ИСТОРИИ РЕАЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ

🎆Нужна оригинальная идея для праздничного стола? 🆚🙎📏

Правый глаз Веры, который в результате манипуляций с тушью, новой подводкой и тенями, про которые Верина подружка Галка сказала, что такими только на светский раут краситься можно, стал раза в два больше, чем ему было положено от природы, и теперь даже немного пугал. Но останавливаться на достигнутом Вера, конечно, не собиралась. На огурцы, отмокающие в ванной, смотреть ей было просто некогда. А все потому, что не далее, чем неделю назад, Верин муж, тот самый Виталик, который колдовал сейчас на кухне, закрывая банки с огурцами на зиму, объявил ни с того ни с сего жене свою волю: - Хочу, чтобы ты у меня стала настоящей женщиной! И выдал Вере свою карточку с накопленной за год заначкой. Сказать, что Вера обалдела – ничего не сказать. Первой мыслью у нее было, разумеется, закатить скандал. А как же! Если Виталик умудрился скопить некоторую сумму, утаив ее от семейного бюджета, значит, он, возможно, не только зарплату не отдавал целиком, а еще в чем-нибудь приврал. И как тут разберешь, в чем именно? Думок сразу в голову лезет – не объять! А куда такое годится?! Однако, вслед за первой мыслью, Веру посетила вторая. И она, не успев даже рта открыть, плюхнулась на табурет, стоявший на кухне, и напрочь забыла про недоваренный борщ, который выкипал на плите. - Что значит, настоящей женщиной?! Это было… Ух, как это было! Захотелось заорать на весь свет и перебить новенький, буквально на днях подаренный свекровью, сервиз, о котором Вера мечтала так, как не мечтала до этого ни о чем на свете. Сервиз был дорогущий, и Вере мог присниться только в сладком сне. А свекровь взяла, да и подарила! А когда Вера заплакала, перебирая тарелки, почему-то рассмеялась: - Ой, Верочка! Ну что же ты такая глупенькая у меня?! Я для тебя все, что угодно сделаю! Только живите! Причины такого ее поступка Вере были непонятны, но объясняться свекровь не пожелала. Обняла сначала Веру, потом сына, перецеловала внуков, и отбыла восвояси. Она вообще не любила долго гостить где-то. Отговаривалась всегда тем, что дома хозяйство, за которым нужен глаз да глаз. Вера с ней и не спорила. Привозила внуков на выходные, следила, чтобы дети вели себя хорошо, и перед каждой такой поездкой придумывала, чем бы еще порадовать ту, кто приняла ее в семью спокойно и без упреков. А упрекнуть Веру было за что. Если уж даже родственники в этом плане старались изо всех сил, то чего Вере было ждать от чужой, по сути, женщины, которую она и видела-то всего раз в жизни до свадьбы. Тогда Виталик привез Веру с сыном знакомиться к своей матери. И Вера долго боялась выходить из машины, то оглядываясь на спящего сына, то спрашивая у Виталика: - Может, не надо? Что я ей скажу? А она мне?! Выгонит нас! Как пить дать – выгонит! - Да с чего ты это взяла?! – удивлялся Виталик. - А с того! Когда я Олежку родила, меня родная тетка из дома выставила. Сказала, что я теперь чужая им, если так их опозорила! А ты хочешь сказать, что твоя мама меня с распростертыми объятиями примет?! С ребенком на руках?! Ох, Виталик, и наивный же ты! Так не бывает! - А ты выводы раньше времени не делай! Может, она тебя еще удивит. Удивляться Вере не хотелось вовсе. Но не ехать же обратно, раз ворота поцелованы? Пришлось брать на руки сонного сынишку и топать вслед за женихом. Ольга Васильевна, мать Виталика, Веру все-таки удивила. Поздоровалась сдержанно, внимательно разглядывая будущую невестку, а потом взяла, да и протянула руки: - Доверишь? Я его в своей спальне уложу. Намаялся с дороги, бедняжка… И Вера, сама не зная почему, просто протянула Ольге Васильевне своего сына. А тот даже протестовать не стал. Приоткрыл глазенки, пробормотал что-то, покрепче обнимая за шею Ольгу, которая заворковала что-то, запела, успокаивая ребенка, и уснул снова. Бабушкой Ольгу Васильевну Олежка назвал сразу, как только новое слово выучил. А та протестовать не стала, чем раз и навсегда завоевала сердце Веры. Сына своего Вера родила рано. Едва восемнадцать исполнилось. О том, кто его отец, знало все село. И гудело, судачило напропалую, гадая, женится ли Митька Бугаев на Верке Старостиной, или так, обгуляет только, как и всех других девчат до нее. Репутация у Митьки была самой, что ни на есть, поганой. И Вера, конечно, об этом знала. А потому, обходила его десятой дорогой, не желая даже смотреть в его сторону. Но Митька был хитрый змей. Знал, какое слово девушке сказать да как в душеньку запасть так, что не вытравишь, как не пытайся! А там, где не получалось мирком да ладком, творил такое, что девчатам не оставалось ничего другого, как грех свой прикрывать да помалкивать. Не смолчала только Вера. Возвращаясь как-то из города, куда ездила проведать тетку, Вера припозднилась. И пришлось ей топать через поля, потому, что доехать она смогла только до соседнего поселка. Дальше водитель, как она его ни уговаривал, не поехал. - Ради тебя одной машину буду гонять? Вот еще! Ножками дойдешь! Дождя нынче нет. Вот и прогуляешься! А мне домой пора! Что было делать Вере? Пришлось добираться до дома на своих