УНИЗИТЕЛЬНЫЕ НАКАЗАНИЯ СОЛДАТ И МАТРОСОВ В ЦАРСКОЙ АРМИИ КАК ОДНА ИЗ ПРИЧИН КОНЦА ИМПЕРИИ

Можно ли было гордиться русской армией, состоящей из солдат, у которых не было Родины, которых насильно гнали в бой, нещадно били и публично пороли розгами, унижая человеческое достоинство, вплоть до 1917 года. Их не считали за людей
Им запрещалось пользоваться транспортом иначе как стоя, входить в городские парки и кафе, свободно ходить по тротуарам, курить на улицах, находиться в сопровождении женщины или прятать руки в карманы пальто. Наконец, излишне сложный ритуал приветствия становился причиной постоянных штрафов и наказаний.
До 1904 года в русской армии официально существовали телесные наказания для солдат и матросов. Лишь после издания манифеста императора Николая II, подписанного 24 августа 1904 года, эта практика была временно отменена, а затем снова введена во время Первой мировой войны.
ОТНОШЕНИЕ КРЕСТЬЯН К ВОЕННОЙ СЛУЖБЕ
Подавляющее большинство солдат и унтер-офицеров русской армии начала XX века являлись выходцами из крепостных крестьян, воспитанных в условиях физического насилия. Крестьяне практически не имели прав и находились в полной зависимости от помещиков: их продавали, покупали, меняли, дарили, проигрывали в карты и всегда нещадно пороли.
Вы скажете - а как же реформа 1861 года? Официально она провозгласила политические свободы, но не отменила телесные наказания.
Большинство солдат воспринимало военную службу как неизбежное зло. Они видели её лишь как временное обязательство, стремясь вернуться домой по окончании срока службы. Отсутствие интереса к обучению боевым навыкам негативно сказывалось на боевой готовности армии.
Эти факты подтверждают воспоминания старшего офицера российского флота Бориса Константиновича Шуберта, служившего на крейсере «Олег»:
«Сколько раз и раньше приходилось удивляться тому, насколько наш русский крестьянин плохо прививается к морю и морской службе.
Едва ли три человека из ста судовой команды чувствуют себя на палубе так же хорошо, как и на земле, любят свой корабль и море и, охотно работая, представляют из себя настоящий желательный тип моряка; остальные смотрят на свою службу как на несчастную долю, на корабль – как на тюрьму, к морю не приучаются и в продолжение всей своей службы мечтают только о том дне, когда срок ее будет окончен и их уволят домой.
(Шуберт Б. К. «Новое о войне. Воспоминания о морском походе 1904–1905 гг.» СПб., 1907. стр. 154–157).
Не удивительно, что с такой армией царская Россия проиграла Русско-японскую войну, а спустя 9 лет после этого Николай II умудрился ввергнуть империю в Первую мировую войну, где противником нашей армии оказались сильные армии Германии, Австро-Венгрии и Турции.
Первоначально высокий патриотический настрой в русской армии постепенно угас после серьезных поражений и значительных потерь на Германском фронте. В результате усилились проблемы, характерные для войск второго эшелона: низкая боеспособность, нарушение дисциплины, случаи членовредительства («самострелы»), воровство, мародёрство, дезертирство и уклонение от призыва.
Для восстановления порядка власти приняли решение ужесточить дисциплину путём введения телесных наказаний, включая порку солдат плетью, розгами и шомполами. Эти меры получили негласное одобрение и широкое распространение в вооруженных силах.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ МАРШАЛА МАЛИНОВСКОГО
В своих мемуарах «Солдаты России» он рассказывает о том, что видел в 1915 году, в Ораниенбаумской школе пулеметчиков, куда его с фронта направили подучиться, «на пулеметчика»:
«В отделении собрались солдаты разных возрастов — много было немолодых людей, лет тридцати пяти — сорока. В отделениях командирами были кадровые унтер-офицеры и ефрейторы.
Они все время служили в запасном полку, на фронте еще не были и, так как очень боялись попасть туда, выслуживались, с подчиненных драли три шкуры, а перед взводами и прапорщиками роты тянулись в струнку.
За малейшую провинность били солдат, били изо всех сил — иногда зубы вылетали от метких и сильных ударов этих «шкур».
Может на фронте было по-другому? Вот что пишет об этом Родион Малиновский:
«…подошел корпус, специально подготовленный генералом Сандецким, известным живодером и мордобойцем. Ходили достоверные слухи, что бил он самолично не только солдат, а и господ офицеров, под которыми, конечно, понимались прапорщики и произведенные из них подпоручики…
И все-таки прапорщики терпели всякие обиды. Отыгрывались они на унтер-офицерах, которых били так крепко, что зубы вылетали.
