Предыдущая публикация
На этом снимке композитор Сергей Прокофьев запечатлён во время своего заграничного периода, который начался после отъезда из Советской России в 1918 году.
В 1919 году он находился в Чикаго, где знакомился с американской музыкальной средой, концертировал и развивал своё мастерство пианиста и дирижёра.
Этот этап жизни Прокофьева был ключевым для его творческого роста. Встречи с новыми музыкальными течениями и работа за границей позволили ему расширить художественные горизонты и укрепить международную репутацию. Снимок отражает момент, когда молодой композитор, полный амбиций и идей, открывал для себя новые возможности и аудиторию.
Следующая публикация
Комментарии 10
«ПРОСТО КЛАССИЧЕСКИЙ КОМПОЗИТОР...»
5 марта 1953 года скончался Сергей Сергеевич Прокофьев.
В ТОМ сибирском городке, где прошло моё детство, симфонического оркестра, увы, не было, и поэтому услышать серьёзную музыку «живьём» исключалось – только по радио. А ещё иногда в кино. И вот что удивительно: увидев в войну на экране «Александра Невского», поставленного тогда мне ещё не ведомым Сергеем Эйзенштейном, любуясь былинным красавцем Николаем Черкасовым в образе главного героя, напряжённо следя за сражением «наших» с «немцами», то есть – с их «псами-рыцарями», я, мальчишка, невольно был захвачен и монументальными мелодиями фильма, особенно – когда хор мощно, до мурашек по телу, пел: «Вставайте, люди русские!..» Так впервые ощутил силу искусства Сергея Прокофьева...
***
ОН РОДИЛСЯ 23 апреля 1891 года в имении Сонцовка Екатеринославской губернии, где отец будущего композитора, закончив Московский университет и Петровско-Разумовскую сельхозакадемию, заправлял у
...Ещё«ПРОСТО КЛАССИЧЕСКИЙ КОМПОЗИТОР...»
5 марта 1953 года скончался Сергей Сергеевич Прокофьев.
В ТОМ сибирском городке, где прошло моё детство, симфонического оркестра, увы, не было, и поэтому услышать серьёзную музыку «живьём» исключалось – только по радио. А ещё иногда в кино. И вот что удивительно: увидев в войну на экране «Александра Невского», поставленного тогда мне ещё не ведомым Сергеем Эйзенштейном, любуясь былинным красавцем Николаем Черкасовым в образе главного героя, напряжённо следя за сражением «наших» с «немцами», то есть – с их «псами-рыцарями», я, мальчишка, невольно был захвачен и монументальными мелодиями фильма, особенно – когда хор мощно, до мурашек по телу, пел: «Вставайте, люди русские!..» Так впервые ощутил силу искусства Сергея Прокофьева...
***
ОН РОДИЛСЯ 23 апреля 1891 года в имении Сонцовка Екатеринославской губернии, где отец будущего композитора, закончив Московский университет и Петровско-Разумовскую сельхозакадемию, заправлял у этого самого помещика Сонцова хозяйством. А мама занималась с сыном музыкой и иностранными языками. Малыш постоянно перебирал клавиши рояля, что-то фантазировал, и она эти небольшие пьесы записывала: рондо, вальсы, песенки, «Индийский галоп», сочинённый в пять лет! Ну а первое потрясение случилось, когда родители привезли мальчика в Москву, и там, в Большом театре, Серёжа услышал «Фауста» Гуно, «Князя Игоря» Бородина и увидел «Спящую красавицу» Чайковского...
Вернувшись домой, стал сочинять «в этом духе» – так у десятилетнего композитора появились первые опусы в оперном жанре: «Великан» (который даже был поставлен любительским коллективом) и «На пустынных островах».
И совсем скоро профессор Московской консерватории Сергей Иванович Танеев, познакомившись с этими творениями, сказал родителям, что заниматься даровитому мальчику музыкой надо серьёзно и систематически. И порекомендовал в педагоги только что окончившего Консерваторию с золотой медалью Рейнгольда Глиэра (впоследствии создавшего среди прочего великолепные балеты – «Красный мак» и «Медный всадник», одна мелодия из которого стала гимном Санкт-Петербурга). Глиэр учил его игре на фортепиано, импровизации, теории композиции, гармонии, основам музыкальной формы, помог написать оперу «Пир во время чумы», симфонию, ряд пьес и сам повёл питомца к Танееву, когда осенью Мария Григорьевна привезла сына в Москву. Было решено отдать Серёжу в консерваторию. Все поступающие сюда были гораздо старше тринадцатилетнего Прокофьева, но каждый из них принёс с собой едва ли больше двух пьес, а Сергей поразил всех двумя тяжеленными папками, в которых находились… четыре оперы, симфония, две сонаты и довольно много фортепианных пьес. «Это мне нравится!» – воскликнул председатель приёмной комиссии Николай Андреевич Римский-Корсаков...