двоих. Митькин «жигуль» догнал ее неподалеку от поселка. - Вера, а что это ты так поздно и одна? Садись! Подвезу. - Не надо, Митя. Спасибо! Сама дойду! – шарахнулась было в сторону Вера, но было уже поздно… Домой она вернулась в разорванном платье и в слезах. Не заходя в дом, где спала больная мама, прошла в баню, и почти до утра пыталась смыть с себя следы потных Митькиных рук и слюнявых поцелуев. Ревела, злилась, ругала себя за нерасторопность и думала о том, как сделать так, чтобы мама ни о чем не узнала. Врач Вере весьма доходчиво объяснил, что сердце у ее матери совсем никуда не годится и нервничать ей нельзя. - От волнения может все, что угодно случиться. Вы меня понимаете? Понимала ли его Вера? Еще как! У нее, кроме мамы, близких людей и не было. Тетка не в счет. Правда, тогда Вера еще об этом не знала. Возила сумки с яйцами и молоком в город, помогала по хозяйству, ведь думала, что родня на то и нужна, чтобы в помощи не отказывать, ежели попросят. Мама Веры о том, что с дочкой приключилось, так и не узнала никогда. Вера была на пятом месяце, когда ее не стало. Ушла она тихо, во сне, оставив дочь одну-одинешеньку на белом свете. Тетка, приехавшая, чтобы помочь Вере, от племянницы и ее будущего ребенка открестилась сразу. - Сама наработала – сама и поднимай! На меня не рассчитывай! Почему сразу не пошла к участковому?! Почему не рассказала?! Уже бы замужем была! И грех бы прикрыт был! А ты что же?! Нет, Вера! Ты как хочешь, а меня во все это не впутывай! У меня своих проблем хватает! Вера, которая едва на ногах стояла, почти ничего не видя от слез, даже не сразу поняла, что ей тетка сказала. А когда, спустя несколько дней, до нее все-таки дошло, что теперь ей помощи ждать неоткуда, собралась и пошла к участковому. - Верочка, ну что ж ты сразу не сказала?! Почему молчала?! – схватился за голову участковый. – Ну я ему устрою! Небо в овчинку покажется! Митьку посадили. Когда Вера заговорила, оказалось, что у этого охламона по всему поселку детвора бегает. Аж семерых насчитали! А матери их поначалу отнекивались, когда их спрашивали, но постепенно разговорились, и дело пошло. Мать Митькина после того, как суд ему окончательный приговор вынес, Веру, которая свой срок дохаживала, при всех прокляла, прямо посреди улицы плюнув ей под ноги и пожелав, чтобы ребенок больным родился или не родился вовсе. Но жители поселка Веру в обиду не дали. В ту же ночь ворота Бугаевых смолой вымазали, а еще через пару месяцев вынудили продать дом и уехать. А Вера в срок разрешилась от бремени крепким крикливым младенцем, в котором, на удивление, не было даже намека на Митькину породу. Весь до капельки Верин сын был вылит в Старостиных. Нос и уши от отца Вериного, которого она почти не помнила, потому, что не стало его раньше, чем Вера подросла настолько, чтобы хоть какую-то память заиметь о нем, а кудри и карие, словно вишенки, глазенки – от бабушки. Соседи помогли и по хозяйству, и одежкой для малыша на первое время. Кто-то даже колыбель притащил, чему Вера была несказанно рада. Деньги, которые ей остались от матери, она старалась тратить с умом, прекрасно понимая, что родить ребенка – это только начало, а поднимать в одиночку – та еще задачка. Со звездочкой. Но едва Вера успокоилась, понимая, что без помощи не останется в случае чего, как из города нагрянула тетка. Да не одна, а с дядьями – братьями покойной Вериной матери. Их Вера до того дня и в глаза не видала, потому, что с сестрой, ее матерью, дядья не общались. - Ты, вот что, Вера… Съезжать тебе надо! – помявшись немного на пороге, выдали они опешившей молодой матери. – Дом этот наш. Родительский. И делить мы его будем по совести. Пока мать твоя жива была – и вопросов не было. У нас с нею уговор был – она живет, а мы вас не трогаем. - А теперь? - А теперь все поменялось. Нам деньги нужны! Дом мы продавать будем. - А мне теперь куда же? - Это ты сама думай. Часть материну мы тебе выделим. Не звери же мы, в самом деле, а там дальше уж сама решай – куда тебе. Задумалась Вера. В поселке за те деньги, которые ей предлагали родные, ничего не купишь. Даже домика-развалюшки. Слишком мало. А это значит, что придется в город ехать. А как там без помощи да поддержки?! Тут хоть соседи помогают. А там у Веры никого… Тетка волком смотрит. К колыбели Олежки подошла и отвернулась тут же, пробормотав себе под нос, что Вере не рожать надо было, а… Ну Вера ее слушать не стала, конечно. Не ее ума дело, кому Вере жизнь давать, а у кого отбирать ее! Сына своего Вера никому в обиду не даст! Не для того рожала! Родственники уехали, а Вера в слезы. Как не пореветь, если на душе кошки скребут, а с домом родным прощаться приходится? Святое дело! А пока она сопли на кулак наматывала, соседи по поселку понесли новости, которые узнали от тетки Вериной, по домам. Кто-то злился на родню Верину, кто-то на нее саму, не понимая ее выбора и не принимая его. Чесали языки, смакуя подробности, но и о деле не забывали. И уже на следующий день в дом Веры пришел участковый. - Ты, Верочка, вот что... В соседнем поселке женщина одна полдома продает. Хорошая женщина, положительная. Я ее знаю. Мужа