышем, а третий раз оказался удачным – родилась Света. Ее пронзительные голубые глазки, вздернутый носик и милые веснушки никого не оставляли равнодушным. Густые темно-рыжие, с медным отливом, волосы тоже были предметом особой гордости любящих родителей. Игорь вспоминал свою покойную мать, у которой тоже была такая роскошная шевелюра, и души не чаял в единственной дочери. Самым удивительным оказалось преображение Любы. Женщина, которая до рождения ребенка считала, что Вселенная крутится лишь вокруг нее, стала самой заботливой и нежной мамой и женой. Игорь возвращался домой в чистый уютный дом, где его ждала красавица-жена и непоседливая шалунья-дочь. Люба однажды завела разговор, что в таком доме неудобно жить с маленьким ребенком. Игорь ничего не ответил, но через полгода перевез семью в новый многоэтажный дом, почти в центре города. Дом был монолитный, с увеличенной площадью комнат. Любе больше всего понравилась кухня и гостиная: - Ну вот, теперь есть, где развернуться. Да и Светочке будет лучше играть, вон сколько детей во дворе. Женщина оказалась права. Миловидная девочка быстро привлекла всеобщее внимание, и вскоре мальчики наперебой бежали к балкону Светы. Стоя внизу, они кричали, стараясь перекричать друг друга: - Светка, выходи, гулять пойдем! - Светка, пошли мороженое есть, я тебе два куплю! Матери хихикали: - Вот уж навела шороху девчонка. Как будто кроме нее, других девочек нет. Пойдя в первый класс в школу, что была напротив их дома, Света на третий день учебы вернулась недовольной. - Меня учительница посадила с каким-то мальчиком. Он мне не нравится. Все время молчит и ничего не дает посмотреть в своем пенале. - А как его зовут? – с улыбкой спросил отец. Девочка фыркнула: - Витя. Дурацкое имя, и сам как дурачок. Люба, подумавшая, что из таких отношений обычно развивается сильная любовь, как в воду глядела. Света в конце года сама не захотела пересаживаться от одноклассника, и всю начальную школу ребята просидели за одной партой, меняя лишь ряд и место. Учителя и другие дети подшучивали над ними, называя парочкой, но Света не обращала внимания. Витя ей уже очень сильно нравился, и она не собиралась допускать, чтобы он был с другой девочкой. Когда ребята перешли в девятый класс, Витя впервые объяснился Свете в любви и поцеловал ее. Света после этого была сама не своя от радости и смущения. Однако, будучи очень уверенной в себе особой, объявила подругам, что теперь они с Витей будут вместе навсегда, потому что у них – настоящая любовь, как показывают в мелодрамах. Правда, их отношения не всегда были безоблачными. Взбалмошная Светлана не могла отказать себе в удовольствии помучить Витю, заставить лишний раз нервничать и переживать из-за ревности. Могла начать строить глазки кому-нибудь, чтобы посмотреть на Витину реакцию. Он и в драки из-за нее лез, и сам получал от ребят постарше и посильнее. Его мать только вздыхала: - Не связывайся с ней, слишком уж капризная и своевольная. Не даст тебе житья со своими заскоками. - Света не такая, - отвечал сын. – Она просто притворяется, но на самом деле любит меня. И мы всегда будем вместе, до старости. - Ой, не сказала бы, - качала головой женщина. Однако она понимала – чем больше будет надоедать Вите, тем скорее он просто уйдет от нее. Характер у него был в отца – тот тоже терпеть не мог, когда ему говорили одно и то же несколько раз. Мог и ударить, и послать куда подальше, что Витина мама испытала на себе. Поэтому и осталась без мужа, который объявил, что не собирается дальше терпеть ее учительские замашки. Витя каждый раз терял способность соображать, когда видел Свету. Особенно, когда она была в хорошем настроении и обворожительно улыбалась. Тогда ему казалось, что все вокруг замирает, и остается только она, с ее милой улыбкой и лукавыми глазками. Впрочем, благосклонность Светы не означала, что она будет ангелом во плоти. Напротив, иногда она жесточайшим образом испытывала его терпение. Могла захлопнуть дверь перед его носом, сказав, что он ей надоел. Если он хотел загладить свою вину, начинала насмехаться и высмеивать перед подругами, чтобы все видели, как она круто его выдрессировала. Тогда Витя мог взорваться и послать девушку сразу по нескольким известным направлениям, после чего каялся и просил прощения. Хотя Светлане тоже не раз пришлось извиняться перед парнем за свои выходки. Дикая ревность со стороны каждого и нежелание уступать часто служили причиной для серьезных ссор. Ребята умудрились вдрызг разругаться даже на выпускном вечере, но уже через три дня бежали друг к другу, чтобы повиниться и помириться. Оба клялись в вечной любви и шли гулять по берегу речки, где любовались закатом и беспечно целовались. Витя в один из таких вечеров как-то сказал Свете: - Мне становится страшно, когда я думаю, что могу потерять тебя. Вдруг ты встретишь кого-то, кто покажется тебе лучше меня… - Не говори глупостей, - прильнула к нему девушка. – Кто может быть лучше тебя? Нам скоро поступать вместе. Давай пойдем учиться на один факультет. Ты на какой хочешь? - Я еще не определился, - признался парень. – Учиться не особо хочется, если честно. Лучше пойти работать, так хоть бабки реальные будут. - И куда ты пойдешь? - в голосе Светы послышались насмешливо-высокомерные нотки. – Ни образования, ни профессии. Так и будешь всю жизнь кому-то прислуживать и бегать на задних лапках. - Перед кем я буду бегать? – насупился Витя. - Да хотя бы передо мной. Я-то получу диплом о высшем образовании, буду строить научную карьеру. А ты что будешь делать? Перебирать фрукты на рынке или грязь на дороге мести? Стыдно будет говорить, с кем я связалась, - дерзко ответила Света. Витя вспыхнул: -То есть ты уже заранее меня стыдишься? Как будто ты уже получила свой диплом и стала доктором всех наук? Да пошла ты, спесивая мымра! - Как ты меня назвал? – вскочила Света и схватила Витю за руку. Парень молча стряхнул ее и быстрым шагом пошел прочь. Ни разу не оглянулся назад, а Света осталась на месте, нервно кусая тонкие побледневшие губы. - Ну и зачем мне надо было это говорить? – злилась на себя девушка. Она даже позвонила Вите, но он не собирался отвечать. Обида взяла верх над благоразумием. - Ну и пошел он, - решила Света, направляясь домой. – У меня таких, как этот Витька, будут десятки в универе. Но судьба распорядилась так, что в тот год девушка ни в какой вуз не поступила. Света собиралась назло Вите, который пропал с горизонта и почти месяц не звонил, пойти на дискотеку в ночной клуб: - Пусть знает, что на нем свет клином не сошелся. Ушел один – найду другого, сами будут за мной пачками бегать. Пачка не пачка, но первый же кавалер появился рядом с девушкой сразу же, как только она появилась в клубе. Света прошла на второй этаж, где стояли столики, и для храбрости заказала себе коктейль. Однако вместо официанта перед ней с бокалом в руках появился высокий молодой человек с темными короткими волосами, чем-то похожий на героев аниме: - Пожалуйста, вот ваш коктейль, красавица. Света окинула его любопытным взглядом. Парень был постарше лет на пять-семь, спортивного телосложения, что ей очень понравилось. Еще больше ее заинтересовало, что он явно чувствовал себя уверенно перед ней. Девушка начала присматриваться. - Меня зовут Юра, - улыбнулся он и поднял свой стакан, в котором была светло-янтарная жидкость. Света представилась, и мужчина провозгласил: - Предлагаю выпить за знакомство. И приглашаю на танец. Он бережно помог Свете спуститься по ступеням и повел на танцпол. Весь вечер Юра не выпускал девушку из своих объятий. Провожая ее до дома. шепнул: - Я умру, если ты не позвонишь мне. Света пообещала, что не допустит этого, и позвонила. Поток сознания полностью перестроился, и за время общения с новым знакомым девушка ни разу не вспомнила про Витю. В голове мелькнула мысль, что бывших вспоминать ни к чему, пусть локти себе кусают… Юра со всей ответственностью принялся ухаживать за девушкой. Дарил ей такие подарки, что она порой теряла дар речи и лишь восхищенно ахала. И через месяц молодые люди оказались в ЗАГСе, где в присутствии других людей принесли друг другу клятвы любви и верности. Юра был на седьмом небе от счастья. Он с первого взгляда влюбился в Свету и никакой другой девушки не видел своей женой. То, что она молода и хочет учиться, воспринимал, как величайший дар свыше. Однако Света сама решила, что хочет взять небольшой перерыв на год, чтобы подумать, какую профессию ей лучше выбрать. Молодой супруг не возражал. Ему нравилось, что эта своенравная красавица стала его законной женой и отныне у них совместное будущее. И уж сколько страсти он был готов дарить ей каждую ночь, что по утрам голова кружилась… Время шло. Родители Юры гордились сыном, который сумел заработать на собственную квартиру в престижном районе и полностью обеспечивал свою семью. У супругов родился сын, которого они назвали в честь Юриного деда Глебом. Свекровь обожала единственного внука и находила повод каждый раз оказаться поблизости, чтобы малыш Глеб побольше времени проводил с ней. Казалось бы, все складывается лучшим образом, но Света чувствовала, что ее что-то постоянно беспокоит, не давая радоваться жизни и спокойно спать. Давило ощущение непреходящей тоски, накрывало желание уйти от всех подальше и прокричаться так, чтобы сил не осталось. Юра заметил состояние жены и мягко спросил, что с ней происходит. Света тут же придала своему лицу отстраненное выражение: - Ничего особенного. Наверное, просто устаю, Глеб тот еще проказник. - Нам бы нужно выехать куда-нибудь, сменить обстановку, - озабоченно проговорил супруг. Но в глазах Светы не увидел ответа – поддерживает она его или нет. Словно ей было все равно, что он предлагает. Однажды друзья Юры предложили устроить что-то вроде семейной вечеринки, только без детей. Думая немного отвлечь жену, мужчина предложил ей пойти с ним. - Сходим, развеешься немного. Хоть переключишься на что-то другое. При виде разноцветных бутылок с алкоголем, Света радостно встрепенулась: - А давай наделаем коктейлей и всех напоим. - Всех не получится, у нас Слава - почетный спиртсмен, кто с ним пьет, первый под стол закатывается, - рассмеялся Юра. Вскоре ему стало не до смеха. Светлана опрокидывала в себя рюмки с коктейлями одну за другой. Юра отвел жену в сторону, где были уютные диванчики, и прямо спросил: - Горе заливаешь? Что не так? - Все, - икнула Света. – Юрочка, прости меня. Я тебе никогда этого не говорила, потому что ты классный муж и отец… но я до сих пор люблю его и не могу забыть… Юра мгновенно сник. - Кого? – тихо спросил он. – Твоя прежняя любовь? - Да, - вытирала слезы жена. - Витя? – глухо поинтересовался супруг. Он словно разом стал меньше ростом и у́же в плечах. - Откуда ты знаешь? – поразилась Света. Юрий криво усмехнулся: - Так я уже сколько времени слышу, как ты зовешь какого-то Витюшу во сне… все думал, кто он. Оказывается, вот кто… теперь буду знать… - Прости, - Света опустила голову и уставилась на свои руки. – Ты так стараешься, чтобы нам хорошо жилось… давай разойдемся. Не могу так больше, не хочу мучить ни тебя, ни себя. - Думаешь, так легко выбросить шесть лет совместной жизни коту под хвост? – мрачно усмехнулся Юрий. Поднявшись с места, сухо предложил: - Поехали