Господа унтер-офицеры после отводили души на солдатах и били их уже по-своему, по-простому, голой рукой, без перчатки, но челюсти сворачивали. Мордобой в армии был обычным явлением...
Генерал Сандецкий подготовил из новобранцев ударные части, и они в полном составе прибыли для предстоящего наступления. Считалось, что рассылать их по существующим дивизиям и полкам в качестве пополнения невыгодно, — мол, они могут заразиться упадочническим настроением от воевавших уже старых солдат и потеряют все те качества верноподданных защитников российского престола, которые так старательно воспитывали в них господа офицеры и унтер-офицеры в тыловых запасных полках.
Кстати, туда-то, конечно, отбирали самых диких мордобойцев и живодеров: они были готовы на все, лишь бы не попасть на фронт.
Подошедшие части сплошь состояли из новобранцев призыва 1915 года. Их учили месяца два-три в тылу с палками вместо винтовок…»
(Малиновский Р. Я. Солдаты России. — М.: Воениздат, 1969.)
Малиновскому было с чем сравнить, поскольку ему довелось повоевать и во Франции, куда его, как отличного пулеметчика, направили в составе русского Экспедиционного корпуса. Он прямо написал, что мордобойства во французской армии не было:
«Русские были удивлены демократическими отношениями французских офицеров и солдат. Их можно было встретить в кафе вместе за одним столиком, они запросто подавали руку друг другу, что абсолютно не допускалось в русской армейской среде.
Французы-солдаты просто обращались к своим офицерам: «господин капитан», даже «господин генерал», а непосредственно к своему командиру роты или командиру дивизии еще более располагающе, с оттенком некоей интимности: «мой капитан», «мой генерал», без всяких там «высокоблагородий» и «высокопревосходительств».
Если французский офицер позволял себе ударить солдата, то тут же получал сдачи с лихвой. К стыду русской армии, даже находясь во Франции к солдатам применяли телесные наказания и не стеснялись пороть даже Георгиевских кавалеров.
ЭТО БЫЛО ГАДКО И МЕРЗКО
К сожалению, и стыду, даже при нахождении во Франции, в войсках русского Экспедиционного корпуса продолжали процветать телесные наказания. Иногда пороли даже Георгиевских кавалеров и унтер-офицеров.
Об одном таком случае вспоминал Малиновский:
«Утром пулеметная команда построилась на перекличку. В стороне перед строем на палатке лежал россыпью снопик прутьев лозы и рядом стоял, понурив голову, Петр Ковалев. На нем не было пояса, головного убора и Георгиевских крестов — фельдфебель приказал все это снять и оставить в канцелярии…
Ковалев дрожащими руками расстегнул брюки и, озираясь по сторонам, спустил их; закрыв лицо руками от стыда, лег на разостланную перед ним палатку. Началась позорная экзекуция.
Поочередно подходили назначенные для ее исполнения солдаты, брали лозу и, отворачиваясь, нехотя и несильно били по обнаженному заду Ковалева, после чего бросали лозу в сторону и проходили дальше.
— Следующий... следующий, — тихо подавал команду дежурный.
Ковалев рыдал, тяжело всхлипывая. Не от боли, разумеется, — от стыда, хотя на теле его и появились красные полосы. Чувство тяжелой тоски овладело пулеметчиками. Они угрюмо стояли в строю, а выполнившие свою позорную роль пристраивались на левом фланге…
Дежурный с дневальным с растерянным видом поднимали плачущего Петра Ковалева. Взяв его под руки, помогли застегнуть брюки и повели в канцелярию…
Поодаль кучкой стояли французские солдаты из конного депо, пораженные увиденным. Наверное, они щипали себя, чтобы убедиться, что это было не во сне, а наяву.
Чувство стыда и гадливости не покидало пулеметчиков…»
Стоит также отметить, что у выпоротых солдат следы от розог оставались на всю жизнь, как напоминание о позорном наказании.
Сколько их было таких поротых крестьян-солдат – десятки тысяч, в которых зрела ненависть к своим мучителям. И наконец, настало время, когда в них проснулось чувство человеческого достоинства, и они отомстили за десятилетия унижений.
Великая Октябрьская социалистическая революция подняла русский народ с колен и вернула ему человеческое достоинство.
От Романа Сергеева