схоронила, дети разъехались, а одной ей тяжело управляться. Дом у нее большой. Давай-ка я тебя в выходные отвезу туда. Ты посмотришь, познакомишься с нею, и тогда уже решишь, надо оно тебе или нет. Что скажешь? - Спасибо скажу! – Вера чуть на шею участковому не кинулась. - Вот и хорошо! Олежка как? - Растет! Сделав «козу» малышу, участковый отправился восвояси, а Вера выдохнула, погладив ладошкой мамин портрет, стоявший на самом видном месте. - Не пропадем мы, мамочка! Даже не думай! Все хорошо у нас будет! С Татьяной Петровной, хозяйкой дома, Вера общий язык нашла сразу. - Ты, Верочка, не бойся меня. Я тетка смирная. Только беспорядка не терплю. Ежели у тебя все тихо да ладно будет, так и делить нам нечего. И с малышом помогу тебе, если хочешь. Только, это если ты на работу выходить надумаешь. А если так, погулять куда – на меня не рассчитывай! Предупреждаю сразу! - А есть работа в поселке? Мне бы не помешала. - Есть. Как не быть?! Подружка моя продавца в магазин свой ищет. У нее в поселке три точки. Недавно еще один открыла. Замолвить за тебя словечко? - Да! - И то дело! Двух зайцев да разом! Хороший день! В магазине-то Вера с Виталиком и познакомилась. Он приехал в поселок, чтобы матери помочь, и та его послала купить что-то к столу. Вера ему покупки упаковала, и сама не заметила, как все о себе выложила. И об Олежке, и о Татьяне Петровне, которая малышу стала настоящей бабушкой, и о себе… Вроде и болтливой никогда не была, а поди ж ты! Разговорилась… А Виталик ее не перебивал. Слушал внимательно, а потом распрощался, уже зная, что не дадут ему спокойной жизни эти глаза-вишенки и тихий голос Веры, который набатом теперь звучал в его душе. Вернулся он, правда, к Вере не сразу. Да и как иначе? Как рассказать той, к которой душа потянулась, что жизнь у него совсем не сладкая? Что пропала куда-то среди ночи жена-гулена, бросив двоих детей, младшему из которых на тот момент было всего три месяца от роду. Что пришлось ему самому заботиться о малышах, так как мать ухаживала за больным отцом и не могла отлучиться от него даже на минуту. Что сыновья его, такие ласковые, шустрые, любимые, плачут порой по ночам, зовя сами не зная кого, ведь мать они или давно забыли, или вовсе не помнили. Не знал Виталий, как рассказать обо всем этом Вере. А потому, бродил вокруг да около магазина, в котором она работала, а зайти и поговорить не решался. Да только не учел он одного. Вера тоже его не забыла. И решила навести справки, расспросив Татьяну Петровну о Виталике. А потому, когда он все-таки решился снова появиться в магазине, Вера уже все про него знала. - Старшему твоему сколько? – огорошила она его чуть ни с порога. - Три года на днях будет. - А младшему? - Годик исполнился. - Как моему Олежке. - Вер… - С детьми меня познакомь. А там видно будет. Так и сошлись. Свадьбу сыграли тихо. Почти никого не звали. Посидели по-семейному. А после свадьбы махнули на море с детворой. И Вера радовалась этой поездке чуть ли не больше детей. Она-то нигде и никогда не бывала. Да и как ей было не радоваться?! Семья теперь у нее есть, муж, дети. Счастье… Правда, за счастье это пришлось ей побороться. Сначала, когда старший сын заболел и Вера почти два месяца провела с ним в больнице, доверив свекрови младшеньких. А потом, когда мать мальчишек явилась, чтобы потребовать детей. Ну тут уж Вера себя во всей красе показала. Детей не отдала. Съездила в родной поселок, чтобы посоветоваться с участковым, и прошла все от и до, не побоявшись трудностей, чтобы стать мальчишкам матерью не только по сути, но и на бумаге. Мать мальчиков как появилась, так и исчезла снова, не дождавшись окончательного решения суда, а Вера выдохнула, когда свекровь, обняв ее после заседания, сказала: - Теперь я за детей совершенно спокойна! Шло время, росли дети, а Вера оставалась все такой же – немного пугливой, очень тихой, улыбчивой по делу и без, но все в поселке знали – она такая до поры до времени. Мурлычет смирной кошкой, сидя на припеке и стараясь ни о чем плохом не думать, но стоит кому-то ее семью тронуть – тут же тигрицей кинется на защиту. И тут – на тебе! Она да не женщина?! Всю ночь после того, как муж вручил ей карточку, Вера не спала. Ворочалась, то и дело вставая и подходя к зеркалу. Разглядывала себя в свете ночника, поворачиваясь то одни боком, то другим, и все понять никак не могла, что с нею не так. У мужа спрашивать не хотела. Обиделась. А потому, по утру, отправив детей кого в сад, а кого в школу, пошла к своей подруге – Галине. - Галь, что делать?! Галя была такой же, как и Вера. Немного не от мира сего. А потому, решила, что самым лучшим решением в этом вопросе будет совет умных людей, которые для женщин журналы всякие сочиняют. Ну не просто так же они это делают, правда?! Не было бы там чего умного написано, так и не читал бы никто! Собрав все, что были в доме, Галина приволокла их на кухню и уже через полчаса они с Верой знали, что настоящая женщина должна правильно питаться, правильно одеваться, правильно краситься, и вообще все на свете делать правильно, а иначе она вовсе не женщина, а так – не пойми что, и сбоку бантик. И хорошо еще, если