домой. На сегодня веселья хватит. - Поехали, - покорно согласилась жена. Всю дорогу супруги молчали, как после крупной ссоры. Размолвки и прежде случались, но до разговоров о расставании дело не доходило. В ту ночь Юрий впервые сам ушел спать в гостиную, а Света прокрутилась без сна в спальне, вспоминая прошедший вечер. Перед глазами стояло лицо мужа, с бледными губами и запавшими скулами. Он всегда умел держать удар, оставаться невозмутимым в любой ситуации. Однако подобного от любимой женщины он явно не ждал и впервые проявил свою боль… Наутро супруг удивил Свету тем, что встал с утра пораньше и приготовил завтрак всей семье. Женщина, не зная, как смотреть мужу в глаза, чувствовала себя очень неуютно. Однако Юрий, как ни в чем не бывало, чмокнул ее в шейку и поинтересовался: - Кофе черный или с молоком? Света попросила с молоком и сидела, наслаждаясь вкусом напитка. Маленький Глеб возился со своими игрушками, поминутно обращаясь к обоим родителям по очереди. Юрий после завтрака отвез сына к родителям, которые просили его почаще давать видеться с единственным внуком. По дороге на работу Юрий отправил жене сообщение: - До вечера, любимая. Шлю тебе миллион поцелуев. Под сообщением красовался стикер в виде роскошного букета роз с мерцающими поцелуйчиками. Света печально улыбнулась: - Ты такой славный… Муж вел себя так, чтобы она скорее забыла Витю, который словно в Лету канул. Сколько лет прошло, ни разу не дал о себе знать. Город небольшой, общих знакомых хватает. Скорее всего, он уже в курсе, что Света замужем и у нее есть ребенок. Может, поэтому и не хочет появляться снова в ее жизни, считая, что уже все упустил? Но это невозможно, ведь между ними была поистине сумасшедшая, пылкая, всепоглощающая любовь, которую нельзя повторить или забыть. Постепенно мысли о Вите стали казаться несбыточной фантазией, которую следовало просто взять и выбросить из головы, чтобы зря не тревожить собственный разум. Света стала понимать, что муж сделал для нее намного больше, чем мог или должен был. Его терпение и любовь были такими, что она смогла признать только одно – он стал для нее всем. Главной опорой и надеждой в жизни. Света стала чаще думать, что в ее жизни наступили покой и гармония, которых ей так не хватало, когда она в объятиях мужа думала о другом мужчине… В субботний день Светлане нужно было ехать по делам. Она попросила свекровь посидеть с Глебом, на что та согласилась с большим удовольствием. Женщина приехала с кучей гостинцев для внука, не забыв захватить новые игрушки. - Мам, я побежала. Если захочет есть, в контейнере котлетки и пюре, в маленькой кастрюльке – свежий суп. Компот, как обычно, в термосе, чтобы холодный не пил. Постараюсь поскорее вернуться. Выйдя из подъезда, Света нащупала в кармане связку ключей и вздохнула: - Блин, совсем забыла. Придется садиться на автобус. Ее машина была на СТО, так что в этот день придется пользоваться общественным транспортом. Внимание молодой женщины привлек высокий широкоплечий мужчина, стоявший спиной к ней и говоривший по телефону. В посадке головы и манере держать аппарат было что-то смутно знакомое, от чего у Светы по спине вдруг прошел холодок… - Ладно, я перезвоню. Надо сходить кое-куда. Незнакомец закончил разговор и обернулся. Света почувствовала, как ее ноги приросли к земле. На нее изумленно смотрел Витя… за эти годы он порядком возмужал, изменился, но его глаза, голос и улыбка оставались теми же… Оба в один голос воскликнули: - Ты?! Света не заметила, как Витя стремительно шагнул к ней, заключил в свои объятия и страстно поцеловал. Ошеломленная встречей с ним, Светлана не сразу сообразила, что ей нужно держать дистанцию. Со стороны они выглядели, как любовники, встретившиеся после долгой разлуки… Вечером состоялся грандиозный скандал, в котором принимала участие и свекровь. Она была возмущена тем, что жена ее единственного сына настолько открыто стала крутить шашни с посторонними мужчинами, и не собиралась умалчивать об увиденном. - Между нами ничего не было, это была случайная встреча, - пыталась объяснить Света, но Юрий был неумолим. - Это же Витя, который тебе ночами снится, так? По описанию вполне подходит, - сквозь зубы проговорил он. - Да, Витя, - со слезами отвечала Света. – Но сегодня я впервые увидела его со дня нашего расставания. Клянусь, это правда. - Не уверен, - жестко ответил Юра и начал собирать вещи. Света следила за ним полными отчаяния глазами. Она прекрасно понимала состояние мужа. Столько сил и времени вложил в то, чтобы она смогла забыть свою первую любовь. Как он старался быть для нее поддержкой во всем, чтобы у жены не было и тени сомнения в его любви и преданности. А что сделала она? Так и не смогла вырасти из коротенькой юбочки и бантиков, которые носила в дни, когда ей впервые стал нравиться Витя. Все думала, что он –единственный, за кого ей стоит держаться. Только кто оказался прав? Тот, который поставил свое уязвленное самолюбие выше их любви, или тот, кто ради Светы готов был терпеть присутствие третьего в их жизни, пусть и не на физическом уровне? Юра собрал вещи и позвал за собой мать. Свекровь поджала губы и отвернулась от Светы, когда та пыталась поговорить с ней: - Я видела, как ты обнималась, своими глазами. Я не прощу тебе такого свинства по отношению к Юре. Света понимала, что не должна была уступать охватившему ее порыву. И горько жалела о том, что встретила Витю спустя столько лет… - Он не хочет с тобой говорить, - сообщил женщине двоюродный брат Юры, Саша. – Юрка в депрессии, ничего не хочет. Уже несколько дней не выходит на работу, его уже потеряли. - Что же я наделала… - Света смотрела перед собой полными слез глазами и ничего не видела. Она собственными руками разрушила счастливую, семейную жизнь. P.S. Витя к ней не вернулся, потому что уже был женат, и у него растут две замечательных девочки. Автор: Ольга Брюс. Спасибо, что прочитали этот рассказ ❤ Сталкивались ли вы с подобными ситуациями в своей жизни?

Та-ак... тряпочку выбросила, чем вызвала ещё один негодующий взгляд, губку положила на шкаф Стаса. Тут у каждого – свое. Впрочем, у Томы вообще ничего своего здесь, в Ярославле, не было. Она делила съемную квартиру с двумя подругами. Долгое время жили они с Ленкой вдвоем. Но вот однажды Ленка привела с работы Нюрку, пожалела. Нюрка была особым экспонатом. Приехала она из какого-то бурятского таёжного поселка, где люди годами живут без электричества, потому что какие-то деятели ещё в начале века украли "линии электропередач". Поселок подпитывался и подпитывается до сего дня от генератора, живёт без магазинов и связи. Но, как ни странно, в поселке исправно работает почта, которая и присылает практически все товары и ... ещё удивительней – функционирует школа. В школе – три работницы. Два учителя и уборщица. Но каким-то чудеснейшим образом Нюрка окончила там девять классов и приехала по направлению сюда – учиться в политехнический колледж. Общежитие ей не дали, но она не теряла надежды и жила, где придется. Когда Ленка подобрала ее, привела просто перебыть несколько дней, она ночевала в подсобке их магазина, находясь в поисках очередного жилья. И было девчонке всего-то семнадцать лет. В первый же день своего пребывания Нюрка вымыла им три окна. Хоть было уже и холодно – шла осень. Нюрка махнула рукой, и через пару часов стекла сияли в лучах осеннего заката. К вечеру следующего дня в холодильнике появилась большая кастрюля борща. Из чего она его сварила – непонятно. Говорит, что почти все нашла в их холодильнике, который тоже, кстати, засиял чистотой. Нюрка как будто побаивалась их, была услужлива, старательна. Да, она была младше, но дело, скорее, не в этом. Просто для нее заочница Лена, девушка модная, деловая, обожающая красивые шмотки, и "офисная дама" Тамара, уже имеющая мужчину, были почти небожителями. У Нюрки там, в таёжном, было пятеро братьев и сестер, пьющий отец и издерганная тяжкой жизнью мама. Одежонки у нее особо и не было, и новые соседки одели ее с ног до головы. Особенно старалась Ленка. – Господи-и...! Выброси ты эти штаны. На,– она протягивала ей свои старые джинсы, – Турция, между прочим. Носи, а то на улицу с тобой стыдно выйти. Нюрка отказывалась, но Ленку не перепрешь. Заставила. И теперь тщательно следила за Нюркиным гардеробом, ругала, фанатично обучала премудростям моды и стиля. Нюрка подчинялась, но видно было, что этот вопрос ее никак не занимал. Она взялась мыть полы вечерами в подъездах, и сколько Ленка не наставляла ее, чтоб она надевала туда старый спортивный костюм, подаренный Нюрке кем-то в магазине, она все равно выходила в своем фланелевой старом затертом халате, подбирала подол и намывала полы – костюм берегла. – Свезу летом Светке, она счастлива будет, – говорила о младшей сестре. В общем, выселять Нюрку уже не хотелось. Договорились с хозяевами и зажили втроём. А здесь, в коммунальной квартире Стаса, Тома стала частой гостьей. Вместе они работали в торговом офисе в десяти минутах ходьбы. Тома туда устроилась случайно – позвала на свое место знакомая землячка (она сама выходила замуж и уезжала). Томка пару лет назад не поступила в институт и теперь уж не знала – нужна ей эта учеба или нет? Она закончила многочисленные курсы для работы в офисе, и эти свидетельства – полученные через интернет, работодателя вполне устраивали. А личная жизнь с появлением Стаса зашла в тупик. Спустя год отношений Тома поняла – жениться Стас не хочет. Он был уже однажды женат, в браке ему не понравилось, у него росла дочка. А ещё он устал от капризов и требований бывшей жены, боялся обжечься второй раз. Он так тщательно заботился о предохранении, что однажды Томка даже сорвалась – хлопнула дверью и ушла. Но ушла ненадолго... Отношения тянулись, то затухая, то возобновляясь с новой страстью. Вот и сейчас шел сезон нового всплеска страстей, подпитанный новогодним настроением, корпоративным банкетом и яркими огнями города. В офисе Томы и Стаса шли выходные, а Ленка и Нюра уже работали – их магазин открылся. Дома сидеть одной не хотелось, и Тома задержалась у Стаса. Вечерами они ещё пили шампанское, провожая и провожая старый год. Тома поставила турку на огонь, когда в дверь позвонили. Она не посчитала звонки, но судя по тому, что никто из соседей к двери так и не пошел, звонили Стасу. Кофе, вроде, не нагрелось – Тома направилась к двери. Открыла сразу, без задверного опроса. На пороге стояла девушка с ребенком на руках. Ребенок был в комбинезоне, девушке было явно тяжело. – А Стас где? Тома сделала шаг назад, запустив гостью. – Спит..., – на автомате ответила Тома, только-только начиная понимать – кто перед ней. – А ты Тамара что ли? – Да... Девушка сунула ей ребенка, Тома обхватила, ребенок был тяжёлый, пошатнулась. – Вот! Скажешь, весной вернусь, заберу, а пока пусть... – У вас кипит! Эй! Кофе! – раздалось с кухни. Кофе! С ребенком на руках Тома метнулась на кухню, подкинула повыше, перехватила чадо, посмотрела и упёрлась в маленькие глазки из-под шарфа повязанного под самый нос. Она выключила выкипевший на плиту растекшийся коричневый напиток. Выразительно глянула на соседку, стоящую рядом, но не протянувшую руку, чтоб выключить газ. Это ж надо! Кофе пропал, и плиту теперь мыть! Она вернулась в коридор, дверь