Он же потом и обучал Прокофьева инструментовке, а Анатолий Константинович Лядов – композиции. Однако молодого человека постоянно тянуло к новациям, что в академическую систему вписывалось со скрипом. Мастер тончайших миниатюр Лядов в педагогике был весьма строг, и «Квартет», который Сергей принёс ему на первом же уроке, привёл наставника в ярость. Да и с Римским-Корсаковым по той же причине отношения складывались непросто. Однако весной 1909-го статус композитора обрёл. И там же, у Анны Есиповой, продолжил совершенствоваться в игре на фортепиано, а у Николая Черепнина – в дирижировании и оркестровке. Тогда же началась его на всю жизнь дружба с Николаем Мясковским...
***
ВЕСНОЙ 1914-го, отмеченный к окончанию Консерватории Первой премией имени Антона Рубинштейна (у него уже были написаны «Токката», «Десять пьес», «Вторая соната», «Баллада для виолончели и фортепиано», опера «Маддалена»), отправился в Лондон, где случилась встреча с Сергеем Дягилевым – одним из основател
...ЕщёОн же потом и обучал Прокофьева инструментовке, а Анатолий Константинович Лядов – композиции. Однако молодого человека постоянно тянуло к новациям, что в академическую систему вписывалось со скрипом. Мастер тончайших миниатюр Лядов в педагогике был весьма строг, и «Квартет», который Сергей принёс ему на первом же уроке, привёл наставника в ярость. Да и с Римским-Корсаковым по той же причине отношения складывались непросто. Однако весной 1909-го статус композитора обрёл. И там же, у Анны Есиповой, продолжил совершенствоваться в игре на фортепиано, а у Николая Черепнина – в дирижировании и оркестровке. Тогда же началась его на всю жизнь дружба с Николаем Мясковским...
***
ВЕСНОЙ 1914-го, отмеченный к окончанию Консерватории Первой премией имени Антона Рубинштейна (у него уже были написаны «Токката», «Десять пьес», «Вторая соната», «Баллада для виолончели и фортепиано», опера «Маддалена»), отправился в Лондон, где случилась встреча с Сергеем Дягилевым – одним из основателей объединения «Мир искусства» и организатором «Русских сезонов» в Париже. Это открыло Прокофьеву двери многих музыкальных салонов. Например, в Риме и Неаполе его фортепианные вечера имели большой успех... Накануне Первой мировой вернулся домой, где сразу же на сюжет Сергея Городецкого стал сочинять балет «Ала и Лоллий», но потом сей материал переработал в «Скифскую сюиту» для оркестра. И фортепианный цикл «Сарказмы» написал тогда же. И вокальную (по Андерсену) сказку «Гадкий утёнок». И оперу (по Достоевскому) «Игрок». Причём те премьеры нередко сопровождались скандалами: так, «варваризмов» «Скифской сюиты» петербургская публика не вынесла. А вот в Москве поэты-футуристы Бурлюк и Каменский эту созвучную времени музыку приняли восторженно...
Летом 1917-го, отрезанный в Ессентуках мятежами на Дону от Москвы и Петрограда, создаёт (какой сразу «урожай»!) «Концерт для скрипки с оркестром», «Третью» и «Четвёртую» фортепианные сонаты, фортепианный цикл «Мимолётности» и «Классическую симфонию». Прорвавшись, наконец, в Питер, дал несколько концертов, – и посвящённая Асафьеву «Классическая симфония» тогда же впервые прозвучала. А потом – в Москве. Восхищённый Луначарский поддержал желание автора отправиться за кордон...
***
ТУРНЕ растянулось на долгие годы: Япония, Америка, ряд европейских стран, Куба... Там творения Прокофьева, в которых кое-кто слышал некий «пролетарский налёт», по доброму принимали далеко не всегда. А он – при интенсивнейшем концертировании – продолжал сочинять, сочинять... Именно тогда столь обогатилась эмоциональная палитра его музыки, включившая и жёсткий драматизм «Второй симфонии», и комедийно-игровое начало «Любви к трём апельсинам» (оперы по одноименной пьесе Карло Гоцци), и острую экспрессивность «Огненного ангела» (оперы по одноимённому роману Валерия Брюсова), а также «Третьей симфонии», и поэтическую лирику «Блудного сына» (балета на библейскую тему), и мелодические откровения «Второй скрипичной сонаты»...