бантик у нее есть, а то, бывает и так, как у Веры. В наличии не имеется! Бантик Вера, конечно, покупать не стала. Но в город с Галиной съездила. Купила себе хорошую косметику, новую ночную рубашку и красивущие туфли, которые даже из коробки дома доставать побоялась. Чтобы мальчишки не испортили ненароком. Правда, Виталик Вериных стараний не оценил. Она как раз почти закончила наносить тени на веко, когда дверь в ванную распахнулась, и Вера со всего маха ткнула себе кисточкой прямо в глаз! И тут же решила, что настоящей женщиной ей быть вовсе даже и не хочется. - Веруня, ты чего?! – Виталик охнул испуганно, глядя, как жена скачет на одной ножке, поскуливая от боли и пытаясь протереть глаза, из которых градом катились слезы. - Это все ты! – сквозь зубы прошипела Вера, сообразив, наконец, что надо бы умыться, а не размазывать с таким трудом нанесенный макияж по лицу и ванной. – Женщину тебе подавай?! Женщину?! А я тогда кто?! Виталик, поняв, наконец, что не так, обнял жену, остановив тем самым ее метания по ванной: - Погоди, шалая! Дай, помогу! И умывая, нежно, едва касаясь, Верино лицо, он выговаривал ей: - Я, конечно, болван, но и ты хороша! Знаешь же, что я говорить хорошо не умею. И нет бы спросить! Сама себе придумала – сама обиделась! - А зачем ты мне денег дал и на то, что я не женщина, попенял? – попыталась было вывернуться из рук мужа Вера, но ее тут же призвали к порядку. - Да затем, что ты, сколько мы с тобой живем, ничего лишнего себе никогда не позволяла! Все детям или мне. Маму мою и ту балуешь, а себя – ни разу! Разве это дело?! Вот я и решил, что денежку тебе дам, а ты на что захочешь, на то и потратишь. Как те женщины, которые по магазинам ходят и покупают все, что хотят, без разбора. Тут уже пришла очередь Веры хохотать. Она так смеялась, что чуть до греха не дошло. А прибежавшие ребятишки, не разобрав поначалу, что мама смеется, а не плачет, подняли такой рев, что пришлось потратить немало времени на то, чтобы их успокоить. А вечером, уложив детей, Вера выйдет на крыльцо, поднимет начисто отмытое лицо к небу и засмеется тихонько, вспоминая тот кавардак, который она устроила в этот день. - Все! Последние отдыхать отправил! – выйдет вслед за нею Виталик и усядется рядом на ступеньки. - Хорошо укрыл? - Обижаешь! Огурчики будут – высший сорт! - Хорошо бы! Они мне скоро ой, как пригодятся! – улыбнется Вера и положит руку мужа себе на живот. - Да, ладно! И ты молчала?! – охнет Виталик, обнимая жену. - А как тебе скажешь?! У тебя то огурцы, то запросы. На меня, бедную, и времени-то нет! Она попытается еще что-то сказать, но муж не даст. Поцелует для начала, чтобы помнила о том, что женщине забывать не след, а потом прижмет к себе покрепче, чтобы понимала, где ее место. У сердца, немножко наискосок. Там, где душа дышит. Автор: Людмила Лаврова.

Молодец парень! Мамина радость!!!

-Макс, - Вика плача смотрит на мужчину, - нам тогда было по четырнадцать. А теперь по тридцать, мы с тобой семь лет женаты... -Вика...она сможет мне родить ребёнка, она мне сказала... Вика опять плачет, как ребёнок. -Ну, Вииик, нуу блиин. Я не могу тебя обманывать, было бы лучше если бы я завёл интрижку на стороне? Я бы унизил этим и тебя, и себя...Ребёнка, малыш...она родит мне ребёнка. -Уходи, слышишь? Сейчас же уходи из моей жизни, из моего сердца... Ребёнок...это то что хотела Вика больше всего на свете, родить ребёнка...такого же милого, как Макс. Вика через две недели уехала к маме. Никто не верил, что это всерьёз. Свекровь со свёкром не хотели её отпускать, сестра Макса, Алёнка, плакала навзрыд и лишь жена старшего брата Макса, Инна, кривила губы в усмешке. -Ну что, - пропела Инна, - не такой уж и хороший твой Макс, не такой, как ты его превозносила, притворщица, смотреть на тебя было противно. Вика не знала и не понимала отчего такая ненависть, откуда она вдруг взялась у Инны? Лишь потом узнала, ушёл Макс к младшей сестре Инны... к Алисе. Никто не верил, ни друзья ни родственники, все твердили про какой-то кризис семи лет, а Вика знала, что это всё...она не простит, хоть и ждала его. Ждала, что он приедет, встанет прислонившись к косяку, позовёт её, обнимет и скажет, что это был сон, дурной сон. Но, этого не произошло. Несмотря на все уговоры, словно в горячке, уволившись, Вика уехала к родителям. Она запретила себе думать о Максе, вспоминать о нём. Это сильные женщины могут быть такими волевыми, подружиться с бывшим мужем, с его новой супругой, Вика не была такой. Вика была обычной, немного слабой, немного плаксой... Поэтому она и уехала, чтобы не рвать себе душу и не плакать каждый раз от боли и обиды, с бывшими родственниками Вика тоже перестала общаться. Они встретились через пять лет. В том городе оставалась квартира, которую оставили дедушка с бабушкой для любимой внучки, папа Вики давно забрал своих родителей поближе к себе, так как Вика вышла замуж за Макса, квартира тогда и осталась молодым. Когда Макс признавался Вике в том, что уходит к другой, он ушёл налегке. Не взял ничего из мебели, вообще ничего только свою одежду. Вика, какое-то время из-за этого и надеялась, думала вернётся ну с кем