была открыта – казалось, девушка уходит. – В сумке всё. Она пюре любит грушевое, персиковое. Ну и мясо не забывайте. Всё! Стасу привет, – она уже легко спускалась с лестницы, с маленькой сумкой через плечо, – Скажете – его очередь, а мне тоже отдохнуть надо. – Девушка! Эй! А ребенок? Эй! Девушка! – Тома смотрела вниз, но нежданная гостья уже выскользнула из подъезда. Тома перевела взгляд на ребенка, девочка смотрела на нее с интересом. Тома отпустила шарф с лица – симпатичная мордашка, приоткрытый ротик. Сначала Тома даже не поняла, что случилось. Вернулась в комнату. Стас, свернувшись, спал на разложенном диване. Тома села у него в ногах, расстегнула комбез девочки – у них было тепло. – Стас! Ста-ас! Стас, проснись, – она теребила его. Стас пробормотал что-то, перевернулся и задремал опять. Да, шампанского вчера было многовато. – Стас, это твой ребенок? Проснись, тебе ребенка принесли. Ста-ас! Стас, не глядя на нее, поднялся, спустил ноги с дивана, обхватил голову. – А кофе есть у нас? – Нету, выкипело все, пока я с твоей бывшей общалась. – С кем? – и тут он поднял голову и, наконец, увидел ребенка, – Это что? – Не что, а кто? По-моему, это ребенок. – Какой ребенок? – Тебе передали. Стас, я ничего не поняла, она что-то говорила, но у меня кофе выкипало и я.... – Ты дура? Где она? – Стас вскочил на ноги, смотрел на дверь. – Ушла. Вернее, убежала очень быстро. Я не виновата, она... – Чего она сказала? – Стас метнулся к окну, дернул тюль, выскочил на маленький балкончик прямо в трусах. Тома отвернулась, закрыв собой от холода раздетого уже ребенка. – Чего она сказала? – вернулся Стас. – Сказала, что в сумке все... Сказала, что твоя очередь, и ещё что-то... – Что? – Ой! Она, вроде, сказала, что уезжает до весны. Стас, неужели.... – Зачем? Зачем ты ее взяла? Кто тебя просил? Девочка испугалась его окрика, прильнула к Томе и заплакала. – Я не брала! Она просто оставила ее... Тихо, тихо, малыш. Ну-ну, чего ты... – Зачем ты ей вообще открыла дверь? – Ну, как? Я ж не знала. Открыла, да и все. А там – она... – Господи! Какая ж ты – дура! Стас бегал по комнате, натягивая на себя штаны, джемпер. – Стас! Хватит уже! Успокойся! – Томка уж и сама чуть не плакала. Она только сейчас начала понимать, что случилось, – Не может она вот так ребенка бросить, она же мать! Сделает свои дела, да вернется... – Ага! Жди! Ты не знаешь ее... Мать! Как же – мать! Он собирался. – Ты куда? – она качала на коленях девочку. – Постараюсь ее поймать. Будь тут... – А ... как же я одна-то? Я ведь никогда с детьми... Стас! – А кто тебя просил ее брать! Вот теперь и сиди! – и уже в двери оглянулся, – Я позвоню. Растерянная Томка осталась с ребенком на руках. Вот те и на! Она смотрела на девочку, та нашла на ее футболке стразы и ковыряла их пальчиком. Ох! Что же делать? – Привет! – игриво начала Тома, – А звать-то тебя как? – У... , – ответил ребенок, указывая на стразы. – Ага, – вздохнула Томка. Имя-то ладно... Хуже, что Томка вообще не представляла – что делать с дитем, и как себя вести. В дверь стукнули. – Вы собираетесь плиту в порядок приводить или нет? У нас прислуги нет, а мне готовить надо! – окрик из-за двери. – Сейчас, – ответила Тома, посмотрела на ребенка, стянула с девочки шапку, вязаную кофточку, поставила на пол возле дивана, – Ты поиграй тут, на вот, – она сунула ей маленькую подушку в виде акулы и направилась к двери. Но акула девочку заинтересовала лишь на секунду. Она оглянулась и смешно потопала за Томой. – Нет, нет. Играй тут, я быстро, – она хотела было закрыть дверь, но ребенок скривил личико в плаче, – Ох! – Тома подхватила ее, – Ну, только не ной! Я ж сказала – быстро. Ничего не оставалось, как отправляться на кухню с девочкой на руках. На кухне копошились Оксана и ещё одна соседка. Тома поставила девочку у стула, взялась за тряпку, но девчушка ухватила ее за ногу, тянула шорты вниз, а ручки к Томе – просилась на руки, хныкала. – Ой, а кто это у нас? – засюсюкала вторая соседка, – Как зовут тебя? Девочка посмотрела на нее и захныкала ещё больше, тянула руки к Томе. Пришлось Томе взять ее, и управляться одной рукой. – Как зовут-то? – переспросила соседка уже Тому. – Не знаю, – ответила та. – Это как? – А вот так. Стас придет, скажет. – Так ее что, Стасу оставили? Она тут будет? – Я не знаю. – Нет нормально. Вы как-то уж определитесь. Он, между прочим один тут прописан, и платит за одного, а теперь, то Вы, то ребенок..., – ворчала Оксана,– У нас тут что? Ночлежка или бордель? – Не беспокойтесь, я тут не задержусь! – резко ответила Тамара, кинула тряпку в мусор и направилась в комнату. Нет...хороший такой день предполагался: хотели в кафе сходить, фильмик посмотреть вечером классный, и на тебе! – Откуда ты взялась-то? Откуда? – Тома начала смешить девочку акулой и та заливисто рассмеялась, села на пол. Ух ты! И не так уж это сложно – сидеть с ребенком. Даже весело. Но потом ребенок как-то притих, сосредоточился, увлекся рисунком на ковре, а Томка задумалась о ситуации. А что если не вернёт Стас мать? Что, если и правда, оставила она ребенка на него? Он же... Он... Тома как ни пыталась, никак не могла представить Стаса в этой ситуации. Какой он отец? Он же сам, как ребенок? Она набрала его номер – он не отвечал. Начала набирать ему сообщение. И тут пахнуло... Тома сразу и не поняла, встала с телефоном в руках открыть форточку. И вдруг дошло – девочка! Она сделала это прямо в штаны! Ну, да. Дети делают это именно так. Тома приложила ее на бочок, потянула резинку – ребенок был в теплых вязаных штанишках, колготках и памперсе ( кажется это сооружение так называется...или не так?). То, что увидела Тома под ним, привело ее в шок. Нет, она ничего делать не будет, пусть приезжает папаша и... Но девочке явно произошедшее не нравилось, она показывала на попу, хныкала. – Ооо! – взвыла Тома и начала стягивать с нее теплые штаны. Они неприятно пахли, и это мягко сказано... Нужно было нести ребенка в ванную. Тома брезгливо взяла девочку под мышки, пригрозив. – Не вздумай на меня карабкаться! Но девочке было явно неловко, возможно даже больно, и она, естественно, разревелась. – Занято! – раздался мужской бас за дверью ванной. Ребенок кричал громко. Может в туалете раздеть? – подумала Тома и толкнула плечом дверь туалета. – Да не ори ты, – поставила девчушку на пол, нервы сдавали. Девочка ухватилась руками за не слишком чистый ободок унитаза. – Не тронь! – порывисто огрызнулась Томка, в общем-то, в целях защиты ребенка, но ребенок это не понял, решил, что его ругают, заверещал ещё громче. – Да не верещи ты! Сейчас... Тома закрыла унитаз, приземлилась туда, потихоньку стянула с девочки колготки. Лучше бы в отсутствии доступа к воде она этого не делала, но девочка плакала... В ванной лилась вода, выходить оттуда никто не спешил. – Тихо, тихо! Ну, прости. Не плачь. Пожалуйста, не плачь ... Сейчас... Она не выдержала, постучала в стену. – А можно побыстрей! У меня ребенок плачет! Вода продолжала литься ещё долго. Тома уже не боясь перепачкаться взяла девочку на руки, начала качать на коленках, по ее коленкам тоже размазался "пахучий шоколад" – Купаться будем вдвоем, товарищ! Не кричи только ... Наконец из ванны выполз муж Оксаны в махровом халате с полотенцем в руках. Тома подхватила девочку под мышки, подцепила грязные колготки и направилась туда. – А кто Вы, собственно, такая, чтоб нас торопить? И что это тут за дети? Какое право Вы имеете... – Подержите, а то тут сыро. Вы намочили, – и Тома сунула ему девочку в руки, а сама открывала нужную воду – здесь у каждого свой счётчик. Мужчина до того опешил, что девочку взял, и даже посадил на руку. И Тома ничуть не удивилась, года услышала троекратный отборный нелитературный сленг, когда уже закрылась с девочкой в ванной. Ребенок все ещё плакал, уже навсхлип, с обидой оттопырив губку. – Водичку любишь? Давай купаться. Но девочка вдруг испугалась. То ли чужая ванна так испугала ее, то ли сильная струя воды, она заверещала истошно, вцепилась в Тому, когда та попробовала ее в ванную поставить. Пришлось ее мыть над раковиной. Было это жутко неудобно, а ещё неприятно и невесело. Но вскоре попа стала чистая, розовая, да и ребенок уже плакал не так громко. – Ну, вот видишь, чистенькая ты. И чего орать? Она быстро обмылась сама. Полотенце она забыла, загнула свою футболку промакнула девочку и обернула футболкой ее влажную попу. О-ох... Грязный памперс ещё валялся на полу. Брать в руки его было неловко. Она перешагнула, решила, что вернётся, уберет все, отнеся ребенка. Но не успела перешагнуть порог своей комнаты, как услышала вопль соседа – видимо, тот вернулся после неудачного общения с девочкой. – Ооо! – вырвалось у Томы. Она усадила малышку на расстеленный ещё диван, прикрыла одеялом, но уходя слышала, что с плачем девочка бежит за ней, а потом стучит ладошками в дверь. Что услышала она от соседа, от вышедшей в помощь к мужу Оксаны, лучше не описывать. Тома не спорила, молчала и убиралась. В комнате плакала и стучала в дверь девочка, нужно было быстро все убрать, и бежать к ней. Извиняться и выяснять отношения с соседями было некогда. Она уже взведеная дрожащими руками, но все же осторожно, чтоб не ударить ребенка, приоткрыла дверь, подхватила малышку на руки – ножки влажные, холодные, бухнулась на диван и заплакала вместе с ней. Они ревели уже хором. – Ну, чего ты? Чего? Согрелась ведь, не плачь. – Ууу, ма..., тю тю, – девчушка плакала, показывала на дверь. Вероятно, именно сейчас она вспомнила о маме. Тома набрала Стаса – абонент ответил короткими гудками. Она набрала Ленку. Силы ее были на исходе, что делать, она не знала. – Да! Какой ребенок? Томка, что там у тебя? Погоди, я на кассе, у меня покупатели. Через минуту ей перезвонила Нюрка. – Ребёночек? Какая прелесть! – воскликнула та. Томка аж взвыла: – Прелесть? Ты слышишь эту прелесть? Я сейчас сдохну! Я не знаю что делать, Нюр. Она ревёт и ревёт. Наверное, к маме хочет. – А ты ее кормила? – Я? Нет... Так ведь... – Попить хоть давала? – Нет, а что они пьют? – Водичку кипячёную теплую хотя бы. Какая она? Возраст.... – Я не знаю, я даже, как зовут ее не знаю, а ты –возраст..., – Томке казалось,что наивная Нюрка задаёт глупейшие вопросы, и этот разговор – пустой. Нужен кто-то посерьезней, чтоб помог ей. Какая-нибудь мать семейства. Она уже перебирала в голове варианты, решила, что сейчас позвонит Наталье, однокласснице – ведь она недавно стала матерью. – Опиши. Она ползает или ходит? Говорит или... – Ходит. Даже бегает. Но не говорит. Нет, она не грудная... Ой, Нюрка, я вспомнила – ей, наверное, второй год... Я же помню, мне Стас говорил... – Может она какать хочет? – Нет. Это точно нет...уже.... – А... Ну тогда дай ей сладкого чаю. А потом покорми. Чего там у тебя есть? – У меня? Ну...