— Оксан, у меня для тебя плохие новости… В общем, я внука на воровстве поймала. Специально положила мелочь на видное место — Димка ее утащил! Оксан, с этим нужно что-то делать! Господи, вот же горе! А если он начнет портфели одноклассников потрошить, или, не дай Бог, к учителю в сумку залезет? Может, к психологу его сводим? Или, как дед предложил, ремня ему дадим? *** Оксана сидела на краю кровати и разглядывала свои тапочки. Розовые, с пушистыми помпонами — подарок мужа на восьмое марта. Один помпон оторвался и теперь валялся где-то под шкафом, но искать его не было ни сил, ни желания. В соседней комнате слышался гулкий бас отца и высокий, срывающийся на визг голос мамы, Веры Яковлевны. — Ты чему парня учишь, старый дурак?! — кричала она. — Коммерсант нашелся! — А чего я такого сделал? — бубнил отец, видимо, обороняясь газетой. — К труду приучал! Чтобы знал цену копейке! Оксана вздохнула, потерла виски и вышла в коридор. Ей казалось, что стены их старенькой, но уютной «трешки» начали давить. Раньше здесь было тесновато, но весело: они с Андреем, двое детей — шестилетний Димка и пятилетняя Соня, плюс родители. Живой, шумный улей. На кухне Андрей, муж Оксаны, мрачно жевал бутерброд, запивая его остывшим чаем. — Орут? — спросил он, не поднимая глаз. — Орут, — кивнула Оксана, садясь напротив. — Андрюш, ну что делать будем? Я уже боюсь кошелек на тумбочке оставлять. Как в общежитии с нечистыми на руку соседями, честное слово. — С психологом надо договариваться, — Андрей отложил бутерброд. Кусок в горло не лез. — Или, как батя твой предлагает, ремня всыпать. Хотя я против насилия, ты знаешь. Но Димка… он словно не слышит. Стена. Оксана вспомнила, как всё начиналось. Невинно, даже глупо. *** Неделю назад Вера Яковлевна отозвала дочь в сторонку, когда та вернулась с работы. Мама выглядела растерянной. — Оксан, ты только не пугайся, — начала она шепотом, оглядываясь на детскую, откуда доносился грохот падающих кубиков. — Я тут странное заметила. — Что случилось? Давление? — встрепенулась Оксана. — Да при чем тут давление… Деньги. Понимаешь, я кошелек свой на комоде оставила, в прихожей. Пошла белье развешивать. Возвращаюсь, а Димка возле комода трется. Увидел меня — и руку отдернул. Я виду не подала, прошла мимо. А потом смотрю — кошелек расстегнут. — И что? Взял что-то? — Нет, — мама покачала головой. — Пересчитала — всё на месте. Но сам факт! Он туда лазил. Тогда они решили, что это детское любопытство. Ну, интересно мальчишке, что там у бабушки гремит. Блестящие монетки, шуршащие бумажки. Оксана поговорила с сыном мягко, издалека: мол, чужие вещи без спроса брать нельзя. Димка кивал, глядя на неё своими огромными серыми глазами, честными-честными. — Я понял, мам. Не буду. А потом Вера Яковлевна устроила проверку. — Я специально, Оксан, — призналась она через пару дней. Голос у неё дрожал. — Положила на тумбочку мелочь. Десятки, пятерки. Вроде как сдачу с хлеба высыпала и забыла. — И? — Пропали. Через час — чисто. Я к Димке в комнату заглянула, когда он спать лег, а у него под подушкой склад. Монетки в носовой платок завернуты. Оксана тогда почувствовала, как холодок пробежал по спине. — Зачем тебе эти деньги, сынок? — спрашивала она вечером, держа в руках злополучный узелок с монетами. Димка насупился, ковыряя пальцем дырку в пододеяльнике. — Надо. — На что надо? Мы же тебе всё покупаем. Конфеты есть, игрушки есть. На что? — Коплю, — буркнул он. — На что копишь? — Секрет. Решили деньги прятать. Убрали все копилки, кошельки — на верхние полки, в закрытые ящики. Казалось, проблема решена методом «нет соблазна — нет греха». Но наступили выходные. Субботний поход в супермаркет всегда был для них особым ритуалом. Димка вез тележку, Соня семенила рядом, хватая с полок всё яркое. — Мам, купи «Киндер»! Мам, хочу сок! — «Киндер» — один, сок — дома, — привычно отбивалась Оксана, сверяясь со списком покупок в телефоне. На кассе было людно. Кассирша, грузная женщина с уставшим лицом и фиолетовыми тенями на