не бывает, он же ничего не взял... Когда поняла, что нет, тогда и решила рвать, как бы это ни было больно. Прошло пять лет. Папа спросил Вику не хочет ли она распорядиться наследством дедушки и бабушки. -Надо продать квартиру, дочь, никто не будет там уже жить, ты можешь здесь купить побольше... Вика оглашалась, но... Но, никак не могла насмелиться приехать туда, где была счастлива, а она была счастлива, зачем говорить неправду. Всё же она пешилась и поехала, взяв с собой Мишу. Вика показывала сыну места, где она проводила детство, когда приезжала в гости к бабушке. -Мама, а мы попить не взяли. -Точно, идём, вон магазин новый открыли, как раз посмотрим. Вика пошла по одному ряду, а Миша по другому. Она сразу его узнала, Максим стоял спиной к ней и внимательно изучал этикетку на бутылке вина, а Вика задохнулась от какого-то...прилива нежности, ностальгии и ещё чего-то. Она хотела пройти мимо, тихо и незаметно, но он будто почувствовал её, оглянулся и... -Вика? -О, Макс привет. -Викуся, ничего себе, ты стала лучше в тысячу раз, чем была, хотя казалось бы куда лучшеть -то тебе. У Вики бухало сердце, везде, по всему телу... Они мило болтали, но, каждый осознавал неловкость момента. -Винишком балуешься? -Да у коллеги день рождения, а я...я , ты же знаешь, ничего не понимаю в этом, - Макс кивнул на полку с вином, - вот стою и раздумываю, как бы не опростоволоситься. Вика хотела что-то ответить, но тут подбежал Миша и она отвлеклась на сына. Макс переменился в лице, глянул мельком на Мишу. -Твой? -Ага, Мишутка. -Миша? -Ну да, а у тебя кто? -А где ты его взяла... Будто не слыша Вику, продолжает Макс. -Как где? Родила... -В смысле родила? От кого? -От мужа, Макс. Что за глупый вопрос. -Ты замужем? Вика не успела ответить, Мишка показал две бутылки воды. -Миш, эта вода с малиной, тебе же нельзя, извини, Макс, нам надо бежать, слушай...я приехала продать квартиру, там мебель, вещи, если что-то нужно, приезжай, забирай. Я ещё пару дней пробуду с риэлтером дела решим... Макс махнул рукой и отвернулся. Его отчего-то задело то, что Вика так хорошо выглядит, что она видимо вышла замуж, родила ребёнка, красивая, такая родная и такая далёкая. Макса это жутко...разозлило. Ишь ты, пацан- то большой уже. Наверное был кто -то у неё, не успела уехать и выскочила скорее за этого замуж...а они ещё...его обвиняли...а она...предательница. Настроение у Макса пропало, он сам не понимает отчего, оттого что увидел бывшую жену счастливой и спокойной? Странно, родила ребёнка...а с ним семь лет...Макс взял первую попавшуюся бутылку. По дороге Максим передумал ехать, куда собирался, позвонил матери и сказал, что сейчас приедет. -Что случилось, Макс? Вы поссорились с Алисой? -Мам, я ни с кем не ссорился, что я не имею права заехать в гости к родителям? Всё же матери удалось вытащить с Макса, что он встретил бывшую жену с ребёнком, та конечно рассказала Алёне. Алёна буквально ворвалась в квартиру к Вике. - Викуся, ну как так? пропала, не звонишь, не пишешь, ну ладно Макс, мы -то при чём? Бывшая золовка тараторила не переставая, и замолчать её заставило только появление Мишки. -Какой чудесный малыш, твой, Викусь. -Да. -Слушай, а может и хорошо, что вы тогда, прости конечно...но много же таких случаев, когда вот живут муж с женой, годами,детей нет, потом расходятся и бах... Алёнка всё такая же болтушка, - улыбаясь думает Вика, - чего она боялась, всё хорошо... Макс был не в духе, он опять лежал на диване у родителей и смотрел в потолок, встреча с бывшей женой никак не шла у него из головы, хотя прошёл уже месяц… -Мам. -Что? -Я не болел ничем в детстве? -Ну...краснухой, ветрянкой болел...А так...нет, больше не вспомню, а что случилось? -Ничего. -Я не вижу что ли? Второй день домой не едешь...Что стряслось-то? -Да ничего, мам...У Вики есть ребёнок, понимаешь? Ребёнок, а у меня нет...мы с Алиской уже столько времени вместе, а детей нет...мама. Нет детей-то...И с Викой, семь лет прожили, не было детей, а тут бах...со мной разошлась и ребёнок появился. -Максим, - мама села и опустила руки, - ты что...ты думаешь, что это ты...что ты не можешь иметь детей? -Да, мама...это я, ваш сын, такой весь несуразный... В комнату вышла Алёна, посмотрела на мать, на покрасневшего отца, на сидящего с опущенной головой брата. -Это тебе за то, что ты Вику обидел. - Алёна, - вскрикнули враз отец и мать. -Что, Алёна, что Алёна? Он и от Алиски той, гуляет, как собака, она потому ему рожать не хочет. -Чего? -Того, что слышал. А дети...не хотела тебе говорить...есть у тебя ребёнок, вот. Алёна показала телефон, они сидят в обнимку с мальчиком. -Ну и что?- спрашивает Макс, - что ты мне показываешь, это Викин сын, я их в магазине видел. -Да? И с первого раза запомнил чужого ребёнка? Увидев мельком? Зачем тебе это? Или может потому, что вы с Мишей одно лицо, а брат? Только не говори мне, будто ты не понял, что это твой сын... -Алёна...