рыба красная есть, хлеб. Шоколадные конфеты. – Нет. Это не то. – В холодильнике чего-то у Стаса есть. А – колбаса, яйца... И ещё бананы. – Вот! Свари ей яичко и раскроши. Можешь и банан дать потом. Только чайку сначала дай, чтоб успокоилась. С ложечки чайной. – Хорошо, Нюр... Давай... Чайник электрический был теплый. Тома быстро навела чай прямо с девочкой на руках, начала поить ее с ложки. Та хлебала чаек с явным желанием, сразу успокоилась. Спасибо тебе, о великая Нюрка! Томка подхватила футболку Стаса, обернула голые ножки девочки и направилась на кухню варить яйцо. – Если Вы думаете, что это сойдёт Вам с рук, ошибаетесь. Мы будем жаловаться! И пожалуйста, вынесите свой мусор! Воняет! – на кухне тут же появилась Оксана, зашипела. Томка сварила два яйца и ушла в комнату. Остудила, размяла, капнула водички и удивилась, насколько проворно малышка их начала есть. Лишь под конец глазки ее начали закрываться. Наплакалась, бедная. Да, с такой нянькой утомишься... Тома аккуратно уложила девочку на диван, нежно прикрыла одеялом. Какие ж они хорошие – дети... Когда спят. Она опять и опять набирала Стаса, но телефон молчал. Тогда она навела себе растворимый кофе – вспомнила, что за это сумасшедшее утро, она не сделала ни глотка. Кофе помог. Что делать? Она вспомнила про сумку, направилась в прихожую, занесла ее в комнату. Сверху сумки лежал лоточек с едой. А ещё несколько банок детского пюре и много всякой съестной всячины. Можно было и не варить яйцо. В боковом кармане свидетельство о рождении. Тома открыла – отец...мать... Акулина Станиславовна... О Боже! Она ещё и Акулина. Тома глянула на спящую малышку. В сумке нашлись памперсы, вернее, подгузники – прочла она, колготки, бельишко. Тома даже засмотрелась на платьица, захотелось примерить все это – просыпался материнский инстинкт. Но ребенок сладко спал – пусть... Она отошла подальше и набрала опять Нюрку. – Нюр, спасибо тебе. Мы спим. Да, видимо, пить просила, а я... А откуда ты все знаешь? – Так ведь я – старшая. У меня двое, считай, на глазах выросли: сестра и братишка. Ему и года не было, когда я уехала. Как там мать без меня? – вздохнула Нюрка. – А я, веришь, вообще ничего в этом не петрю... И куда делся Стас – не пойму. – Слушай, а давай я приеду, я как раз меняюсь через полчаса. Помогу, – предлагала Нюра. – Ох. Хорошо бы... Погодь! О... Нет. Тут соседи и так бучу подымают, а если ещё и ты явишься... – Тогда ты приезжай с ней домой. – Как? Я не представляю... – Очень просто. Одень, когда проснется, вызови такси... – А Стас? Он вернётся, а нас нет. – Позвонит... Дома же лучше будет, втроём присмотрим пока... – Слушай, хорошая идея. Ладно... ждите, отзвонюсь. Нюрка, прикинь, она – Акулина... Одеть ребенка – дело нехитрое, но и оно Томке далось с трудом. Даже натянуть колготки, казалось, было просто невозможно. Акулина вертелась, поджимала ножки, успела пописать, пока одевались, и не совсем в подгузник. Проснулась она вполне жизнерадостной – от слез ни следа. А вот с Томки, пока вынесла ее к такси, сошло семь потов. О том, что нужно было прихватить мусор с подгузником, она вспомнила только в такси. Ну и ладно! Так и надо им! Было у Томки четкое предчувствие, что в эту квартиру больше она не вернётся. Акулина смотрела за окно с интересом, а перед самым подъездом опять отключилась. Благо попался понимающий таксист. – Как молодой мамочке не помочь, – улыбался. И у Томки всколыхнулось даже некое чувство удовольствия – вот бы и правда ее был ребенок. – Фух... , – только и успела сказать дома. Нюрка тут же подхватила малышку, ловко с приговорами начала раздевать. – Сма-атрите кто к нам при-ехал! А... И кто же это? Что за девочка такая? Ааа, это Акулина! Акулина! Акулина! – она тормошила, раздевая девочку и та довольно хихикала. Томка вздохнула спокойно. Ага, теперь Акулина в надёжных руках. Осталось отыскать Стаса. В этот день Стас не отозвался. Не перезвонил, не написал и не сообщил, где находится. Поздно вечером Ленка догадалась – по геолокации вычислила, что Стас дома. Но ехать к нему уже не было сил. А ещё непонятно было – что делать дальше? Если бывшую жену он не вернул, то как быть? – Это его проблемы, Том. Пусть ищет няню. Ты-то тут при чем? Выходные скоро кончатся. Да и ребенок – не игрушка. Нельзя его пересовывать кому попало. – Я не представляю его с ребенком вообще, Лен. Я себя больше представляю, чем его. Сидела вот там, всё думала. А какой он отец? И пришла к выводу – он не готов. Вот ребенок уже растет, а папаша ещё совсем на отца не тянет. Потянет ли в будущем – не факт. – А я даже в школу три месяца не ходила, когда Ванюшка подрос, – Нюра сидела на полу, подсовывала Акулине клубки ниток, не позволяла их тянуть в рот, – Осталась в няньках. Сама учебники шпарила. Мамка с работы придет, я к Зое Егоровне бегу. Задания брала, чтоб не отстать. А матери на работу надо было выходить, иначе мы б не потянули. Папка все свои пропивал. – Нюр, вот слушаю тебя, и думаю – так чего ж мамка все рожает, если отец пьет? Зачем? Нюрка опустила голову, чувствовалось, что разговор ей этот про родителей неприятен. – Не знаю. Жалела, наверное... – Себя надо жалеть, – бухтела, уже закругляясь, Ленка, – Жалеть надо только себя! Одного рожу и все! И то... если муж обеспечивать будет. Нюрка подняла голову, глаза ее сияли мечтой: – А я троих хочу. Чтоб две девочки и мальчик. А муж... Пусть любит нас... – Дурочка ты, Нюрка! Посмотри на нее. Самой жить негде, а троих... А Томка уже молчала. Она совсем не понимала, что хочет она сама. Одно знала – со Стасом надо расставаться, ненадежный он. С ним хорошо пить шампанское, отдыхать. Может даже работать в одном офисе хорошо. Но строить семью, рожать от него детей... Именно сегодня Томка это поняла окончательно. Утром Лена и Нюра уехали на работу. Для Акулины было готово все: сварен супчик, куплены новые игрушки, расписан распорядок дня. И все это, конечно, благодаря заботливой Нюре. Часов в одиннадцать позвонил Стас! Аллилуйя! – Стас! Ну, наконец-то! Ты прости, но мне пришлось забрать Акулину домой. – Кого? – Акулину. Дочку твою... – Ааа... Любка зовёт ее Линой просто, я и забыл. Слушай, Том. Тут такое дело... – Стас, ты нашел ее? – Нет. В том-то и дело. Она уехала за границу, в Турцию. И вернётся только весной. Представляешь, какая дура! Том, а давай ты переедешь ко мне совсем, а? – Это как? Если б знал Стас, как долго подобного предложения Томка ждала... – Ну, так. Переезжай. С соседями я улажу. – А Акулина? – Ой, не зови ее так! Дурацкое имечко! Лучше – Лина. Так и она. Ну, до весны, пока эта дура не вернётся. – Стас ... Приезжай. Это не телефонный разговор. И все равно тебе за ребенком ехать. Приезжай, я одна сейчас дома..., – она глянула на Акулину, – Вернее, мы вдвоем, с дочерью твоей. Стас приехал. А пока ехал, Томка все думала и думала. То, что предположила она в думах и выходило из разговора – он ее использует. Предложения руки и сердца не последовало. Зато последовало предложение временно оставить работу и посидеть с ребенком до весны. Пожить, так сказать, припеваючи – на полном Стасовом обеспечении. Встрече с дочкой он не слишком радовался, смотрел на нее поверхностно, даже с некой скорбью, как на обузу, свалившуюся на голову. – Ну, а что мне делать, Том? – А бабушки? – С матерью я в конторах, ты же знаешь. Она и слушать не захочет. Да и работает ведь. А они перед пенсией так за свою работу держатся, как будто в ней секрет молодости. А ее мамашка свалила на заработки в Германию. – Я не устроюсь туда больше. Ты же знаешь... Я и так по блату туда попала. – Да устроишься... Не туда, так и получше найдем. Не переживай. Он говорил, а Томка понимала – ему все равно. Сейчас он решает свои проблемы. Она подхватила Акулину на руки, надо было ее кормить. Они перешли на кухню, Тома заварила кашу. Посадила Акулину на руки к отцу – он растерялся, держал ее неловко, не знал вообще, как обращаться с собственной дочерью. – Стас. Прости, но – нет. Я тут думала много... В общем, Стас, – она набрала воздуха, так трудно было это произнести, – Мы расстаёмся, – она посмотрела на него, он чуток раскачивал ребенка, смотрел на нее растерянно. Похоже,такого ответа он не ожидал, или даже – очень боялся. – Ты не подумай, это не из-за девочки. Просто... Просто она дала понять что ли... А дочка у тебя прекрасная. Ты присмотрись только. Она так на тебя похожа. – Да? – он посмотрел на ребенка чуть пристальней, – Но теперь я вообще не знаю, что с ней делать? – Няню ищи. Это единственный выход. – Няни сейчас получают больше, чем я... – Ну, не все же. Может – молодые мамы есть,которые возьмутся присмотреть. Ох! – в сердцах бросила Томка, – Ну, как она могла оставить ребенка! Не понимаю! – Эта могла. Том, – Стас искал выход, – Пусть хоть пару дней у вас побудет а? Выходные ведь. Томка вздохнула. – Только учти – если не заберёшь утром седьмого, я ее лично привезу. И оставлю в коридоре квартиры. Так и знай! И ещё – денег давай на питание и памперсы. То есть подгузники. Тыщ пять давай. – Куда столько? – Подгузники – тыща, питание, присмотр ... А ты как думал? Не переживай, подгузники себе не оставим, что останется, заберёшь. Девочка осталась. Акулина внесла в их жизнь некое разнообразие. Она была так мила, балагурила на своем непонятном языке, играла в прятки в ладошки или просто отвернувшись к стенке, весело плескалась в ванной. Вечерами они даже спорили, кто пойдет ее купать. А ещё ждали, гадали и грустили... – Заберёт? А если никого не найдет? – А если найдёт какую-нибудь непутевую? Сейчас такие страсти рассказывают о нянях... Они смотрели на жизнерадостную Акулинку и уже представляли самое страшное. Ленка даже всплакнула. – А что если... В общем, в головах трёх жалостливых девушек уже зарождался план. – Сколько Нюрка за полставки уборщицы в магазине получает? Пусть Стас платит тыщ на пять больше. – А подъезды? – Ну, вечером мы дома. Хочешь – мой. – Слушайте, ну, она же с ребенком. Давайте, подъезды я пока помою. Моя ж проблема, в общем, – предлагала Томка, – Полезно подвигаться, работа у меня сидячая. – А учеба? Мне ж утром на учебу... – Понедельник – мой! Мы ж в субботу работаем, – уже загибала пальцы Томка. – О! В феврале сессия. Пар не будет. Экзамены только... , – вспоминала Нюрка, – Да и вообще. В школе задания брала, и сейчас могу. – Не-не. Ещё не хватало, чтоб ты с учебой запоролась. Вот что – я на вторые смены напрошусь. По вечерам пока поработаю. Желающих на утро поменяться всегда полно. Так что... Томка звонила Стасу. О своем решении сказала не сразу. Сначала спросила – как дела? Уже по голосу поняла – дела плохи. – Ищу, Том...