веках, монотонно пробивала товары. — Пакет нужен? Карта магазина есть? Оксана судорожно искала карту в сумке, одновременно пытаясь удержать Соню, которая решила проверить на прочность стойку с жвачками. — С вас три тысячи двести сорок рублей. Оксана приложила карту. — Оплата прошла. Вот ваш чек. Кассирша отсчитала сдачу — Оксана давала наличными за какую-то мелочевку, купленную отдельно — и положила несколько монет и пару сотенных купюр на пластиковую тарелочку. — Сонечка, положи йогурт в пакет, не мни! — скомандовала Оксана, отвернувшись буквально на секунду. В этот момент Димка, стоявший тихо, как мышка, вдруг сделал резкий выпад. Его рука метнулась к тарелочке, пальцы цепко схватили купюры и монеты, и через мгновение кулак уже исчез в кармане его джинсов. Кассирша замерла с открытым ртом. — Эй! — только и смогла сказать она. Оксана обернулась. Тарелочка была пуста. — Дима? — голос Оксаны дрогнул. — Ты что сделал? Сын смотрел на неё спокойно, даже с вызовом. — Ничего. — А ну выкладывай! — Оксана почувствовала, как краска стыда заливает лицо. Люди в очереди начали перешептываться. — Ишь ты, воришка растет, — донеслось сзади. — Дима, сейчас же! — она схватила его за руку. Мальчик попытался вырваться, но отец, подошедший с упакованными пакетами, перехватил его запястье. — Доставай, Дмитрий. Быстро. Димка насупился, засопел, но достал деньги. Швырнул их обратно на тарелку. — Подумаешь… — прошипел он. Домой шли молча. Андрей тащил пакеты, Оксана вела Соню, а Димка плелся сзади, пиная осенние листья. В квартире разразилась буря. — Ты понимаешь, что это воровство?! — Андрей сидел на стуле перед сыном, уперевшись локтями в колени. — Это чужие деньги! Тетя-кассир должна была их маме отдать! — Я не воровал! — вдруг закричал Димка, и слезы брызнули из его глаз. — Я заработал! — Что?! — Оксана опешила. — Как ты их заработал? — Я пакеты нес! — он размазывал слезы по щекам грязными кулаками. — Я помогал! А дедушка сказал, что за работу платить надо! Все повернулись к дедушке, Николаю Петровичу, который как раз зашел на кухню за водой. Он замер с кружкой в руке, подслеповато щурясь. — Чего уставились? — спросил он. — Пап, — вкрадчиво начал Андрей. — Ты что ребенку говорил? Николай Петрович крякнул, поставил кружку на стол и приосанился. — Ну говорил. А что? Мы на даче когда были, я ему грядки полоть доверил. И ветки таскать. Парень старался, потел. Я ему вечером полтинник дал. Сказал: «Вот, внучок, ты работал, а всякий труд должен быть оплачен. Просто так только лодыри живут». — Папа! — ахнула Оксана. — Зачем?! Ему шесть лет! Он же теперь думает, что мы ему за каждый чих платить должны! — И правильно думает! — уперся дед. — Мужик расти должен, добытчик! А не маменькин сынок! Скандал тогда длился до ночи. Вера Яковлевна пилила мужа, Андрей пытался объяснить Димке разницу между зарплатой и помощью семье, Оксана просто пила корвалол. Вроде бы договорились. Димка кивал, шмыгал носом, обещал, что понял: маме и бабушке помогают по любви, а не за деньги. — Точно понял? — переспрашивал Андрей. — Точно. Бесплатно буду помогать, — буркнул сын. Оксана поверила. Ей так хотелось верить, что это просто недоразумение, педагогическая ошибка деда, которую они исправили разговором. Но вчера наступил день «Х». *** Вечером они с Андреем сели считать семейный бюджет. Разложили на кухонном столе квитанции за квартиру, свет, воду. Рядом стопочкой положили наличные — Андрей завтра собирался зайти в банк по дороге на работу. — Так, пять тысяч за отопление… грабеж среди бела дня, — ворчал Андрей. — Семь тысяч сюда… Итого двенадцать с копейками. Пусть лежат здесь, чтобы я не забыл. Они оставили деньги прямо на столе, прижав их квитанцией. Усталость взяла свое, и бдительность уснула раньше, чем они сами. Утром Оксана встала первой, чтобы сварить кофе. Зашла на кухню, потянулась к чайнику и замерла. Квитанция лежала на полу. А стопка денег стала заметно тоньше. Она, не веря своим глазам, пересчитала. Пятитысячной купюры не