- мать села на стул. -Мам, что Алёна, что Алёна, я никого не обманывала и не обманываю, я беременных жён не меняла на любовниц... -А, где Вика, - спохватился отец, - надо её пригласить к нам, надо... -Алёна, ты уверена, что ребёнок Макса? -Мама, я понимаю твоё желание защищать великовозрастного детинушку, но ты же любила Вику, как дочь... - Алёнушка, при чём тут любила, Вика взрослый человек, она... -Я пришла к Вике,тогда, когда она приезжала, болтали с ней, когда на кухню зашёл Миша, я потеряла дар речи, не знаю, как этот балбес не мог понять, что перед ним его сын. -Миша, поздоровайся, - велела ему Вика, а я стояла и смотрела, как на чудо какое-то. -Здравствуйте, - сказал малыш и посмотрел на меня глазами Макса,- а вы кто? -Я так понимаю, что я твоя тётя... Я сказала Вике, что поняла теперь почему она так быстро уехала и не хотела ни с кем из нас общаться. Но, я оказалась неправа, Вика только у родителей узнала, что беременна, когда их уже развели... Какой-то там друг её отца посодействовал, чтобы Мишку не записали на Макса, хотя её и уговаривали...Но Вика так захотела. Вика не замужем, Макса не простит...Просила не говорить про Мишу, типа Макс скажет. что решила его вернуть, есть друг, замуж выходить не хочет, боится предательства. Слишком любила одного... -Алёна...и ты молчала? Знала и молчала? -А вы не спрашивали...Вы же знали, что я к Вике ходила, знали, что она с ребёнком приехала...Мам, все виноваты, что так произошло. Ты же видела, видела, что он флиртует с Алиской, замечала же, что Инка таскает свою сестрицу к нам. Пап, ты своим молчанием тоже потворствовал тому, чтобы ваш Максик изменял законной жене. Она поняла, поняла, что все мы предатели, даже я, хотя мне на тот момент было всего тринадцать лет. Оттого и не хотела иметь с нами ничего общего и с тобой братец. *** -Вика, прости, я всё им рассказала, прости, - говорит по телефону Алёна. -Да ничего страшного, я... чего мне ожидать? -Ну ты же знаешь Макса, одержим теперь идеей общения с сыном. -Понятно...Ну что поделать. -Ты разрешишь?- удивлённо спрашивает Алёна. -Конечно, он же отец. -Но почему же ты раньше не говорила? - Никто не спрашивал, Алёна. Ладно, я не буду войн устраивать, Миша знает, что его папа - Максим, я рассказала. *** -Здравствуй...Вика. -Привет, Макс. Максим смотрел на мальчика...на сына. -Привет... -Привет. Ты мой папа? - Ддда. Мальчик кивнул. -Идём, - Миша берёт Максима за руку и ведёт в комнату, - я покажу тебе новое Лего, оно ещё тяжёлое для меня, мне его подарил дядя Витя. Он пообещал, что на выходных пособираем, но раз ты приехал... -Миша...дядя Витя, это кто? - Мамин друг, - спокойно говорит мальчик. Поиграв с сыном, попив с ним чай, Макс, стоя на пороге, смотрит на Вику. -Шансов у меня нет, как я понимаю? Она качает головой. -Зачем? Из-за ребёнка, так это не серьёзно, я не запрещаю вам видется и буду рада если Миша будет знать своего папу, бабушку с дедушкой. Только извини, но, ни Инну ни твою Алису, мой ребёнок видеть не будет. Если вдруг ты решишь, что тебе это не надо, дай сразу знать. Играть чувствами ребёнка я тебе не дам, хорошо? -Да... Максим общается с Мишей, бабушка с дедом тоже, Алёнка естественно, она души не чает в своём племяннике. Максим выполняет условие Виктории, Инна, жена старшего брата Макса и Алёны, не пересекается с племянником мужа, Алиса тем более не горит желанием. Максим с Алисой расходятся и нет, не Вика тому виной, это назревало давно. Виктория выходит замуж за Виктора. Вот такая простая история. Автор: Мавридика д.

🙀🔎💪😯

Всех покупателей она делила на три категории: «курицы», как эта девица; «собаки», которым дай только повод, начнут лаять и ругать всех и вся; и «не от мира сего», к которым она причисляла тех, кто не подходил ни к одной из перечисленных двух категорий. Лидия давно пробила продукты и ждала оплаты. Девица долго рылась в объёмном кошельке, перебирая скидочные карточки других магазинов длинными нарощенными ногтями ядовито зелёного цвета. - Оплата картой? – спросила со вздохом Лидия медлительную девицу. Та кивнула и продолжила рыться в кошельке. Очередь нетерпеливо ждала, наблюдая за ней вместе с Лидией. Наконец, девица нашла карточку и приложила её к считывающему устройству. Очередь облегчённо выдохнула, зашевелилась. Лидия еле сдерживалась, чтобы не поторопить девицу, задерживающую очередь. А та невозмутимо вложила карточку в кошелёк, закрыла его, убрала в сумочку и застегнула её на молнию. Только после этого стала складывать продукты в пакет. Всё делала медленно, последовательно. Наконец, пошла к выходу с таким видом, будто делала одолжение Лиде, очереди и всему миру. «Что за сонная муха? Не живёт и не умирает. Неужели не могла приготовить карточку заранее? И ведь замужем. На пальце обручальное кольцо. И где глаза у мужиков? Хотя, понятно, где», - ворчала про себя Лидия, пробивая продукты следующему покупателю. Она бросила взгляд на подошедшую к кассе женщину с девочкой. Бабушка и внучка. Этих Лидия сразу отнесла к категории «не от мира сего». Она видела их часто. Пожилая женщина суетливо складывала продукты в пакет. Девочка стояла рядом, безучастно глядя на неё своими большими голубыми глазами. Из-под шапочки выбивались светлые кудряшки. Лидия каждый раз ловила себя на мысли, что у неё могла быть вот такая светленькая голубоглазая дочка. Женщина собрала с тарелочки сдачу и торопливо отошла от