Варианты есть, но все как-то... Вот сегодня обещали позвонить, но жду-жду... – Не жди, Стас. Скажи, готов ли ты платить Нюре? – и Томка решила не мелочиться, – Тыщу в день... Готов? Если да, мы Акулину у себя оставим. – Готов... Много, конечно. Но... – Стас, а сколько, если не секрет, ты жене платил? – Да когда как. Она наглела порой..., – ответил размыто. Тома так и предполагала – Стас жадничать, денег жене давал мало, вот и решила она действовать таким образом. Это ее поступок, конечно, не оправдывало, но ... С Акулинкой справлялись они легко. Лена гнала Нюрку готовиться к сессии, она перешла в магазине на вечерние смены. Иногда жаловалась, чуть больше уставала, но держалась. Все они уставали больше. Приходилось просыпаться ночью – квартира маленькая, если не спала Акулина, не спали все. Но это их даже сблизило. Нюра стала не подопечной прислужницей, а очень близкой подругой – столько добра таилось в ней. Они никогда раньше не гуляли втроём. Просто так не гуляли, а теперь начали ходить с Акулинкой на санках довольно часто. Они любовались зимним городом, ездили на каток, ходили на детское представление. Акулина обнимала Нюрку пухлыми ручками, бежала жаловаться именно к ней, если ее обижали или ругали, целовала ее слюнявым ротиком при каждом удобном случае. Но однажды Акулина их напугала – она заболела. Затемпературила вечером, а потом ночью начала просто гореть. Они испугались, вызвали скорую. Молодой врач-очкарик с табличкой на груди –" Скорая помощь. Ярославль. Врач Каюдин Юрий Иванович" посмотрел, послушал и обнаружил хрипы. – В больницу госпитализируем. Кто мать? Девушки молчали. – Я, – вдруг выдала Нюра. Врач посмотрел с подозрением. Нюра выглядела моложе своих семнадцати. – Документы покажите, пожалуйста. – Доктор, понимаете, – начала Тома, – Мама девочки – моя подруга. Она уехала временно, девочку нам оставила. Вот её свидетельство о рождении. Может можно не госпитализировать? – Да вы что! Теперь я не только госпитализировать обязан, а вообще – ребенка изъять до выяснения обстоятельств. В больницу не поехала только Лена. Нюра и Тома поехали с Акулинкой. Нюра ловко одела девочку, схватила на руки и никому не отдавала, пока не привезла в больницу. Врач Каюдин наблюдал за ней из-под очков, ребенка не забирал. Нюра бегала в приемной сначала за ним по пятам, а потом за женщиной-педиатром. Она успела поговорить со всеми, поплакать и попросить помощи у каждого. Ей разрешили быть с Акулинкой, пока шло обследование, и она исчезла в недрах больничных коридоров. А Тома осталась сидеть в приемном покое. Она только что наблюдала за Нюрой и сейчас думала именно о ней. Надо же, как умеет она располагать к себе людей. Вот уж и доктор скорой смотрит на нее по-другому, и медсестра успокаивает, и педиатр разрешила быть рядом с девочкой. – А отец девочки где? – она даже вздрогнула, сзади подошёл доктор скорой Каюдин. – Отец? Отец тут, в Ярославле. – Я ещё никуда не сообщал. Вижу же – заботливые вы, особенно ..., – он замялся, посмотрел в сторону ушедшей Нюры, – В общем, если не хотите проблем, вызывайте отца, пусть срочно едет. Я подожду с сообщением. – Спасибо Вам! – выпалила Томка и начала звонить Стасу. Но Стас трубку не взял. Ночь. Он никогда не просыпался от телефонных звонков. И Тома позвонила в такси – через весь город, подгоняя таксиста, она летела к Стасу. Стас не проснулся и от дверного звонка. Тогда она позвонила по-другому – соседям, семье Оксаны. Сонная и растрёпанная та открыла ей дверь. – Простите! Стас дома? У него дочка в больнице..., – она слегка подвинула соседку и забарабанила ногой в дверь Стаса. – Какая дочка? А он нам сказал, что она у матери... Разве она с Вами? Но Томе было не до объяснений. Таксист ждал. В больнице все уладили. Стас подписал какие-то бумаги, разрешающие Нюре часть обязанностей и уход. Но и сам он должен был приезжать в больницу. Томка смотрела ему в спину, когда уходил он из приемного, и ничуть не жалела о несостоявшейся любви. Любовь прошла... И была ли она, любовь-то? Холодный он, неспособный к этому чувству. Вот у него дочка заболела, а он лишь делает вид, что волнуется... Это заметно. –Эй! Стас! Чуть не забыла. С тебя ещё полторы тыщи. За такси... И про лекарства не забудь. Нюру положили вместе с Акулинкой. Уехала она из больницы всего на одно утро – сдала экзамен. И, спокойная, вернулась в палату. Она тараторила по телефону, рассказывая о том, как идёт на поправку Акулина, как проводит сама она время в больнице. Похоже тут ее любили все. Она мыла полы, взяла на себя заботу практически о всех детях в ее и в соседних палатах, помогала столовой и санитаркам. – Нюрка! Как же я тебя люблю! – перебивала ее красочный рассказ о мальчике, застрявшем в горшке, Томка. И все чаще в Нюркиных рассказах проскальзывал не имеющий никакого отношения к педиатрическому отделению доктор Юрий Иванович. – А он что там делал? – Он? Да так. Нас приходил проведать. Привез кого-то, вот и забежал. Вскоре Акулина с Нюрой уже были дома. Февраль вступил в свои права. Почти полтора месяца девушки жили с малышкой. И вот однажды вечером, когда Ленка купала Акулинку, Томка, отправив Нюру "учить уроки" наводила чистоту на кухне, раздался звонок. Тома быстро отерла влагу с рук, и даже не посмотрела кто звонит. – Здравствуйте! Это Любовь. Я сейчас приеду за Линочкой, – холодный женский узнаваемый голос, – Адрес назовите, пожалуйста. А то Стас трубку бросил. – А... Это Вы? – Тома назвала адрес как-то по инерции. Тут же набрала Стаса. – Да, Том, привет. Не успел тебя предупредить. Сегодня заберёт она Лину, наверное ... Я разозлился, правда, адрес ей не сказал... – Ленка, – Тома с замирающим, с каким-то скомканным обречённым сердцем заглянула в ванную. Акулина плескалась с уточками, Ленка сидела на корточках перед ванной вся мокрая, но довольная. – Мать за Акулиной едет. Оглянулись обе. И Акулина, как будто поняла, что речь идёт о ней. – На те! – стукнула сильно ручкой по воде Акулина, обдав Ленку водой. – Вот те и на те, – отерла удивлённое лицо Ленка, – Нюрке сказала? – Нет ещё. – Погоди пока, не говори. Том, так зачем она на ночь-то? Ребенка уж укладывать... Погоди. Мы же до весны собирались... До апреля даже. – Я не знаю. Я адрес ей сказала. Едет, наверное... – Ладно. Не паникуй. Может пораньше вернулась – деньги кончились. Турция же... Сейчас я Акулинку вынимаю, а ты поди Нюрке скажи, раз едет..., – она поднялась с корточек, – Может не отдавать тебя, а? – Ленка уже окачивала малышку. Тома шагнула в зал. На кухне порядок, а в комнате... уже разобран диван – на полу плед и игрушки Акулины. Может прибраться надо? Хотя... Если адекватный человек, все поймет – вечер. Но Стас все время говорил, что бывшая жена – не слишком умна, мягко сказать... Нюра сидела, обложенная учебниками, в маленькой их комнатке. – Нюр, а Нюр... – А? Чего? – Нюра в дебрях своих наук не сразу расслышала. – Нюра, сейчас за Акулинкой приедут. Мать ее объявилась. – Что-о? Не-не-не... Мы до апреля, – замотала Нюра головой. – Нас не спрашивают, Нюр. Нюрка вскочила, чуть не упал стул. – Как это не спрашивают? Как это... Тома молчала. Нюру было жаль – уж слишком привязалась она к девочке. Нюра опять упала на стул. Они чуток убрали диван, прибрали игрушки, высушили волнистые русые волосенки Акулинки, и даже пособрали ее вещички. – Все собирать? Тут половину наше, мы покупали, – несла с балкона бельишко Акулины Лена. – Конечно, все.., – отвечала Тома. А на душе было так тяжко! Сейчас явится эта штучка – так называемая мать, с надутыми губами заберёт ребенка, и исчезнет Акулина из их жизни навсегда. Станет легче, но станет так пусто... Надо было бы уже поить ее молоком и укладывать, но они ждали. Слышали даже, как хлопнула дверь подъезда, казалось, слышали и шаги – так напряжённо было внутри. И вот в дверь позвонили. К двери направилась Лена. – Здравствуйте, я за дочкой, – за девушкой возвышался большой чемодан. – Здрасьте. А чё не ночью? – Я б и ночью... Мне уж все равно. С поезда я. Где она? – девушка во все глаза смотрела за спину Лены. – Проходите. Мы ее искупали. Хотели уж укладывать. – Мы? Я думала с ней Тамара, – Томка тоже вышла в прихожую, – Здравствуйте, Тамара, – кивнула гостья. А потом произошло что-то непонятное. Любовь начала раздеваться, разуваться, и тут в прихожку прибежала любопытная Акулинка, вывернулась от Нюры. Любовь увидела дочку и бросилась на колени в одном сапоге, пальто ее упало на пол. – Линочка! Акулина попятились к Нюре, та потрепала ее по головке, малышка уткнулась Нюре в колени и горько заплакала. – Линочка! – повторила мать, протягивая руки. И Акулина оторвалась от Нюры и подбежала к маме, упав в ее объятия. Гостья уселась на пол и обнимала дочь. – Прости меня, прости! Линочка, – она поправляла ей волосики, рассматривала, целовала. Томка разревелась тоже, убежала на кухню. Нюра всхлипывала. Держалась одна Ленка, хоть была, в общем-то, довольно эмоциональна. – Так, девочки мои, а не выпить ли нам винца? – вдруг предложила она, и все немного очухались, засуетились. Сразу успокоилась и Акулинка, закружилась под ногами, мешая. – Акулиночка, осторожно, дитя мое! – сказала Тома и покосилась на мать, – Та блаженно улыбалась, сидя на диване, смотрела на дочку. Любовь ещё посопела носом и, наконец, сказала: – Девочки, спасибо вам! Я так благодарна...так..., – она заплакала опять, и все начали наперебой ее успокаивать и рассказывать смешные истории, случившиеся с Акулиной. Они сидели на кухне – четверо абсолютно разных девушек. Пятая, самая маленькая, уснула на руках у матери, ее отнесли на диван. – А где Ваш загар? Вы ж из Турции? – спросила Лена. – Ага...из Турции. Это я Стасу так сказала... Он все время почему-то считал меня богачкой. Наверное, потому что квартира с роялем от бабушки осталась. Какая Турция! Откуда деньги у меня? Любовь рассказывала свою, такую простую и такую сложную и тяжелую историю. Все просто: осталась одна, без мужа, с дитем, с минимумом средств. Работала на дому, пекла тортики, держала квартирантов – девочек студенток. Но денег все равно не хватало. Для яслей – дочка мала, на работу – не выйдешь. И тут мать ее, работая в Германии, предложила подработку. Всего на три месяца контракт, а денег – ого-го... И всего-то нужно было Линку определить. Вот она и определила... Туда приехала, договор подписала, да только работать нормально не могла, ночами слезами заливалась, скучала по дочке. Понимала, что отец из бывшего мужа никакой. Она знала, что Стас девочку отдал своей сожительнице, но ведь это неизвестная ей девушка, и с виду – совсем не наседка. – Вот, выдержала всего половину срока. В деньгах потеряла, но вернулась – не смогла больше без дочки. Я знаю, что вы обо мне думаете. И вы абсолютно правы. Кукушка я... – Ну, что Вы. Мы так и не думали, – оправдывалась Нюра. – Думали, думали,– кивнула Ленка и подняла бокал,– Предлагаю тост. Давайте выпьем за то, что мать – все же не кукушка. Нормальная мать, как все мы, с огрехами, но с нормальным сердцем. А потом говорили о том, что мужики – козлы, обсуждали Стаса, рассказывали каждая о себе, болтали о том, как там в Германии, и часа через три вдруг поняли, что Нюрка спит прямо за столом. – Знаешь, Люб, – они уже перешли на "ты", – Это вот благодаря Нюрке всё. Если б не она, вряд ли мы бы справились. Она у нас такая...такая...,– алкоголь выбивал слезу, Томка заплакала. – Ладно, ладно... Может Нюрке и повезло даже с Акулиной. Зато теперь у нее есть плечо – доктор Юра. Даа... – Он ее Аннушкой зовет, – вспомнила Тома. – Доктор? – переспросила Любовь. Люба осталась ночевать у них. Спала с дочкой на диване. Утром собирались в какой-то невозможной суете и круговерти – всё-таки четыре хозяйки – это перебор. Зацеловали Акулинку, одевали ее в восемь рук. Нюра тоже поехала провожать свою любимицу. Перевозил на своем автомобиле их доктор Юра. Потому что Аннушка попросила, потому что у него выходной, а ещё потому, что хотел доктор Юра троих детей, как и Аннушка. И решил молодой доктор Юра, что нашел свою судьбу и не хотел ее терять. Осталось дождаться восемнадцатилетия. Нюрке было всего семнадцать лет. Автор: Рассеянный хореограф. Как вам рассказ? Делитесь своим честным мнением в комментариях 😇