было. — Андрей! — крикнула она так, что муж прибежал в одних трусах, испуганный. — Что? Пожар? — Деньги, — она сунула ему в руки похудевшую пачку. — Пяти тысяч нет. Они обыскали кухню. Может, упала? Может, сквозняком сдуло? Заглянули под стол, под холодильник. Пусто. В кухню, шаркая ногами, вошел Димка. В пижаме с динозаврами, сонный, лохматый. В руках — красная гоночная машинка. — Доброе утро, — зевнул он. Оксана посмотрела на него. Сердце ухнуло куда-то в желудок. — Дима, — сказала она очень тихо. — Ты брал деньги со стола? Сын не ответил. Он подошел к окну, поставил машинку на подоконник. — Вжжж… — сказал он. — Поехали. — Дмитрий! — рявкнул Андрей. — Я с тобой разговариваю! Где деньги? Мальчик даже не обернулся. — Вжжж… Авария! Бабах! — он столкнул машинку с воображаемым препятствием. — Ты что, оглох? — Андрей шагнул к нему, схватил за плечо, развернул к себе. Димка смотрел сквозь отца. Его лицо стало каменным, абсолютно непроницаемым. — Я играю, — сказал он ровным голосом. — Не мешай. И вот теперь Оксана сидела на кухне и слушала, как за стенкой ругаются родители. Дед кричал, что «пацан свое берет», бабушка требовала вызвать детскую комнату милиции (по старой памяти так называла), а Андрей просто молчал, глядя в стену. — Андрюш, он не отдал, — сказала Оксана. — Я у него в комнате всё перерыла, пока он завтракал. Нет денег. Спрятал так, что ищейки не найдут. — Куда шестилетке пять тысяч? — Андрей поднял на нее глаза. — Оксан, это не просто «заработал». Это уже… клиника какая-то. Он врет, он крадет у своих, и ему плевать. Ты видела его лицо? Ему всё равно, что мы расстроены. В кухню зашел Димка. Одетый, готовый к школе. Рюкзак за спиной. — Мы идем? — спросил он обыденно. Оксана посмотрела на сына. Такой маленький, такой родной. Родинка на щеке, как у неё. Вихор на макушке, который никак не пригладить. Неужели это он? — Дима, — Оксана присела перед ним на корточки. — Сынок, послушай меня. Деньги, которые пропали… они очень нужны. Нам свет отключат, если мы не заплатим. Мы в темноте будем сидеть. Холодильник потечет. Еда испортится. Димка смотрел на неё, не мигая. — Я не брал, — отчеканил он. Андрей резко встал. — Ремня, — выдохнул он. — Сейчас я возьму ремень, и память сразу вернется. — Нет! — Оксана вскочила, загораживая сына. — Андрей, нельзя! Ты же обещал! — А что делать?! — заорал муж. — Разговоры не работают! Психологи твои — это долго! А деньги он ворует сейчас! Он чувствует безнаказанность! Дед ему внушил эту дурь, а мы расхлебываем! — Не смей его трогать! Димка стоял между ними, спокойный, как танк. Он смотрел, как родители кричат, как у мамы дрожат губы, как у папы надуваются вены на шее. И в этом спокойствии было что-то страшное. — Я в коридоре подожду, — сказал он и вышел. Оксана опустилась на стул, закрыв лицо руками. — Что мы упустили, Андрей? Где мы ошиблись? Мы же любим их. Мы же всё для них… Андрей подошел, положил тяжелую руку ей на плечо. — Не знаю, Оксан… Может, слишком любим? Может, дед прав, и мы вырастили эгоиста? Но бить я его не буду. Ты права. Это тупик. — Надо искать, — глухо сказала она. — Он не мог их вынести из дома. Они где-то здесь. — Я найду, — пообещал Андрей. — А вечером… вечером будет другой разговор. Без криков. И без деда. *** Весь день на работе Оксана не находила себе места. Цифры расплывались, коллеги раздражали своими пустыми разговорами о погоде и скидках. Она думала о сыне. О той пятитысячной бумажке. И о том, что происходит в маленькой голове её ребенка. Вечером она забрала сына из школы. Димка ждал ее в коридоре. — Привет, мам. — Привет. Они шли домой через парк. — Дим, — начала Оксана, не глядя на него. — Мы нашли деньги. Это была ложь, ничего не нашли. Андрей перевернул квартиру вверх дном, даже вентиляцию проверил — пусто. Но Оксана решила пойти ва-банк. Димка сбился с шага. На секунду. Потом снова пошел ровно. — Нашли? — голос чуть дрогнул. — Где? — Папа нашел. В твоем тайнике. Димка остановился. Он поднял голову и посмотрел на маму. — Он… он забрал