кассы, чтобы не мешать остальным. Девочка следовала за бабушкой, как приклеенная. Брала женщина всегда минимум продуктов. Да и понятно, на пенсию не разгуляешься. Лидия снова бросила на них взгляд. Бабушка с сумкой ковыляла к выходу, опираясь на палочку, девочка не отставала от неё. Лидия вздохнула и продолжила пробивать ненавистные продукты не менее ненавистным покупателям. Через день Лидия снова увидела пожилую женщину. Она положила на ленту у кассы обычный свой набор продуктов – молоко, батон, пачку макарон. Иногда к нему прибавлялась пачка чая, песок или какие-то овощи. - Здравствуйте. Вы сегодня без внучки? – спросила Лидия. Покупателей в магазине мало, у кассы нет очереди, можно и поговорить. - Да. Ната в садик, наконец, пошла, - ответила женщина, складывая торопливо продукты сразу в пакет. - Двести девятнадцать рублей сорок семь копеек, - назвала Лидия сумму к оплате. - А до этого не ходила? Вроде большая девочка уже, - заметила Лидия, ожидая оплату по чеку. - Ходила, конечно. Только… Мама у неё умерла недавно, дочка моя. – На глазах женщины выступили слёзы. – Переживала девочка, замкнулась в себе. Ох, горюшко. – Женщина смахнула слезу, рассеянно собрала сдачу. Лидия, не раздумывая, взяла шоколадку со стойки, где стояли товары со скидкой, и сунула в пакет женщине. - Для внучки. - Ой... Зачем? Не надо. Сколько я должна? – Женщина суетливо полезла в сумку за кошельком. - Не надо. - Лидия остановила её руку. - Спасибо! – сказала растерянная женщина и поковыляла к выходу. *** Отца своего Лидия не помнила. Мать говорила, что он был красавцем. Лидия не очень верила её словам. Тощая, носатая, грубоватая мать и красавец – это как-то не вязалось. Хотя на мать Лидия совсем не походила: высокая, статная, с прямым носом и копной густых каштановых волос. Отец бросил их, когда Лида была совсем маленькой. Жили они с мамой в небольшом посёлке при железнодорожной станции. Мать часто называла маленькую Лиду хвостом, прицепом, мешающим ей устроить личную жизнь. Лида не помнила, чтобы мать когда-нибудь обнимал её, целовала, говорила ласковые слова. Называла она её Лидкой, за шалости и ошибки бранила, грубо обзывала, не стесняясь в выражениях. Могла и сапогом отходить. Лида к матери тоже не чувствовала привязанности. Окончила с грехом пополам школу и уехала учиться в торгово-кулинарное училище в областном городе. Она не мечтала стать поваром или продавцом. Просто туда легко поступить, давали общежитие, можно было быстро начать подрабатывать. А деньги Лиде были нужны. Мать сразу сказала, что тянуть на своей шее Лидку не собирается. Вырвавшись из дома и начав самостоятельную жизнь, Лида быстро освоилась. На втором курсе влюбилась в парня старше себя. Но тот бросил её ещё до того, как она узнала, что беременная. Не раздумывая, не поддаваясь на уговоры и запугивания врачей, сделала аборт. Не хотела, чтобы ребёнок стал ей помехой, как сама Лида для матери. Снова влюбилась в красивого парня, когда уже работала в магазине. Но до свадьбы дело не дошло. Родителям жениха она не приглянулась. Потом был Алик, женатый и толстый. Он был влюблён безумно, купил ей однокомнатную квартиру для встреч. Лиде он не очень нравился, но она терпела его. Связь между ними длилась семь долгих скучных лет. Приходил он к Лиде раз-два в неделю, никогда не предупреждал заранее. Она сидела дома выходные и в праздники, ждала, вдруг придёт. Не скандалила, недовольства не показывала, боялась, что отберёт квартиру. Не отобрал. Она, наверное, надоела ему, а может ещё что случилось, только Алик приходить перестал. Лида не жалела о нём. Были и другие мужчины, но замуж никто так и не позвал. Лида смирилась, хотела родить для себя, когда поняла, что годы уходят, ловить ей больше нечего, вокруг полно молоденьких и красивых девушек. Но, оказалось, детей у неё после аборта никогда уже не будет. К матери она ездила первое время, привозила продукты. Мать продуктам радовалась, но на стол их не выставляла, боялась, что Лида сама и съест их. Восемь лет назад мать сгорела вместе с домом. Лида ездила на похороны. На кладбище у могилы она стояла одна. Двое мужчин легко несли гроб. Соседи рассказывали, что взяла мать на постой квартиранта приезжего. Случайно или нет, но через месяц дом ночью загорелся, вспыхну как факел. Лето стояло сухое и жаркое. Полиция нашла только обгоревшее тело матери. Лида не очень сильно переживала. Не видела от матери любви и заботы, давно привыкла жить самостоятельно. На могилу не ездила. У неё после похорон осталось ощущение, что в гробу вместо матери была пыль, слишком лёгкий он был. Так и жила Лидия одна. Не жаловала удачливых женщин. Терпеть не могла таких вот куриц, как медлительная сонная девица с открытым ртом и нарощенными ногтями. Всё у них в шоколаде, даже мужья есть. И за что только мужики любят их? Скоро сорок. Лидия стала сильно краситься, румянить щёки, пытаясь за макияжем скрыть появившиеся морщины и увядающую кожу лица. Она часто думала, что если бы не тот аборт, у неё могла быть именно такая светленькая голубоглазая дочка, как у той женщины с палочкой. Она бы её любила со всей силой нерастраченной нежности и любви, наряжала