- Ещё минуточку, - Катя улыбнулась в полудрёме и потянулась и рывком села в кровати. Какое кофе?! Она сама не знала почему, но бросилась на кухню. Конечно никого на кухне не было и не могло быть! Максим больше никогда не сварит ей кофе и не скажет своим ласковым голосом: "Малыш, вставай!" И не поцелует никогда. Ей всё это приснилось! Катя улеглась снова в постель и закрыла глаза. Ах, если бы она хоть что-то могла сделать! Она была готова на всё, чтобы Максим снова был рядом с ней. Но это, увы, было невозможно..... "Надо вставать," - подумала она, но даже не шевельнулась. Ей казалось, что тишина, которая главенствовала в квартире пригвоздила её к кровати. Раньше она бы слышала его шаги, скрип паркета, шум воды в душе, а сейчас только вой ветра за окном и давящая тишина...... Сегодня прошло два месяца с того дня, как она получила звонок от полиции. Два месяца с тех пор, как он не вернулся домой с работы. Два месяца без него. Врачи сказали: оторвался тромб. Просто так. Внезапно. Он потерял сознание за рулём, машина остановилась на светофоре, и больше не двинулась с места. Катя до сих пор не могла поверить в эту реальность. Каждый день ей казалось, что это чья-то глупая шутка и Максим вечером придёт домой. Она так и не убрала никуда все его вещи и обходила машину стороной. А ещё ей выдали пакет с тем, что было при нём. Но она тоже так и не открыла его. Но сегодня она поняла: так жить нельзя. Нужно что-то сделать - хотя бы собрать все вещи и убрать шкаф. Нужно показать себе, что она стала вновь одинокой. Нужно, чтобы она начала забывать его. Нужно, нужно.... Да кому нужно-то? Катя тяжело вздохнула, открыла глаза, посмотрела на потолок и села на кровати. Потом надела его свитер. Отправилась в ванную, потом на кухню, сварила кофе, медленно выпила, просидела немного, глядя в окно, затем встала, отправилась в коридор и попыталась начать убирать вещи Максима в шкаф. На самом деле это был прогресс. Все эти два месяца она не делала ничего. Просто не могла. А сегодня, вон, уже куртку убрала, предварительно проверив карманы. И ветровку. И шапку с перчатками. А потом её охватила апатия и она уселась на банкетку. Через пару минут она почувствовала, что сидеть ей неудобно и она увидела, что сидеть на пакете. Она взяла его, раскрыла на автомате. Достала связку ключей от их квартиры, потом ещё связку ключей,и которую она видела впервые, кошелек Максима и ещё чей-то кошелек. Катя повертела его в руках, а потом открыла. На месте, где обычно хранят водительские права, было фото. Женщина лет тридцати, улыбающаяся, а рядом с ней мальчик, лет наверное 6. Они стояли рядом с детской площадкой. Катя смотрела и смотрела на это фото. И в её голове постепенно сформировался вопрос: "Кто это?" Почему-то она была уверена, что это полицейские ошиблись и дали ей чьи-то чужие вещи. ................. Здание полиции казалось холодным и безразличным. Катя объяснила ситуацию дежурному - тот долго листал бумаги, сверялся с базой, потом вызвал следователя. - Это действительно вещи вашего мужа, - сказала женщина-следователь, посмотрев на Катю с сочувствием. - Они были при нём. Ошибок нет. - Да..... Но....зачем две связки ключей? И два кошелька? Это странно....Вы не находите? - Нет. Не нахожу. Вторая связка ключей может быть, например, от дачи. А во втором кошельке у него лежит наличность. Видите? Все же логично и просто! Следователь снова положила ключи и кошелёк в пакет и протянула его Кате. Катя смотрела на этот пакет с ужасом. "Лучше бы при нём ничего не находили бы,"- подумала она. Но хочешь - не хочешь, ей пришлось взять его. - Спасибо за объяснения. Скорее всего так и есть, - произнесла Катя и вышла из кабинета. ...................... Рядом с полицейским участком был сквер. Катя медленно добрела до него и уселась на лавочку. "Может, это просто друзья? Или коллеги?" - подумала она. - "Или вообще не его кошелёк? Может он подвозил кого-то и кошелёк выпал....Нет. Не сходится. Они сказали, что кошельки лежали в карманах пиджака....." Катя потёрла переносицу и обвела взглядом всё, что её окружало. Но, если говорить честно, то на данный момент для неё это был только фон. Она не заметила, что несмотря на позднюю осень, всё ещё тепло и под ногами не грязь, а яркие, красивые листья. "А может правда подвозил кого, а потом нашёл этот кошелёк и должен был отдать, но или забыл, или не успел." Катя решительно поднялась с лавочки. Она должна разобраться в этой ситуации и узнать кто это за люди. А для этого ей надо увидеться со своей свекровью и с друзьями и коллегами Максима. По крайней мере с теми, кого она знает. ................. - Это кто? - Катя показала фото Светлане Владимировне. Женщина долго рассматривала снимок, потом покачала головой: - Не знаю. А откуда ты взяла эту фотографию? - спросила она. - Лежала в кошельке Максима. А кошелёк в кармане пиджака..... - В кармане пиджака Максима? - Светлана Владимировна выглядела удивлённой. - Нет, Катенька, я не знаю эту женщину. Увы.... - Жалко. Я думала может подруга какая-то,- предположила Катя. - Подруга? Что ты, Катя! Его бывшая Оленька поставила вопрос ребром: или она, или подруги. Она не верила, что мужчина может дружить с женщиной, - махнула рукой Светлана Владимировна. - Господи, ну и натерпелся он от неё. Слава Богу, потом тебя встретил и хоть пару лет прожил счастливо. Жалко, что у вас детей не было, добавила она и расплакалась. Конечно, Катя тоже жалела об этом. Они планировали, но не успели. Эти заветные две полоски ну никак не появились у неё. Катины глаза тоже наполнились слезами. - Иди, Катенька, иди, - стала прогонять её Светлана Владимировна. - Дорогая моя, пожалуйста, я знаю, что ты очень любила Максима. Погорюй сколько тебе надо. Год, два, три....Но не ставь на себе крест. И обещай мне, что познакомишь с мужем и покажешь вашего ребёнка. А может кто его знает...и доверишь мне его. Я бы гуляла бы с ним и играла .....иногда..... . - Светлана Владимировна! - Катя зарыдала в голос. - Всё, иди, - свекровь вытолкала её из квартиры. А Катя спустилась на этаж ниже и уселась прямо на ступеньки. Ей было жалко...жалко себя...и жалко её, маму Максима. ...................... - Не знаю кто это. Никогда не видел их рядом с Максимом. Катя показала эту фотографию уже всем коллегам своего бывшего мужа, тем, с кем он учился в институте, его друзьям, которых она знала. И все говорили, что не знают эту женщину с ребенком. Каждый "нет" бил сильнее предыдущего. Чем больше людей не узнавали этих двоих, тем внутри Кати крепла уверенность: "Максим что-то скрывал от неё и это что-то ей явно не понравится." ..................... - Мне кажется, Катя, что ты преувеличиваешь значение этой фотографии, - сказала её подруга, когда зашла к ней в гости, чтобы вытащить куда-нибудь. - Преувеличиваю? - Катя была удивлена. - Да, - Марина кивнула. - Смотри, вы пытались забеременеть, но у вас ничего не получалось. Так? Катя тяжело вздохнула и кивнула головой. - Так, - согласилась она. - Вот! У меня тоже не получалось долго забеременеть и я вычитала, что нужно положить в кошелёк или поставить рядом со своим спальным местом фотографию мамы, папы и ребенка. Ну и смотреть на неё почаще, - сказала Марина. - Я, кстати, рассказывала Максиму об этом. - Не сходится, Марин, - Катя покачала головой. - Тут на фото только мама и ребенок. Папы нет..... - Да.. .не сходится...., - Марина задумалась. - Слушай...у может он предвидел, что так случится? Ты тест делала? Может ты беременная? Катя улыбнулась, но улыбка у неё была грустной. - Тест делала. Увы, я не беременна..... Катя помолчала немного и добавила: - Знаешь, а он ведь часто уезжал куда-то один. Говорил: "Просто нужно развеяться". Иногда возвращался рано, иногда поздно. Уставший. Но всегда с какой-то странной, немного виноватой улыбкой....Теперь мне кажется, что он уезжал к ней. И что это его сын. И что он вёл двойную жизнь. И от этих мыслей мне очень плохо, - Катя нахмурилась. - Ну не знаю ....Странно всё это. А ты вообще наследственное дело открыла? Документы на квартиру, машину и другое имущество нашла? Просто, если он вёл двойную жизнь, то эта женщина обязательно возник на твоём горизонте, - сказала Марина. - По крайней мере, мне так кажется, - добавила она. Шло время. Катя понимала, что ей нужно и открывать наследственное дело и искать документы, но никак не могла заставить себя заняться этим. - Катя, ты пропустишь все сроки! - говорила ей Марина. - Давай я к тебе приеду и помогу? Или, хочешь, доверенность на меня напиши, а я буду делать всё вместо тебя, - предложила она. - Да нет, Марин. Не надо. Я всё открою, - ответила Катя и снова стала тянуть время. В итоге, ей позвонила мама Максима и попросила сопроводить её в одно место. Это оказался нотариус с которым договорилась Светлана Владимировна. И у нотариуса Катя узнала, что у Максима было завещание и ей он оставил машину и свою часть квартиры, матери - деньги на одном счёте и неизвестной женщине - деньги на другом счёте. Катя была уверена, что это та самая, с фотографии. Поэтому она записала все её данные и адрес проживания. - Вы не знаете кто это? - спросила Катя Светлана Владимировну. Она надеялась, что может фамилия с именем ей будет знакома, но мать Максима покачала головой: - Понятия не имею, Катюш. .................. На следующее утро Катя поехала по тому самому адресу, который был указан в завещании. Её сердце болело. Она никак не могла поверить, что это происходит с ней. Что её муж был не таким, каким она его видела и у него были свои секреты. Катя припарковалась около нужного дома. Он был невысоким, обшарпанным, но ухоженным. Во дворе стояли качели, детская площадка, на которой бегали и смеялись дети. Катя достала фотографию и посмотрела на неё. Никаких сомнений - это была та самая площадка. "Ну всё, настал момент истины. Нужно идти и узнавать правду," - подумала она, но не сдвинулась с места. А потом вообще заплакала. Она боялась. Боялась, что всё, что она так бережно хранила в своей душе и сердце будет разбито и растоптано. "В конце концов, я с ним 3 года. Мальчику 6. А может уже и больше. Это значит, что он с ней расстался. Но почему он не сказал мне об этом ничего? Почему его мать не знает, что у него есть сын? Сейчас её это точно обрадовало бы," - думала Катя. Катя просидела ещё немного и решила ехать домой. В конце концов, может же она не хотеть знать его тайну? Она даже завела машину, но потом поняла, что уехать она тоже не может. Катя тяжело вздохнула, заглушила двигатель и вышла из машины. А потом решительным шагом направилась в сторону дома. ........... Катя считала, что ей повезло. Она быстро нашла нужный подъезд и именно в этот момент, из него выходили люди. Поэтому она легко зашла внутрь. Нужная ей квартира была на первом этаже. Катя подошла к ней и сразу нажала на звонок, хотя ей хотелось убежать. Дверь открыла женщина. Практически сразу. Как будто ждала её. Она была той самой женщиной с фотографии. В коридор выглянул мальчик, который был тоже тем же самым. Катя молча и, наверное, с ужасом смотрела на неё. А женщина распахнула дверь и произнесла: - Здравствуйте, проходите, пожалуйста. И Кате ничего не оставалось сделать, как войти в квартиру. ................... Квартира оказалась уютной. На стенах висели детские рисунки, повсюду валялись игрушки. Женщина проводила Катю на кухню и предложила чай. - Да, спасибо, - кивнула Катя. - Меня зовут Алена, - сказала женщина и я вас ждала. Катя удивлённо посмотрела на неё. - Вы знали, что я приду? - Конечно. Рано или поздно вы стали бы разбирать документы Максима и наткнулись бы на меня с Сашей. Это было неизбежно. Катя положила на стол фото. - Вот, - только и смогла произнести она. - Вот видите. Это я и Саша несколько лет назад. Сердце Кати сжалось. - Значит это правда......,- произнесла она. - О какой правде вы говорите? - Алёна вопросительно посмотрела на Катю. - Ну ....