В общем, к блистательным именам художественного мира Запада на полном основании присоединилось и имя Прокофьева. Он уже на равных общался с Сергеем Рахманиновым, Морисом Равелем, Пабло Пикассо, Анри Матиссом, Чарли Чаплином, дирижёрами Леопольдом Стоковским, Серге
...ЕщёТУРНЕ растянулось на долгие годы: Япония, Америка, ряд европейских стран, Куба... Там творения Прокофьева, в которых кое-кто слышал некий «пролетарский налёт», по доброму принимали далеко не всегда. А он – при интенсивнейшем концертировании – продолжал сочинять, сочинять... Именно тогда столь обогатилась эмоциональная палитра его музыки, включившая и жёсткий драматизм «Второй симфонии», и комедийно-игровое начало «Любви к трём апельсинам» (оперы по одноименной пьесе Карло Гоцци), и острую экспрессивность «Огненного ангела» (оперы по одноимённому роману Валерия Брюсова), а также «Третьей симфонии», и поэтическую лирику «Блудного сына» (балета на библейскую тему), и мелодические откровения «Второй скрипичной сонаты»...
В общем, к блистательным именам художественного мира Запада на полном основании присоединилось и имя Прокофьева. Он уже на равных общался с Сергеем Рахманиновым, Морисом Равелем, Пабло Пикассо, Анри Матиссом, Чарли Чаплином, дирижёрами Леопольдом Стоковским, Сергеем Кусевицким, Артуро Тосканини... Давний знакомец Дягилев парижский сезон 1921-го в «Гранд-Опера» (программку украшал портрет Сергея Сергеевича работы Матисса) триумфально открыл премьерой его балета «Сказка о шуте, семерых шутов перешутившего»... Ну а сам композитор, обладая яркой индивидуальностью и независимостью взглядов, в современном музыкальном мире принимал далеко не всё: например, остался равнодушным к «нововенской» школе Арнольда Шёнберга, даже – к некоторым сочинениям Игоря Стравинского, который, впрочем, для него всегда был «совершеннейшим мастером»... В последние «заграничные» годы среди других сочинений создал одноактный балет «На Днепре», «Четвёртый» и «Пятый» фортепианные концерты, «Струнный квартет»... Узнав о чьём-то весьма авторитетном мнении – что, мол, «если кто сейчас в Европе и пишет, как современный Моцарт, с классической ясностью, так это Прокофьев», – улыбнулся: «Да, я просто классический композитор, которого поймут через пятьдесят лет». Однако томился:
«Воздух чужбины не возбуждает во мне вдохновения, потому что я русский и нет ничего более вредного для человека, чем жить в ссылке, находиться в духовном климате, не соответствующем его расе. Я должен снова окунуться в атмосферу моей родины, я должен снова видеть настоящую зиму и весну, я должен слышать русскую речь, беседовать с людьми, близкими мне. И это даст мне то, чего так здесь не хватает, ибо их песни – мои песни».
***
ОН вернулся и на очень изменившейся родине ринулся в неистовое творчество. Так возникли кантата «К 20-летию Октября», «Шестая фортепианная соната», «Первая скрипичная соната», «Детская музыка» (двенадцать лёгких пьес для фортепиано). Превосходную идею своеобразного путешествия в страну музыкальных инструментов симфонического оркестра предложила композитору режиссёр Детского музыкального театра Наталья Сац, и Прокофьев создал удивительную по яркости образов симфо-сказку (которую позднее экранизировал Уолт Дисней) «Петя и волк»… И, конечно, – балет «Ромео и Джульетта»! Потом, спустя годы после театральной премьеры, уже на киноэкране, мы восхищались этой Джульеттой – великой Галиной Улановой, которая, в свою очередь, о Сергее Сергеевиче сказала так: «Его музыка – родоначальник и душа танца, его Джульетта – моя любимая героиня, средоточие того света, гуманизма, духовной чистоты и возвышенности, которые пленяют едва ли не в каждом произведении Прокофьева».
