"Ты хочешь сыграть Соколова?

Да у него руки и другие…"
Бондарчук прошёл через унижение, чтобы снять фильм, от которого плакал Шолохов
Холодный декабрьский вечер 1956 года. По всей стране в домах шуршат страницы свежего номера "Правды". Читатели, склонившись над газетой, впервые знакомятся с историей Андрея Соколова - человека, прошедшего через ад войны и не утратившего способности любить. Среди этих читателей - молодой, но уже известный актер Сергей Бондарчук.
Страницы газеты дрожат в его руках. Строки о судьбе простого русского солдата бьют прямо в сердце. Что-то происходит с Бондарчуком в эти минуты - что-то необратимое, меняющее всю его жизнь.
- Прочитал - и потом, что бы ни делал, о чём бы ни думал, я видел лишь Андрея Соколова, его мальчонку, его жену, разлив Дона, войну, фашистский концлагерь, - вспоминал позже Бондарчук. - Снять этот фильм стало для меня больше чем "творческим планом". Больше чем мечтой. Это стало целью моей жизни.
Но между мечтой и её воплощением лежала пропасть. Кто поверит актёру без режиссёрского опыта? Кто доверит ему экранизацию шолоховского шедевра? А главное - кто позволит ему самому сыграть Соколова?
Весна в Вёшенской всегда наступает внезапно. Донские разливы, яблоневый цвет, особая тишина, которую можно найти только в этих местах... Именно сюда, в станицу, где жил Михаил Шолохов, приехал Бондарчук - просить благословения у автора "Судьбы человека".
Шолохов, невысокий, коренастый, с пронзительным взглядом, внимательно выслушал горячую речь Бондарчука. Писатель ходил вокруг актёра, словно прицениваясь, примеряя на него образ своего героя.
- У Соколова руки-то другие... - задумчиво произнёс Шолохов, внимательно изучая ладони Бондарчука.
Этот момент мог стать концом мечты. Но Бондарчук не отступил. Он говорил о своём видении фильма, о том, как чувствует характер Соколова, как понимает его боль и силу. В его словах была такая убежденность, что Шолохов, помолчав, кивнул: - Снимай.
"Позже, уже находясь со съемочной группой в станице, я, одетый в костюм Соколова, постучался в калитку шолоховского дома. Он не сразу узнал меня. А когда узнал, улыбнулся и про руки больше не говорил".
Сергей Бондарчук.
Получив согласие автора, Бондарчук столкнулся с новой задачей - превратить литературный текст в киноязык. Совместно со сценаристами Юрием Лукиным и Фёдором Шахмагоновым он работал над каждой сценой, каждым диалогом, стремясь сохранить дух шолоховской прозы.
Но самым сложным оказался подбор актёров. Особенно - на роль маленького Ванюшки. Мальчик должен был олицетворять не просто сироту войны, но и надежду на будущее, возможность новой жизни для искалеченной души Соколова.
Долгие поиски не приносили результата, пока однажды на "Мосфильме" Бондарчук не заметил пятилетнего мальчика - сына актёра Владимира Борискина. В глазах ребёнка режиссёр увидел то, что искал - глубину, искренность и какую-то особую печаль.
- Когда я увидел Павлика, сразу понял - это наш Ванюшка, - рассказывал Бондарчук. - В его глазах была та глубина и печаль, которые я искал.
На роль Ирины, жены Соколова, Шолохов сам предложил Зинаиду Кириенко. Встретив актрису в Вёшенской, писатель сразу определил:
- Вот она, твоя Ирина.
Кириенко это доверие ошеломило: - Я была потрясена таким доверием и понимала всю ответственность.
Фильм снимался в разных уголках страны. Каждая локация тщательно выбиралась, чтобы создать не декорацию, а живой мир, в котором существует Соколов.
Берег Дона близ Вёшенской стал местом знаковой встречи Соколова и Ванюшки. Улицы Воронежа превратились в довоенный городок, где жил герой с семьей. Ростовская область, окрестности Каменска-Шахтинского с их суровыми пейзажами стали фоном для концлагерных сцен.
Железнодорожный вокзал Тамбова запечатлел прощание Андрея с женой - момент, полный предчувствия беды. А в Калининграде снимали прибытие эшелонов с пленными - железнодорожные пути и здания города создавали атмосферу безысходности и трагизма.
Оказывается, Владимир Монахов, оператор картины, долго убеждал всю группу снимать на черно-белую пленку, хотя цветное кино уже входило в моду. "Цвет отвлечет от сути," - говорил он, показывая пробы.