вы ....Максим и вы....вы любили друг друга, а может ещё и любите, и у вас есть общий ребенок, - Катя еле сдерживала слёзы. Алена покачала головой и улыбнулась. Её улыбка была мягкой и какой-то успокаивающей. - Нет. Я и Максим - мы друзья. Ещё с детства. Мы вместе ходили в школу искусств. Только он учился игре на фортепьяно, а я занималась рисованием. - Он никогда не рассказывал о вас, - сказала Катя. - Конечно не рассказывал! Ведь из-за меня он развёлся со своей первой женой. Она ужасно ревновала и говорила, что мужчина не может дружить с женщиной. Она устраивала ему такие скандалы! Ух! - сказала Алёна. - Он не хотел потерять вас. Он вас любил. Он боялся, что вы тоже начнёте вести себя, как Лена. Тем более, на тот момент у меня уже был Саша и вы могли невесть что подумать, - добавила она. - А я.....я и подумала невесть что, - призналась Катя. Алёна рассказала, что забеременела от другого человека, но тот бросил её, узнав о ребёнке. Всё оказалось слишком тяжело - одиночество, безденежье, страх. И Максим стал ей помогать. - Он всегда был рядом. Он гулял с Сашей, что-то мастерил, покупал зимой лыжи, летом - велосипед. Приходил на праздники в садик, играл с ним в футбол, водил в кино, рисовал. Он был "дядей Максом". Он очень поддерживал нас. Он был настоящим другом, - Алена отвернулась и Катя поняла, что она не хочет, чтобы Катя видела её слёз. ................... Через полчаса Катя вышла на улицу. Неожиданно из-за туч стало выглянуло солнце и Катя поняла, что внутри неё что-то изменилось. Не было боли. Не было обиды. Просто понимание. Максим не вёл двойную жизнь. Он просто делал то, что должен. Она села в машину, достала телефон и набрала сообщение Алёне: "Можно я приеду ещё раз?" Через минуту пришёл ответ: "Конечно. Я и Саша будем ждать тебя." Катя улыбнулась, впервые за долгое время. ..................... Прошло несколько месяцев. Катя стала чаще выбираться к Алёне и Саше. Иногда просто так, иногда с книгами или красками. Саша всегда радовался ей, а однажды сказал: - Он говорил, что ты самая красивая. И что ты умеешь делать вкусный шоколадный торт. Катя засмеялась, а потом заплакала. Автор: Хозяйка дома с Камчатки.

— Вот как тебя оставлять?! Ведь как дите малое! Смотри, Степка, кухню не спали! Цветы поливай, не забудь — розу через день, фикус раз в неделю, а вот… — Да помню я всё! Не волнуйся ты так! – Степа подмигнул. — Нервничаю я что-то… — Лиза вздохнула и уселась на табуретку. — А ну как не примут, не возьмут… Не понравлюсь я им. Ну, бывает же! Или Агафья эта опять дорогу перебежит! Ух, чтоб ее! — Всё, всё! Угомонись! — Степа поставил на обувницу чашку. С хвостика чайного пакетика на пол закапали маленькие, с легким ароматом чернослива, капельки. – Иди, обниму, зая моя, красавица! Всё у тебя получится, всё будет хорошо! А Агафья эта застрянет где-нибудь, не догонит мою лань тонконогую! Ни пуха! Елизавета вскочила, театрально обняла мужа, прижалась к нему, вдохнула легкую смесь мужниных ароматов – порошка от свежей рубашки, конечно, уже с пятном от чая, одеколона, что расходовался экономно, только в особых случаях, чуть-чуть клея, которым утром чинил разбитую вазу… — Ну, всё, пошла! Не поминайте лихом! Да, вот еще, забыла тебе сказать. Я тут твою Светку видела в кафе, с этим увальнем, Николаем. Ну, тем, что на Новый год у нас был. Противный тип. Она так к нему и льнула, так и льнула! Но не пара он ей, не пара! Чувствует мое сердце! Ну вот, всё сказала. Теперь целуй меня, Степочка, целуй на прощание…— Лиза играла в театре, прощаться умела… — Позвони, как устроишься! — кивнул Степа, чмокнул жену в губы и открыл дверь. — Я провожу до такси. Давай чемодан… Лиза махала ему в заднее окошко машины, он стоял у подъезда, прижав руку к груди, там, где билось веселое, мальчишеское, доброе сердце… … Лиза была актрисой. Устав от однообразного репертуара маленького театра, куда она прибилась сразу после театрального, женщина решила пробоваться на роль какой-то взбалмошной героини в новом фильме, что ставил Андрей Пипеткин, известный в узких кругах режиссер. Пробы проходили почему-то в Подольске. Говорили, что недалеко от города у Пипеткина есть дача. Поэтому, всласть поорав на съемочной площадке, он рвется туда, в плен тишины и талого благовония прелой земли. А актеры отправляются в небольшую гостиницу, чтобы прийти в себя, вытряхнув из ушей звенящий голос своего руководителя. Вот туда, в маленький номерок с окнами на пустырь, и ехала в волнении Елизавета Агнет, по паспорту Яшкина. Все бы хорошо — ведь и позвонили ей, что хотят видеть на площадке, и погода радовала солнышком, и наконец заплатили за спектакль у одного бизнесмена, в котором Елизавета Агнет играла ветвистое, жутко тяжелое, волшебное дерево — всё бы хорошо, да только прошла информация, что ненавистная конкурентка Лизоньки, Агафья Тошина, тоже собралась на пробы. Ее тоже хотели видеть… И вот теперь Лиза ехала в такси и мучилась вопросом, кого из них хотели видеть больше. Лиза вообще всегда чем-нибудь мучилась. Она называла это «гореть», так актриса заряжалась для новых, еще несыгранных ролей, конечно же, великих. А Степа был как огнетушитель. Он встречал и провожал жену, говоря свое «Чи-чи-чи!», он воспевал Лизкину красоту и талант, он просто любил ее, свою взрослую девочку, заигравшуюся в школьном театре… …Степан вернулся в квартиру, допил чай, не спеша помыл посуду, полистал газету и, взглянув на часы, кивнул своим мыслям. Что-то стало ему скучно. Никто не страдал рядом, не переживал свои глубокие, шекспировские переживания… Надо с этим что-то делать! Да еще и Света чудит, судя по словам Елизаветы. Надо как-то решить все свои вопросы… Мужчина посмотрел на календарь, довольно хмыкнул, почесал затылок. А глазки блестят, а рот уже до ушей… — Пора! – буркнул Степа. Света, наверное, уже проснулась, сидит, тоже скучает. Надо развлечь. Степан снял с антресолей своей коричневый, с серебряной молнией чемодан, покидал куда кое-какие вещи, походил по квартире, снял со стены несколько их с Лизой фотографий, бережно завернул стеклянные рамки в свои свитера, потом, покряхтев, вынес в коридор фикус. — Аська! Ася, иди сюда! — мужчина прошелся по квартире. — Иди сюда, моя хорошая! Кошка, пушистая, важная, с усищами–щетками, вынырнула из-под дивана, сверкнула глазами на хозяина и уселась на полу, постукивая белым кончиком хвоста. — Прыгай! — Степа раскрыл перед ней переноску. — Пора нам… Аська вздохнула, облизнулась и сиганула в другую комнату. — Ну опять начинается! Ася! Я тебе вкусненького принес! Ася! Поехали!.. Степан поймал кошку минут через сорок. Теперь она, обиженная и хмурая, смотрела в окошко переноски, стоящей рядом со Степаном на переднем сидении машины. — Хоть раз на Лизкином месте покатаешься! — усмехнулся мужчина. — Цени, Ася, тут давеча сидела великая, но пока непризнанная актриса… На заднем сидении, так сказать в зрительном зале, ехал фикус в тяжелом глиняном горшке, в багажнике — два чемодана вещей, разобранный на прутики напольный светильник, дрель и пара молотков… — А потому что нечего! — загадочно кивнул Степан рассерженной Аське, повернул ключи и выехал со стоянки... … Светлана вышла из ванной, потянулась и, потуже затянув пояс теплого махрового халата в желто-салатовую полоску, пошла на кухню. — Выходной! – улыбнулась она своему отражению в зеркале. — И Коля вечером придет. Красота! Светлана была младше Степана на пять лет, по счастливой случайности (или капризу престарелой родственницы) унаследовала квартирку в тихом, засаженном липами районе Москвы и теперь, доучиваясь на экономическом, наслаждалась жизнью. По утрам – институт, через день по вечерам – работа в местной забегаловке официанткой, по выходным – Коленька, избранник ее юного, наивного и трепетного сердца. Коленька был ровесником Степана, за женщинами ухаживать умел, а уж тем более за женщинами с квартирами. Скоро! Скоро зальет дом ароматом липового цвета, укроет балкон кашкой желто–белой пыльцы, зашуршит дождь по сердечкам-листьям, загудит шмелиным баском лето! Осталось–то всего ничего! И они с Коленькой поедут на курорт... Света сидела за столом на кухне, ела салат, держа поджаренный тост ухоженной ручкой, оттопырив мизинчик. Вдруг кто-то настойчиво, нагло нажал на кубик старенького звонка, потом стал стучать в дверь ногой. Светик встрепенулась и посмотрела на часы. Половина двенадцатого. И кого принесло к ее двери?.. — Кто там? Кто? — Светлана приникла к дверному звонку. — О, нет! Уходи! В глазке маячил Степан, фикус и шипящая в переноске Ася. — Впусти! Устали мы! – Степа барабанил в дверь, не стесняясь соседей, что с любопытством высовывались из своих квартир. — Уходи, Степа, я устала, мне не до тебя! – Света застонала. Опять нелегкая принесла сюда болтливого, дурного старшего братца. — Не барабань, я не открою! — Свет, да мы ненадолго. Ася устала. Ей бы водички! – Степан поднял повыше переноску, тыча ею в глазок. — Видишь, страдает животное! Спасай. Вот уж кого любила Света в этой парочке незваных гостей, так это Аську. Кошка вообще-то предназначалась ей, но потом как–то так вышло, что Лиза оставила котенка себе. Света тогда взвилась. Раздухарилась, ругалась и топала ногами, кричала, что Лиза грабитель, уговаривала вернуть животинку, но не получилось. И вот теперь Ася сама приехала. Сама! Ну, Степана с собой захватила, что ж тут поделать… — Ладно, открываю, – буркнула Света, затренькала ключами, и вот уже Степан, широко улыбаясь, прижимает к себе сестру, трясет ее за плечи, повторяя: «Рад, рад, очень рад! Сколько лет, сколько зим! Прекрасно выглядишь, халат супер, полоски в тон твоему зеленоватому лицу. Гулять не пробовала?» А потом занес внутрь чемоданы, приволок фикус, дрель, бросил в уголок молотки и выпустил Аську исследовать новые владения. Света только растерянно смотрела на этот самострой в ее квартире, пыталась что-то спросить, но Степан шикал, говоря: «Потом, всё потом!» — Разругались? – догадалась Света. — Выгнала она тебя? Доболтался? Степа, вздыхая и качая головой, ответил: — Да, вроде того… Так орала, так орала, соседи хотели уж меня спасать, да я что… Я вещички собрал и к тебе! Прими, не оставь на улице! — То есть как «прими»? — отступила на пару шагов Светлана. — Ты тут жить, что ли, собрался? Вещи вон притащил, чемоданы эти, фикус… Она показала глазами на два огромных чемодана, застывших в углу ее уютной, девичьей прихожей. Степан виновато кивнул. Света замахала руками. — Нет! Нет! Нет! Степочка, милый, хороший! Не надо. Ты же знаешь, нам не жить вместе. Нет! У меня свои дела, планы. Степа!.. — Я всё понимаю, Светланка, но такова уж жизнь. Лиза уехала, когда вернется, я не знаю. Может уже не одна, может, с кавалером, а может быть, — тут он подозвал сестру поближе и шепотом продолжил, — уже и с ребенком! Я больше не могу бояться, ждать ее. Я с тобой