их? — прошептал мальчик. — Нет, — соврала Оксана. — Пока нет. Мы ждем, что ты сам их отдашь. — Я не могу, — вдруг всхлипнул Димка. — Почему? — Я их… Я их дедушке хотел отдать. Оксана замерла посреди аллеи. — Кому? Дедушке Коле? Зачем? — Он сказал… — Димка шмыгнул носом, вытирая слезы рукавом куртки. — Он сказал бабушке, что у него очки сломались. Что новые дорого стоят, «полпенсии». И что он теперь читать газеты не может. А бабушка ругалась, что денег нет. Оксана вспомнила. Да, пару дней назад дед действительно жаловался на очки, дужка отвалилась, он её изолентой примотал, но линза треснула. — И ты решил… купить дедушке очки? — медленно спросила Оксана. — Я хотел накопить! — Димка заплакал уже в голос. — Сначала мелочь собирал. Потом… потом сдачу хотел взять, но вы отобрали. А потом увидел на столе много денег. Я подумал, если взять одну бумажку, вы не заметите. Их же там много было! А дедушке нужнее! Он же старенький, он не видит! Оксана опустилась перед сыном на колени, прямо на грязный асфальт. Обняла его, прижала к себе крепко-крепко. Его маленькое тельце тряслось от рыданий. — Глупенький мой, — шептала она, гладя его по голове. — Маленький мой Робин Гуд. Ну почему ты не сказал? — Я боялся, — рыдал Димка в её пальто. — Дедушка сказал, что мужик должен сам проблемы решать. Что просить стыдно. Я хотел сам! Я спрятал их в подъезде, под ковриком у соседей, чтобы папа не нашел! Так вот оно что. Подъезд. Коврик соседей. Конечно, Андрей искал в квартире. Оксана чувствовала, как камень падает с души, но на его место приходит жгучая жалость и стыд. Стыд за то, что они думали о сыне самое плохое, что хотели тащить его к психологу, лечить от клептомании. А он просто пытался спасти деда. По-своему, по-детски, неуклюже и неправильно, но от чистого сердца. — Послушай меня, — Оксана отстранила сына и посмотрела ему в заплаканные глаза. — То, что ты хотел помочь дедушке — это очень хорошо. Ты добрый мальчик, Димка. Самый лучший. Но методы… способы ты выбрал плохие. — Я знаю, — всхлипнул он. — Воровать плохо. — Очень плохо. Мы с папой испугались. Мы думали, тебе просто наплевать на нас. — Нет! Я люблю вас, мам! — И мы тебя любим. Но давай договоримся: больше никаких секретов. Если нужна помощь — говоришь нам. Мы семья. Мы одна команда. Дедушка не прав: настоящий мужчина не тот, кто всё делает молча и тайком, а тот, кто умеет отвечать за свои поступки и договариваться. Они дошли до дома, держась за руки. В подъезде Димка сразу кинулся к двери соседей, поднял грязный резиновый коврик. Пятитысячная купюра лежала там, пыльная и немного помятая. — Вот, — он протянул её маме. — Спасибо, — серьезно сказала Оксана. — Пойдем. Дома было тихо. Андрей сидел на кухне, глядя в темное окно. Увидев их, он напрягся. — Нашли, — сказала Оксана, кладя купюру на стол. — Где? — удивился Андрей. — Дима вернул. Она посмотрела на мужа, и он всё понял без слов. По глазам. Что бить не надо, что ругать не надо. Что случилось что-то важное. В тот вечер они долго пили чай. Димка сидел у папы на коленях, притихший, и ел варенье. Дед Николай Петрович, узнав историю про очки, долго кряхтел, протирал глаза платком и бормотал что-то про «соринку, в глаз попавшую». — Ладно, внук, — сказал он наконец, шмыгнув носом. — Спасибо за заботу. Но воровать у своих — последнее дело. Я тебя такому не учил. — Я понял, деда, — тихо сказал Димка. — А очки мы тебе завтра закажем, пап, — сказал Андрей. — Нормальные. И не надо про полпенсии. Справимся. Когда дети уснули, Оксана зашла в детскую. Димка спал, раскинув руки, одеяло сползло на пол. Она поправила его, поцеловала сына в теплую щеку. Он не был вором. Он просто запутался в их взрослых правилах, в их противоречиях, в их вечной нехватке времени и денег. Оксана вышла в коридор, где на тумбочке лежал её кошелек. Теперь она знала, что прятать его не нужно. Потому что в этом доме, кажется, наконец-то научились разговаривать. Интересно Ваше мнение, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка канала ;)