А другие восхитительные е
...ЕщёОН вернулся и на очень изменившейся родине ринулся в неистовое творчество. Так возникли кантата «К 20-летию Октября», «Шестая фортепианная соната», «Первая скрипичная соната», «Детская музыка» (двенадцать лёгких пьес для фортепиано). Превосходную идею своеобразного путешествия в страну музыкальных инструментов симфонического оркестра предложила композитору режиссёр Детского музыкального театра Наталья Сац, и Прокофьев создал удивительную по яркости образов симфо-сказку (которую позднее экранизировал Уолт Дисней) «Петя и волк»… И, конечно, – балет «Ромео и Джульетта»! Потом, спустя годы после театральной премьеры, уже на киноэкране, мы восхищались этой Джульеттой – великой Галиной Улановой, которая, в свою очередь, о Сергее Сергеевиче сказала так: «Его музыка – родоначальник и душа танца, его Джульетта – моя любимая героиня, средоточие того света, гуманизма, духовной чистоты и возвышенности, которые пленяют едва ли не в каждом произведении Прокофьева».
А другие восхитительные его балеты – «Золушка» и «Сказ о каменном цветке»!.. А киномузыка к «Александру Невскому» и «Ивану Грозному»!.. А опера «Семен Котко», в которой автор, очевидно, восстановил детские впечатления о песнях, звеневших в Сонцовке, о самой атмосфере, насыщенной благодатным украинским теплом, – не случайно же примадонна Большого театра Тамара Синявская, приглашая меня на этот спектакль, воскликнула: «Там такие мелодии!..» А другая, поразительная по лирической чистоте опера – «Обручение в монастыре»!.. А превышающая самоё себя воистину СВЕРХОПЕРА «Война и мир»!.. А вся его циклопическая по мощи симфоническая музыка – вплоть до «Оды на окончание войны»!.. Да что там говорить... Искусство должно изумлять, потрясать – и именно на такое оказался очень способным «сложный» композитор Сергей Сергеевич Прокофьев, который однажды признался: «Я – проявление жизни, которая даёт мне силы сопротивляться всему недуховному».
***
И ВДРУГ 10 февраля 1948 года – Постановление ЦК ВКП(б) об опере Вано Мурадели «Великая дружба», в котором музыка Прокофьева, наряду с другими крупнейшими нашими композиторами, была объявлена «формалистической», «чуждой советскому народу». Этот мерзкий документ, а следом – и арест первой жены, Лины Прокофьевой, с которой он, уйдя к Мире Мендельсон, расстался ещё в 1941-м, Сергея Сергеевича сломили. Ведь композитор вернулся в СССР по доброй воле, в не лучшие для страны времена, и заслужить ярлык «антинародного» и «непатриотичного», сознавать, что ты лично ответствен за тюремное заключение матери своих собственных детей, для Прокофьева, во всём доверившегося родному Отечеству, стало непереносимым ударом. К тому же по сразу же возникшей вокруг атмосфере понимал, что с ним, Шостаковичем, Хачатуряном, Мясковским и многими другими менее талантливые коллеги просто-напросто сводили счёты...
Когда от него «сверху» стали грубо требовать, чтобы писал «проще», а значит – примитивнее, недоу
...ЕщёИ ВДРУГ 10 февраля 1948 года – Постановление ЦК ВКП(б) об опере Вано Мурадели «Великая дружба», в котором музыка Прокофьева, наряду с другими крупнейшими нашими композиторами, была объявлена «формалистической», «чуждой советскому народу». Этот мерзкий документ, а следом – и арест первой жены, Лины Прокофьевой, с которой он, уйдя к Мире Мендельсон, расстался ещё в 1941-м, Сергея Сергеевича сломили. Ведь композитор вернулся в СССР по доброй воле, в не лучшие для страны времена, и заслужить ярлык «антинародного» и «непатриотичного», сознавать, что ты лично ответствен за тюремное заключение матери своих собственных детей, для Прокофьева, во всём доверившегося родному Отечеству, стало непереносимым ударом. К тому же по сразу же возникшей вокруг атмосфере понимал, что с ним, Шостаковичем, Хачатуряном, Мясковским и многими другими менее талантливые коллеги просто-напросто сводили счёты...
Когда от него «сверху» стали грубо требовать, чтобы писал «проще», а значит – примитивнее, недоумевал: «Как вообще такое возможно?!» Жизнь, творчество лишались смысла...
***
ПО ДИЧАЙШЕМУ совпадению его не стало в один день со Сталиным, и поэтому смерть великого композитора оказалась в стране, по сути, незамеченной. На его гроб в Москве не нашлось ни одного лепестка, ибо все цветы, все венки предназначались лишь тому, кто, доставив гениальному музыканту столько мук, столько горя, теперь величественно возлежал в Колонном зале Дома Союзов...
( Лев СИДОРОВСКИЙ )