поживу, ладно? — Ты думаешь, у нее интрижка? – прищурилась Света. — Да кто ж знает… В Подольск уехала. Как будто на пробы… Такие красивые платья взяла, я ее в них отродясь не видел. Для кого? Нет, для кого, я тебя спрашиваю? Для него, таинственного инкогнито! Сестра только покачала головой. — Ничего, я поживу, ты меня не стеснишь, дорогая. Я вот тут спать буду, можно? – Степа скинул с дивана журналы. — А вот это кресло нужно передвинуть, ни на месте оно! Он уже наклонился, чтобы подцепить старенькую обивку мебели., потом резко выпрямился, водя рукой в воздухе, что–то просчитывая и измеряя глазами. — Так! Кресло, стол и тумбочку я лучше вынесу. — Куда?! Если бы Свете сказали, что всё будет именно так в ее выходной, то она бы и не уходила с работы вчера поздно ночью, прикорнула где-нибудь в уголочке, а потом проснулась бы уже в понедельник и побежала в институт… — Как куда? На улицу. Старье хранить! Не! Я так не живу. Дальше… Он обошел квартирку, приглядываясь к стенам. — Здесь будет висеть наша с Лизой свадебная фотография, – показал он рукой на стену в коридорчике. — Грустно, торжественно, рамку черную сделаю, чтоб ясно было, скорблю по браку. Я дрель сейчас принесу, а дюбель у тебя есть? – он строго взглянул на сестру. –Чего? Да ну тебя! Уходи, Степа. Есть гостиницы, есть друзья. Живи с ними! — Ты же моя сестра, Светик! Должна понимать, что гостиницы – это же антисанитария! Да и с животным… – Степа кивнул в сторону распластавшейся на кровати Аськи. – В общем, ты как хочешь, а мы теперь с тобой. Как в детстве, помнишь?! Хорошо же было! — Да, ты драл меня за косы, обзывал и жаловался матери, что я целуюсь с мальчиками… А теперь ни мальчиков, ни косичек, только ты… Степан сделал вид, что ничего не слышал. — А чего у тебя обои такие мрачные? — Степа ткнул пальцем в дорогущие итальянские обои с блестками. — Надо! Надо поменять! И вот еще что, на балконе как? Он прошлепал на кухню, открыл балконную дверь и, вздохнув полной грудью, того гляди лопнет, вышел на воздух. — Не-не-не! Ты тут приберись. Фикус поставим, топчанчик мне. Будет кабинет. Что из еды есть? Котлеты? — Степа беспардонно залез в холодильник, порыскал там по полкам. — Разогреем сейчас… Так, картошка… Сомнительная какая–то картошка у тебя, испортилась похоже! Выкину? Выкину! Света отличалась способностью захламить холодильник и «выращивать там плесень», как выражалась мать. Периодически приходилось выуживать эти заросли… Степан смело погружался в самые недра холодильника, вытаскивая оттуда какие-то коробочки, упаковки и баночки. Скоро мусорное ведро трещало по пластиковым швам, а на балконе уселся любопытный воробей, чирикая и вертясь в разные стороны. Ася, заметив его, стала крадучись продвигаться к птице. — А ну брысь! — прикрикнула на нее Светлана. – И ты брысь! — она погрозила пальцем Степке. — Квартира моя, обои мои, балкон тоже мой. Не вынуждай меня тебя за шиворот выгонять! — Не надо, Светик. Я ж для тебя стараюсь. Помощником буду, продукты купить, электричество починить, счета оплатить. Я находка для твоей жизни. Диван помоги мне передвинуть, пожалуйста. Вот в этот угол. Так мне будет удобно смотреть вечером телевизор. А эти салфеточки мне никогда не нравились, убери, пожалуйста! –Чего? Я сейчас тебя уберу. Светлана схватила брата за ворот рубашки, той самой, с пятнышком от чая, и постаралась вытолкать его в прихожую. Но Степан вырвался, погрозил ей пальцем и открыл чемодан. Штаны, шорты, футболки, тапки и сандалии – всё вывалил на пол, кивая своим мыслям. — Да! Так и будем жить. Ты, я и Ася. Ну, ты в маленькую комнату переезжай, а мы с кошкой тут, в гостиной… Ты только будильник потише включай. Нам с Асенькой рано вставать не нужно. И картинки эти, ну, страшные свои, вампирчиков этих, ты убери, пожалуйста. Я буду творить! –Что? – Света сложила руки и уставилась на брата. – Всё уж сотворил, дальше некуда! Институт ты бросил, жену, вон, тоже, что дальше? Работу бросишь? Степан пожевал губами, потом улыбнулся. — А это мысль! Точно, я уволюсь. Так, надо Павлу позвонить, пусть готовит документы. Алло! Пашка, ты? Не узнал? Богатым будешь! Я тут уволиться решил. Да так, с сестрой теперь живу, буду у нее по дому хозяйничать. Ты ж не представляешь себе, как тут всё запущено! На том конце сотовой связи Павел, коллега Степана, от неожиданности поперхнулся куском яичницы. — Ты серьезно? – прокашлявшись, прошептал он. –— Нет! Нет, что ты. Так нужно. Для сестры нужно! – ответил Степа и подмигнул Светику… –Что ты несешь? Степа, прекрати! – Светлана стала кидать вещи брата обратно в чемодан, потом запихнула кошку в переноску. Та мяукала и шипела. — Ты вернешься к жене. Сейчас же! Это недоразумение. Вы помиритесь, надо просто подождать. А я… Я хочу жить спокойно, Степа! Ну, пожалуйста! Степан ходил туда-сюда, маялся, как будто взвешивая на незримых весах все «за» и «против». — Да говорю тебе, Лиза уехала. Всё, кранты моему браку, а ты не бросишь! Светлана нервно стучала ключом по крышке фортепиано. Не могла она сказать брату, что сегодня вечером к ней придет Коленька, что будет у них ужин при свечах… Нет… Теперь ничего не будет, хватит, не жили хорошо, нечего и начинать… … — Братик, ты бы помирился с супругой! – Света уже гремела на кухне посудой. Как-никак над покормить родственника, может даже напоить. А там — сунуть его в такси и помахать рукой. — Ты тогда позови, как приготовишь! – крикнул ей мужчина и ушел в комнату. Через секунд тридцать Света услышала надрывный, тоненький звук работающей дрели. Нож выпал из рук Светланы, она вся похолодела и пошла на звук. Но дверь в комнату, где происходило невероятное, была закрыта. — Степа, иди есть! Ты там ничего, пожалуйста, не трогай! — Я сейчас! Я только дыру хочу сделать. В прихожую хочу дыру сделать! — Степа, ты ни в себе? Зачем дыру? — Интернет тянуть буду, провода купим сегодня, завтра подключу. А то твой провайдер мне не нравится. Так!.. Еще половинка стены осталась. Ты там погляди со своей стороны, вышло сверло или нет!.. … Пока Степа обустраивался на новом месте, Лиза доехала до города, вкатила чемодан в гостиницу и встала у стойки регистрации посетителей. – Добрый день, у вас номер на третьем этаже. Парень за стойкой протянул Елизавете ключи и кивнул на лифт. Когда двери кабинки открылись, навстречу Лизке вышла Агафья, царь-птица, ноги от ушей. — Вот и сходила на пробы… — обреченно протянула Елизавета. — Ну за что?! За что она здесь? Хотя… Что ж теперь... Позвонить Степке надо, как он там… Рассказать, как я здесь… Он же просил. Степан не брал трубку, в тот момент он как раз дробил стену, закрывшись в Светиной комнате на старый, еще, наверное, дореволюционный, шпингалет. Света обреченно сидела на кухне, глядя стеклянными глазами в одну точку. — Ну, чего села-запела? – хлопнул её по плечу Степан. — Корми работника. Брат я тебе или не брат?! Обои я в твоей комнате уже ободрал маленько! Нет! Сиди, потом посмотришь! Как новые наклею, так и посмотришь. Съездим сегодня, купим. Я думаю, в коричневых тонах, успокаивающие. — Обои ободрал… Мои обои ободрал… Ты изверг! Да что ж ты мне кровь-то портишь всю мою жизнь?! Вон! Иди вон, забирай свою дрель, молотки, я Лизе позвоню, чтоб тебя забрала. — Не трогай Лизу. — Что так? — Актера нельзя трогать ни до, ни после выступления. — А когда его можно трогать? – вскинулась Света. — В отпуск. А он у Лизаветы нескоро. Всё, обедаем! Молча жевали котлеты с макаронами, потом Степан плеснул чая. — Пироженки, торт, конфеты есть? – улыбнулся он сестре. — Нет! — рявкнула она. – Я на диете! — Дурацкая диета, скучная. Надо, значит, еще торт купить. Вечером под футбол будем есть. Раздался звонок в дверь. Света замерла, потом лицо ее скривилось от досады. — Сиди, лапуля, я открою! – Степан встал и направился в прихожую. — Вам кого? На пороге стоял Коленька. Его красное лицо покрылось испариной, видимо, поднимался по лестнице. — Вы к кому? Клуб веселых и находчивых не здесь! – пожал плечами Степа. — Я к Светлане. Отойди! – гость оттолкнул Степу и шагнул вперед. — И я к Светлане. По делу. Дело ей шьют, вот, пришел поговорить! — Что ты мелешь? Какое дело? Света – моя женщина. Пошел прочь! — Ах, твоя женщина? Это интересно! И давно вы знакомы? Ничего странного за ней не замечали? Так вы соучастник? Имя, фамилия, где проживаете? Николай непонимающе заморгал, потом растерянно вздохнул. Глазки забегали, губы зашлепали. — Что? Кто? — вдруг пошел гость на попятную. — Да я и не знаю никакой Светланы. Я ошибся квартирой, мужик! Какие соучастники! Коля метнул затравленный взгляд на Свету, высунувшуюся из кухни, потом быстро-быстро, преодолевая звук собственных шагов, помчался по лестнице вниз. — Эй! Мужик, а чего не на лифте? — крикнул ему вдогонку Степа, махнул рукой и захлопнул дверь. — Зачем?.. — прошептала Светлана. — Зачем ты опять влез в мою жизнь? Опять всё испортил?! Ты раздолбал мою квартиру, ты испортил мои отношения, ты как нашествие саранчи! Фикус еще этот! – она с силой пнула ногой цветок и подошла к окну. Там, внизу, Коля уже садился в свою машину и выруливал на улицу. Это всё…— Коля мой не нравится? Опять не нравится? Да мне плевать на тебя и твое мнение! И не хочу я с тобой жить, не буду! Ни за что! Пусть Лиза забирает тебя обратно. Степан спокойно выслушал ее реплику. Лизонька всегда учила до конца выслушивать партнера по роли. — Моя очередь говорить, Света, теперь ты слушаешь. Во–первых, твой Коленька давно на примете у служителей правопорядка. Я узнавал по своим каналам. Так что не пара он нам, девочка, не пара! Во–вторых, целы твои обои, и стены целы. Я только полку повесил, ту, что давно у тебя валялась. А в–третьих, с Первым апреля тебя, Светка! Будь счастлива!.. … Светлана еще долго дулась на брата, но потом, когда он сбегал за тортом, когда показал, как полочка идеально вписалась в интерьер, а потом еще поправил кое-где шкафчики и двери, девушка оттаяла. С братом было все-таки хорошо. Был он каким-то уютным, как старый свитер, вроде бы уж и не модный, в катышках, а не выкинешь, потому что родной… … — О, Лизонька звонит! Алло! Да, моя хорошая! — Меня утвердили, Степка! Они меня утвердили! – кричала она. – Агафья сломала ногу, поскользнулась на кожурке от апельсина и сломала ногу. Мы сейчас с ней в больнице, гипс накладывают. А я буду играть у Пипеткина. Представляешь, Елизавета Агнет в главной роли у самого Пипеткина! Надо же, как повезло! — Умничка ты моя! У Пипеткина… это ж всё меняет! А я у Светы. Она выиграла миллион. Вот сидим, торт едим! – Степан кинул жене фотографию на телефон. — Что? Миллион?! Миллион! Да как же это… Она нам половинку даст? — Мы уже все потратили, Лиза. На развлечения. Елизавета замолчала, было слышно, как шуршит досада в ее пышной прическе. — Да ладно, Лиза, выдыхай. С Первым апреля! Я только Аську и фикус Светланке забросил. В остальном всё нормально. — Лиза! Он шутит, я не возьму цветок и кошку! Лиза, забери его отсюда наконец! — Ладно, дома поговорим! — грозно ответила Елизавета, потом улыбнулась Агафье, потому что гипс на стройной ножке от ушей ей очень шел, и картинно закинула шарфик на плечо. — Не переживай, Агафьюшка, будет и у тебя праздник! Но уже не с Пипеткиным… Автор: Зюзинские истории. Как вам рассказ? Делитесь своим честным мнением в комментариях 😇