И ведь как в воду глядел! Эти резкие переходы от света к тени, эта почти физически ощутимая тяжесть кадра... Фронтовики, бывшие военнопленные, когда смотрели сцену в лагере, всегда замирали - "Вот так оно и было, темно и беспросветно."
Монахов как-то в редком интервью признавался: "Мы с Бондарчуком часами обсуждали, как передать не просто события, а именно чувства Соколова. Хотелось, чтобы зритель не наблюдал со стороны, а проживал каждый момент вместе с героем."
Камера словно становится глазами Соколова, и зритель сам чувствует этот липкий страх и отчаянную решимость. Потом многие режиссеры использовали подобный прием, но первопроходцем был именно Бондарчук.
Съемки фильма превратились в настоящее испытание для всей группы. Не хватало статистов для сцены в лагере, и всех - от помощника костюмера до водителя - переодели в арестантскую робу и поставили в кадр.
"Я был и немецким конвоиром, и русским пленным, меняя костюм по пять раз за день," - смеялся один из членов съемочной группы.
А денег катастрофически не хватало, Госкино постоянно урезало бюджет, считая тему "слишком мрачной". Бондарчук выкручивался как мог, порой оплачивая реквизит из своего кармана.
С маленьким Павликом Борискиным вообще получилась трогательная история. Съемочная группа часто наблюдала, как Бондарчук возился с ребенком.
Мальчик пугался толпы, техники, криков команды "Мотор!" - и просто замирал перед камерой. И тогда Сергей Федорович стал вывозить его на природу, в лес под Подольском, где они гуляли, разговаривали, а потом, когда Павлик расслаблялся, Бондарчук незаметно записывал его реакции и фразы.
"Бондарчук был для меня как второй отец," - рассказывал уже взрослый Борискин - "Он придумывал какие-то сказки, игры, чтобы я не боялся. Помню, как-то принес огромную коробку солдатиков - настоящее сокровище по тем временам! И сказал, что если я хорошо сыграю сцену, все они станут моими. Между нами появилась особая связь”.
Эта связь чувствуется на экране - сцены Соколова и Ванюшки пронизаны такой подлинной нежностью, что невозможно смотреть их без слёз.
Наконец, фильм был готов. Первый просмотр Бондарчук устроил для Михаила Шолохова - его мнение было важнее любой официальной критики.
Шолохов смотрел молча. Никаких комментариев во время просмотра, никаких эмоций на лице. Только когда зажгли свет, все увидели, что глаза писателя полны слёз.
- Беспощаден Сергей. Так ему и передай. Беспощаден, а может, так и нужно было. Я до сих пор не могу "выхроматься" - слезы душат... - эти слова Шолохова стали высшей похвалой для создателей картины.
12 апреля 1959 года состоялась премьера "Судьбы человека". Зрители выходили из кинотеатров потрясённые. Фильм говорил о войне без фальши, без патетики - говорил голосом правды.
Журнал "Советский экран" признал картину лучшей по итогам года. Международные фестивали один за другим присуждали ей главные призы - Большой приз первого Московского международного кинофестиваля, награды в Чехословакии, Мельбурне, Сиднее. Сергей Бондарчук и Владимир Монахов были удостоены Ленинской премии.
Но главной наградой стала народная любовь. "Судьба человека" вошла в сердца миллионов зрителей, став не просто фильмом о войне, а высказыванием о человеческом достоинстве, о способности сохранять человечность даже на краю гибели.
Дебют Бондарчука поражает зрителя до глубины души. "Судьба человека" не просто успех - это переломный момент, изменивший представление о военном кино.
Что особенно трогает в этом фильме - умение показать, что человек может потерять буквально всё материальное: родной дом, семью, здоровье, но сохранить нечто невидимое, но бесконечно ценное - свою душу, способность к состраданию. Тот финальный эпизод, когда Соколов усыновляет мальчишку-сироту, всегда выбивает из зрителя слезу.
Именно такие фильмы, как "Судьба человека", формируют культурный код нации.
И вот что удивительно - прошло столько лет, сменились эпохи, появились новые технологии, а "Судьба человека" не устарела. Значит, живёт в фильме что-то вечное, что-то, что будет находить отклик в сердцах людей, пока мы остаёмся людьми.
Наверное, в этом и заключается загадка настоящих шедевров - рождённые из боли, любви и веры в человека, они продолжают напоминать нам о том, кто мы есть и какими можем быть даже в самый тёмный час.