бы, заплетала в косы пушистые банты, ходила бы на утренники в садик и гордилась своей красавицей… Через несколько дней Лида снова увидела в магазине женщину. В этот раз она положила на ленту у кассы не молоко и макароны, а колбасу, курицу, сыр… - Здравствуйте, - поздоровалась Лида. – У вас праздник намечается? - Да какой праздник. Сорок дней дочери завтра. Соседи, может, зайдут помянуть, надо стол собрать. Набрала вот, а как донесу, не знаю. Лида пробила продукты, отдала сдачу. - Вы подождите, не уходите, я сейчас. Она позвала другого кассира, подменить её. Через пять минут вышла к женщине в пальто и с объёмной сумкой в руках. - Пойдёмте. Я провожу вас. - Да что вы? Мне так неудобно... Я тут недалеко живу… – приговаривала женщина, стараясь не отстать от Лиды, когда та взяла без разговоров у неё пакет с продуктами и пошла к выходу. Галина Николаевна, так представилась женщина, смущённо что-то рассказывала всю дорогу. Лида слушала её вполуха, думала о своём. Когда дома она выложила из своей сумки фрукты, конфеты, бутылочку вина, нарезку мяса и красной рыбы, женщина замахала руками, отказываясь брать. - Не надо, что вы? Мне нечем с вами расплатиться. - Я денег с вас не возьму, - успокоила Галину Николаевну Лидия. - А вы приходите завтра на сорок дней. Мы утром с Наточкой на кладбище поедем, а к часу соседи подойдут, помянем мою Анечку. Придёте? – с надеждой спросила растерянная женщина. - Приду. - Лидия улыбнулась. – А отец у девочки есть? - Есть, конечно. Как не быть? Только он ушёл сразу, как Анечка заболела. У него уже другая семья, вроде сын недавно родился. На похороны звать его не стала. - То есть, девочка будет жить с вами? – уточнила Лидия. - А с кем же? Родственники есть, конечно. Двоюродный брат Анечки, племянница. Живут не здесь, в Москве. На поминках обещали помогать, позаботиться о Наточке. Только никто не спросил, как мы с ней жить будем на мою пенсию. Никто не предложил взять её к себе. Вы не подумайте, я не осуждаю никого. У всех свои заботы, дети, внуки. Кому нужен чужой ребёнок, лишний рот? А я старая уже. Случись что, Наточке прямая дорога в детский дом, получается. А куда же ещё? Только и молю Господа, чтобы дал пожить подольше, чтобы успеть поднять мою сиротинушку. Лидия возвращалась в магазин и думала о девочке. Не завидная судьба её ждёт. У неё самой хоть мать была, не по чужим людям скиталась, тычки и оскорбления не от чужих людей получала. На следующий день Лидия пришла на поминки. Кроме неё за столом сидели ещё две соседки. Родственники не приехали. Ната сидела с куклой в руках, не глядя ни на кого. Лидия подсела к ней. - Как зовут твою куклу? - Аня, - не поднимая головы, ответила девочка. - Как маму? А ты знаешь, что когда люди уходят на небо, обязательно посылают своим близким кого-то вместо себя? Котёнка, собачку, другого человека, чтобы им не так было скучно и одиноко. - Правда? И мне мама пошлёт кого-то? А когда? - Девочка подняла на Лиду свои большие голубые глаза. Лидия впервые заметила в них хоть какое-то проявление чувств, а не пустоту и безразличие, как раньше. Лидия стала часто приходить к бабушке с внучкой, приносить продукты. - Я не ворую, вы не подумайте. Просто я одна живу, мне не на кого деньги тратить. А вам тяжело, - сказала она на протесты Галины Николаевны принять очередную помощь. К новогоднему утреннику купила для Наты воздушное розовое платье и корону с разноцветными камнями. Ната спокойно поблагодарила, но от платья весь вечер не отводила глаз. Когда Лидия собралась уходить, Ната подошла к ней в прихожей. Лидия присела перед девочкой на корточки. - Я знаю кто ты. Тебя мама послала мне вместо себя. Ты же не уйдёшь, не оставишь меня? – Ната серьёзно и пристально смотрела в глаза Лидии. - Не оставлю. – Лида обняла девочку, сглатывая слёзы, подняла глаза на Галину Николаевну. Та закрыла ладонью рот, сдерживая рыдания. По щекам бабушки Наты текли слёзы. На следующий день Лидия вместе с Галиной Николаевной пришла на утренник в садик. Нарядная Ната водила хоровод вокруг ёлки и то и дело поглядывала на них. - Вы же не просто так к нам приходите, помогаете, верно? – спросила Галина Николаевна, когда они вышли из сада после утренника. – Наточка ждёт вас каждый день, спрашивает, когда придёте. - Я мечтала о такой дочке. Только у меня нет, и не будет детей. – И Лидия честно рассказал всё о себе. Ната всё больше привыкала к Лидии и однажды назвала её мамой. Когда Лидия позвала Нату жить к себе, та согласилась сразу, но посмотрела на бабушку, ожидая её разрешения. - Иди к маме, - подтолкнула внучку Галина Николаевна. Вот так у Наты появилась новая любящая мама, а у Лидии дочка, о которой она мечтала. Галина Николаевна умерла через четыре года, успев написать завещание на квартиру на внучку. Родственников много, только никто из них не помог им в трудную минуту. Боялась, что отберут у девочки квартиру. Ушла спокойно, ведь Наточка не осталась одна. Лида оформила опекунство над девочкой. Вот так случайно пересеклись три нелёгкие женские судьбы. Может, и правда, любящие нас люди, уходя на небо, посылают вместо себя ангелов? Автор: Живые страницы

Побольше таких мужиков