"Нашли его, он стоял на коленях, держался за живот и плакал...".
Послушайте рассказ воина о чуде на фронте
"Мы находились под обстрелом...Три дня. У меня в подчинении был парнишка, командир штабной машины, водитель. У него на груди висел крест деревянный, восьмиугольный. И был момент, когда машина прогревается, он ее крестит. Куда-то ехать на ней - он ее крестит. В итоге попали под обстрел, начали отступать, когда обстрел кончился. И был такой момент, я не досчитал всего одного человека, вот этого командира штабной машины. Нашли его, он стоял на коленях, держался за живот и плакал. Мы думали, ранили его, подбегаем, а он держит в своих руках свой крест, а в теле Иисуса Христа пуля от С
Скоро ваннами салаты Вновь заполнят всё вокруг. Гибнут где-то там солдаты, Не отец, не брат, не друг…. Так что можно веселиться, Как ни как, ведь Новый год. Есть до пуза и напиться, И в весёлый хоровод. Кто-то где-то погибает, Я ж войны не начинал. Кто-то к помощи взывает, Мне хоть кто-то помогал? И вот так идут два мира: Кто-то к гробу, кто-то в пляс. Много бесится, кто с жира, Божий свет для них погас. И увы, не достучаться, Совесть спит, не разбудить. Руки стали опускаться, В двери их глухие бить. Что ж, пусть так, пускай пируют, Ваннами салат едят. Наши те, кто там воюет, И, конечно, победят. Но настанет, верю, время, Всё воздастся им сполна. Осознание даст
Мам, я в плену, но ты не плачь. Заштопали, теперь как новый. Меня лечил донецкий врач Уставший, строгий и суровый. Лечил меня. Ты слышишь, мам: Я бил по городу из "Градов", И полбольницы просто в хлам, Но он меня лечил: «Так надо». Мам, я – чудовище, прости. В потоках лжи мы заблудились. Всю жизнь мне этот крест нести. Теперь мои глаза открылись. Нас провезли по тем местам, Куда снаряды угодили. А мы не верили глазам: Что мы с Донбассом натворили! В больницах раненых полно. Здесь каждый Киев проклинает. Отец, белей, чем полотно, Ребёнка мёртвого качает. Мать, я – чудовище, палач. И нет здесь, мама, террористов. Здесь только стон людской и плач, А м